Георгий Ланской - Мнемозина

— Приятно быть на побегушках у богача? — ядовито спросил я. — Рокотов рассказал, что ты убивал для него.

Чигин развел руки в стороны, в отвратительной пародии на Христа.

— Каюсь, каюсь. Но это было увлекательно. Раньше я убивал только тех, кого хотел, а теперь мне давали задание. Это больше походило на охоту за редким зверем. Конечно, мне хотелось других лиц в своей коллекции, но и это приносило удовлетворение. Надо же было отплатить своему благодетелю за доброту.

— Что тебе обещал Рокотов? — резко спросил я. Чигин изумленно вскинул брови и рассмеялся.

— Господи, да что он мне мог еще пообещать? Тебя, конечно, на блюдечке. Я столько времени хотел подобраться к тебе поближе, но это было слишком рискованно. Но теперь все совсем по-другому.

— Ты знаешь, что он много лет насиловал твою дочь? А потом убил ее.

Взгляд Чигина заволокло мутноватой пленкой. Он оскалился в странной плотоядной улыбке, и постучал стволом по плечу Тани, от чего она издала хриплый всхлип.

— Ну, теперь знаю. Кино, которое вы показали мне вместе с подружкой, оказалось очень увлекательным. Наверное, ты ждешь от меня каких-то сопливых истерик, Стахов? Жаль тебя разочаровывать, но их не будет. Я Ксению совершенно не знал. Глупо ждать, что я потеряю голову из-за ее смерти.

— Ты спустишь Рокотову с рук ее убийство? — позволил себе удивиться я, стараясь его разговорить, чтобы он потерял бдительность в тот момент, когда я дотянусь до пистолета. Чигин расхохотался. Его железные зубы блеснули во тьме.

— Разве я это говорил? Мы — монстры, Стахов, и я, и он. А монстрам чужда ваша мораль. Моя плоть и кровь не взывают к отмщению, пепел Клааса не бьется о грудь. Но когда я покончу с тобой, то вернусь к Рокотову и вырежу его сердце, потому что никому не позволено безнаказанно делать со мной то, что захочется. И меня очень огорчает, что ты слегка поломал мне игру своим фильмом, ограничив во времени. Как бы не смылся за границу Олежка от скандала подальше.

Чигин хихикнул. Пока он говорил, в комнате стало заметно темнее, так как солнце уже почти село. Я едва заметно сдвинулся в сторону, косясь на пистолет, валяющийся на полу, и, видимо, слишком поторопился, поскольку Чигин это заметил.

— Даже не думай, — он поднял ружье. — И вообще не суетись. Ждать недолго.

Он подошел к Татьяне и, наклонившись, лизнул ее в изуродованную щеку. Татьяна вскрикнула и зажмурилась, а Чигин рассмеялся. Я сделал шаг вперед и остановился, когда ружье уставилось мне прямо в грудь. Меня поражало, как ему хватает сил держать его одной рукой, не выпуская из другой пульт.

— Не люблю стрелять, — пожаловался Чигин. — Нож — это моя третья рука. Это такое наслаждение, резать кожу. Она тонкая, ты знал, насколько она тонкая? И как важно не перерезать артерии сразу, иначе агония будет быстрой, без всякого удовольствия. Но у меня нет выхода. После того, как я вас убью, и разделаюсь с Рокотовым, то исчезну, залягу на дно где-нибудь подальше от Москвы, и меня никто не найдет. Выжду годик-другой, а потом начну заново.

— Ты не сможешь столько ждать, — сказал я. — Ты себя выдашь. Рано или поздно тебя остановят.

— Менты нерасторопны, — усмехнулся Чигин, — тебе ли это не знать? Особенно если все время находиться в движении. Городов много. И в каждом для меня найдется своя сладенькая булочка.

Он рассмеялся и вновь лизнул Таню в щеку.

В ответ она изо всех сил ударила его головой в нос.

Наверное, ей было очень больно, поскольку ей пришлось вложить всю изворотливость, чтобы попасть в него той частью черепа, что была прямо над виском, оттого удар получился несколько смазанным, но своей цели Таня достигла. Я отчетливо услышал хруст и вопль ярости. Из носа Чигина брызнула кровь. Я прыгнул к пистолету, а Таня, застонав от натуги, свалилась на пол вместе со стулом. Чигин надавил на кнопку, и под Танин вопль мотор, лязгая цепью, полетел вниз. Я предостерегающе крикнул, не в силах что-то изменить, но произошло чудо. Цепь застряла, и мотор, не долетев до земли, замер, раскачиваясь в полуметре от бетонного пола.

Одновременно, Чигин повернулся ко мне и нажал на курок. Я почувствовал резкую боль в левом боку и упал на колени. Дотянувшись до пистолета, я стиснул рукоятку и попытался взять Чигина на прицел, когда он по-звериному прыгнул во тьму. Таня мычала и брыкалась, как спелёнатая гусеница. Оставляя на полу кровавый след, я подполз к ней и потащил в сторону, подальше от качающегося мотора. Едва я сделал это, как цепь высвободилась, и мотор рухнул прямо на то место, где лежала Таня. Матерясь, я с трудом отмотал туго привязанный скотч на одной ее руке. Таня высвободила ее и с воплем оторвала закрывающий рот клок клейкой ленты.

— Я сама, — прошелестела она. — Догони его!

— Там Кеша, — прошептал я. Вынув телефон, я отдал его ей и, пошатываясь, побрел во тьму, где меня поджидал убийца. В кромешной тьме соседнего помещения я пытался разглядеть Чигина, но он как сквозь землю провалился. Кровь текла по моему бедру, ноги отказывались слушаться, я чувствовал, что ранение сильнее, чем я думал, и что скоро я не смогу удержаться на ногах. Каждое движение давалось мне с огромным трудом, но я не мог остановиться. Мысль, что он вновь уйдет, заставляла меня держаться на ногах. Впереди было слишком темно. Я вслепую водил пистолетом из стороны в стороны, мотая головой и стараясь сфокусировать взгляд хоть на чем-нибудь.

Холодные пальцы прикоснулись к моей щеке.

Я вскрикнул и отпрянул в сторону от неожиданности, и тут же тьма впереди огрызнулась огнем, а затем я услышал пару глухих щелчков. У Чигина больше не было патронов. Я выстрелил вслепую и услышал вопль боли.

— Сука, ты мне за это ответишь! — прошипел Чигин. Я выстрелил наугад и не попал, потому что спустя мгновение услышал его ядовитый смех совершенно из другой точки. Я выстрелил снова и вновь промахнулся, вспышка на миг показала его, прижавшегося к земле, а потом он исчез. Пистолет вывалился из моей руки, и я начал вслепую нашаривать его, а когда нашел, то не смог поднять, чувствуя, как тьма вокруг наливается багровым цветом, слепящим и размазывающим по полу. Отползая, я наткнулся на стену и привалился к ней спиной, чувствуя, как кожу обжигает холодом и сыростью.

— Тебе конец, Стахов, — донесся до меня шепот, идущий отовсюду. — Я хорошо тебя зацепил, ты скоро потеряешь сознание, и тогда я тебя добью, а потом примусь за твою подружку. Брось ствол, и я все сделаю быстро.

Я уже не мог держать пистолет даже двумя руками, как ни старался. Слабый свет был моим врагом, поскольку Чигин прекрасно меня видел, а вот я его — нет. На глаза давила невероятная свинцовая тяжесть. Я почти закрыл глаза, когда вдали послышался вой сирен, и я подумал, что спасен.