Сергей Майдуков - Между двух огней

Он обхватил ее поперек туловища, не позволяя встать. Она отчаянно вырывалась, работая локтями, которые куда-то попадали, вызывая болезненные возгласы Дарбиняна. В результате оба свалились на пол и немного покатались по ковру, что завершилось совершенно естественным и непринужденным соитием. Катя бессмысленно смотрела в журнальный столик, нависающий над ней, и ощущала восторг оттого, что вызывает такую страсть в окончательно расходившемся Дарбиняне. Когда он перестал рычать и дергаться, обмякнув рядом, она ревниво осведомилась:

— И как? Кто лучше? Я или она?

— Конечно ты! — воскликнул Дарбинян, стараясь придать своему голосу эмоциональность, которая в данный момент сменилась ленивой апатией.

— А у кого тело лучше?

— У тебя.

— А грудь?

Катя выгнула спину.

— У тебя, — повторил Дарбинян покорно.

— Тогда зачем тебе эта Баскакова? У нее целлюлит, небось, и бока висят. Признавайся, висят у нее бока?

— Да, — вздохнул он. — Немножечко.

— В таком случае ты просто дебил, Сережа! — заключила Катя. — Спутался с какой-то старой вешалкой с целлюлитом и обвисшими боками. А меня потерял. Я тоже себе кого-нибудь найду. И буду вас сравнивать.

— Даже не думай! — напружинился Дарбинян. — Убью!

Катя счастливо рассмеялась и хотела подразнить его еще немного, когда в ее сумке зажужжал шмелем мобильник. Номер был незнакомый.

— Да? — настороженно произнесла она.

— Екатерина Валерьевна? — спросил мужской голос.

Дарбинян сидел рядом и вытягивал шею, пытаясь расслышать, о чем идет речь.

— Я, — подтвердила Катя и, сама не зная почему, покрылась гусиной кожей.

— Вам звонят из больницы, — продолжал мужчина. — Не волнуйтесь, пожалуйста. Но ваш брат… У вас ведь есть брат?

— Да, — пролепетала она.

— Андрей Валерьевич Разин?

— Д. Д… Да.

— Он попал в аварию, — сказал мужчина. — В настоящее время находится без сознания.

— Где? — тонко выкрикнула Катя.

Ей представился окровавленный, перебинтованный брат, опутанный проводками капельниц. Рядом таинственный монитор с пульсирующей точкой. Потом: пик, и точка угасает. Экран становится абсолютно, непроницаемо черным.

— Это Обручевская районная больница, — прозвучало в телефонной трубке. — Вы ведь в Темногорске живете? От вас примерно пятнадцать километров на север. Сориентируетесь по карте. К сожалению, ваш брат не подлежит транспортировке. Внутреннее кровоизлияние и… В общем, он очень просил вас приехать, пока… Гм. И еще об одном просил.

— О чем? — спросила Катя упавшим голосом.

— Чтобы вы пока не сообщали родителям. Может быть, все обойдется, так зачем волновать их понапрасну?

— Я выезжаю.

— Номер больницы, — подсказал Дарбинян шепотом. — Чтобы в навигатор забить.

— Номер больницы, — повторила Катя механически. — Чтобы в навигатор забить.

Запомнив номер, она посидела немного неподвижно, а потом жалобно призналась:

— Все. Забыла. Из головы вылетело.

— Я слышал, — успокоил ее Дарбинян. — Шестьдесят четыре. Одевайся, поехали.

— Да.

Катя встала и зачем-то нажала вызов Андрея. Он, разумеется, не ответил.

— Абонент недоступен, — пробормотала она.

— Поехали, поехали, — торопил ее Дарбинян. — Стой! А одежда?

Катя вернулась и стала одеваться, то роняя вещи, то натягивая их задом наперед. Она была совершенно выбита из колеи. Страшная новость обрушилась на нее как гром среди ясного неба. Больше всего Катя боялась даже не за брата, а за родителей. Как переживут они, если, не приведи господь, с Андреем случится страшное?

— Гоняет на своей «ауди» дурацкой, — прошипела Катя с укором.

— Что? — не понял Сережа Дарбинян.

— Ничего, — отрезала она. — Поехали.

И они поехали.

Прежде чем позвонить Шайтану, Филарет был вынужден заехать в ближайшее кафе и выпить там пластмассовый стаканчик водки, почти такой же отвратительной на вкус, как озерная вода. Кожа на груди саднила при каждом прикосновении пластыря. Кровь помешала ему прилипнуть как следует, и теперь он ерзал на теле, причиняя боль поврежденному соску.

«Чуть не откусил, сука, — подумал Филарет, запивая водку теплым пивом из банки. — А Шмону вообще не повезло. Пузыри теперь пускает. Прощай, Шмон. Сегодня ты, завтра я».

Грустно стало Филарету. Он подумал о том, что прожито немало, а ничего толком не увиденно, не понято, не сделано, не достигнуто. Он, Филарет, бандит, и дальнейший путь его вряд ли будет долгим. Скольких корешей он уже проводил в последний путь или помянул незлым, тихим словом? Десятка полтора. То есть примерно по пять в год, с тех пор как вступил в группировку. Пока что ему везет, но везение не может продолжаться вечно. И где-то отлита уже та пуля, начинена та граната, которая станет для Филарета роковой.

Он вышел из гадюшника, присел на капот машины и уставился на мобильник, не решаясь включить его. Шайтан не любил плохие новости и, случалось, больно отыгрывался на тех, кто их приносил. Мог заставить гонца маляву с хреном сожрать, не запивая, а мог и в лобешник засветить. После такого ты уже никогда не будешь пользоваться уважением ни у братвы, ни у пахана. Ходи потом словно в воду опущенный. Или не в воду. Кто позволяет себе кулаком в рыло совать, тот уважения не заслуживает.

Филарет включил телефон и быстро нажал кнопку вызова. На душе стало пусто и холодно, как будто в груди сквозняком потянуло.

— Говори, — коротко распорядился голос Шайтана.

— Ушел Разин, — обреченно произнес Филарет.

Водка не придала храбрости. Наоборот, от нее было только тошно и муторно.

— Это косяк, — сказал Шайтан. — Конкретный косяк, пацан. Ваш. Теперь исправляйте на пару. У вас пять часов.

— Я один остался, — сказал Филарет, не узнавая собственного глухого голоса.

— Что?

— Разин утопил Шмона в озере. Меня искусал, как пес бешеный. И ушел. Нет его больше в Засохино, точняк.

— Где же его теперь искать? — вкрадчиво поинтересовался Шайтан.

— Я знаю, — ответил Филарет.

Словно черт за язык дернул. Не знал он, где искать Андрея Разина. Не имел ни малейшего представления.

— Излагай, — велел Шайтан.

Горячая волна вдохновения нахлынула на Филарета, приподняв его куда-то высоко-высоко, где дышалось и думалось непривычно легко.

— У Андрея сеструха есть, Катя, — быстро заговорил он. — Младшая. Это хорошо, что младшая. Значит, доверчивая. Я ей пургу прогоню, что брат ее в аварию попал. Назову больничку одну, на отшибе, меня там штопали однажды.

— Дальше, — потребовал Шайтан.

Уже не грозно, скорее, заинтересованно.

— Возьму девчонку и заставлю брату позвонить, — сказал Филарет.

— Нет, на Андрея этого я теперь сам хочу поглядеть, собственными глазами, — пояснил Шайтан. — Мутный он какой-то. И ушлый чересчур. Говоришь, Шмона утопил?