Агата Кристи - Кривой дом (сборник)

И вы подозреваете меня... меня в убийстве!

Инспектор Тавернер смотрел на него с интересом,

— Я этого не говорил, — заметил он.

— Но вы это думаете! Я знаю, что вы так думаете!

И все так думают! Они смотрят на меня. Я... я не могу продолжать наш разговор. Мне нехорошо.

Он выбежал из комнаты.

— Ну, и что вы думаете о нем? — спросил Тавернер.

— Он до смерти напуган.

— Да, я знаю, но ответьте мне, убийца он или нет?

— Если вы спросите меня,— сказал сержант,— я отвечу, что ему духу бы не хватило.

— Я согласен, что размозжить голову или выстрелить он бы не смог,— возразил инспектор,— но в данном случае надо было просто подменить пузырек... Просто помочь очень старому человеку переселиться в лучший мир, и сравнительно безболезненно.

— Практически легкая смерть,— согласился сержант.

— А потом, выждав положенное время, жениться на женщине, получившей большое, наследство. Ах, все это теории и догадки,—вздохнул Тавернер.— Я напугал его, но это еще ничего не доказывает. Он мог бы испугаться, даже если бы не был виновен. Кроме того, я очень сомневаюсь, что это сделал он. Скорее, это сделала женщина, но почему же она не выбросила пузырек из-под инсулина или хотя бы не сполоснула его? — Он повернулся к сержанту.

— Слуги ничего не рассказывали об их отношениях?

— Горничная сказала, что они влюблены друг в друга.

— На каком основании?

— Он как-то особенно смотрел на нее, когда она наливала ему кофе.

— Прекрасная улика для суда! А более определенного они ничего не знают?

— Не замечали,

— Я думаю, слуги бы заметили, если бы было что заметить. Знаете, я начинаю верить, что между ними действительно ничего не было. Пойдите,— попросил он меня,—и поговорите с ней. Я хотел бы узнать ваше мнение о Бренде.

Я неохотно пошел, однако в то же время мне было интересно.

Бренда Леонидас сидела в той же позе.

— Где инспектор Тавернер? Он вернется?

— Пока нет.

— Кто вы?

Наконец мне задали вопрос, который я ожидал все утро.

Я ответил, насколько мог, правдиво.

— Я связан с полицией, но также и друг семьи.

— Семья! Звери! Я ненавижу их всех!

Она взглянула на меня, губы ее дрожали.

— Они всегда отвратительно относились ко мне, с самого первого дня. Почему я не должна была выходить замуж за их драгоценного папашу? Что им за дело? Они все получили кучу денег. Он дал им деньги. У них бы не хватило ума заработать их. Почему вдовец не должен жениться снова^даже если он староват? А он и не был старым. Я очень любила его. Я действительно любила его,—повторила она вызывающе.

— Я понимаю,— вставил я,— я понимаю.

— Вы, наверное, не верите мне, но это правда. Мне до смерти надоели мужчины. Я хотела иметь дом, хотела, чтобы кто-нибудь заботился обо мне и говорил мне ласковые слова, Аристид говорил очаровательные словами он умел рассмешить — он был умный. Я совсем не рада, что он умер. Я жалею об этом.

Она откинулась на спинку дивана.

— Я была счастлива здесь, я была спокойна. Ходила по самым модным портнихам и была не хуже других. Аристид делал мне чудесные подарки.

Она вытянула руку и взглянула на кольцо с рубином. На секунду мне показалось, что это не рука, а кошачья лапа, а голос ее звучал как мурлыканье довольной кошки.

— Что же здесь плохого? Я была мила с ним, я сделала его счастливым! Вы не знаете, как мы познакомились? — И, не дожидаясь моего ответа, она продолжала:

— Это было в чайной. Он закатал яичницу и, когда я принесла ему ее, увидел, что я плачу. «Садитесь,— сказал он,— и расскажите мне в чем дело».— «Я не могу,— сказала я,— если я это сделаю, меня уволят».— «Нет, не уволят,— сказал он,— я здесь /хозяин».

Тогда я посмотрела на него. Какой странный человек, подумала я вначале, но в нем была какая-то сила. И я ему все рассказала:

«Вы, наверное, слышали от них, что я была дурного поведения, но это не так —меня хорошо воспитывали. У нас была лавка вышитых художественных изделий. Я всегда была очень скромна. Но с Терри было иначе.. Он был ирландец и уезжал в далекие края. Он никогда не писал... я была в положении. Совсем как какая-нибудь дрянная служанка...»

Аристид был удивлен. Он сказал, что все будет хорошо. Еще сказал, что очень одинок и что мы поженимся. Это было как сон.

А потом я узнала, что он великий мистер Леонидас. Он был владельцем множества лавок, ресторанов, и ночных клубов. Все было как в волшебной сказке. Нас обвенчали в маленькой церкви в Сити, и мы уехали за границу.

— А ребенок?

— Ребенка не было, я ошиблась.— Она криво улыбнулась.— Я дала себе клятву, что буду ему хорошей женой, и я была ею. Я заказывала блюда, которые он любил, носила его любимые цвета, делала все, что могла. Но мы так и не избавились от его .семьи, они все время тянули из него деньги.

Старой мисс де Хэвиленд, я думаю, следовало уехать после его женитьбы. Я сказала ему об этом... Но Аристид ответил: «Она так долго жила здесь, что это ее дом». Правду сказать, ему нравилось, что они все жили с ним и ходили по его указке. Они отвратительно относились ко мне, но он, казалось, этого не замечал или не обращал внимания. Роджер ненавидит меня. Вы видели Роджера? Он всегда ненавидел Меня. Он ревновал. А Филипп, с его высокомерием,— он никогда не. разговаривал со мной. А теперь они хотят представить дело так, что я убила его, а я не убивала!

Она подалась ко мне:

— Пожалуйста, поверьте мне, я не убивала!.

Я нашел, что Бренда очень трогательна.

Презрение семьи, их настойчивые усилия сделать эту женщину убийцей казались мне в этот момент бесчеловечными. Она была одинока, беззащитна и очень несчастна.

— Они думают, что если убила не я, значит, Лоуренс.

— А при чем здесь Лоуренс?

— Я его очень жалею. У него слабое здоровье, и он не мог воевать. Но он не трус. Я старалась подбодрить его, поддержать его. Ему приходилось заниматься с этими ужасными детьми. Юстас всегда высмеивает его, а Жозефина... Вы видели Жозефину? Вы знаете, что она собой представляет?

Я сказал, что еще не встречался с Жозефиной.

— Иногда я думаю, что у этого ребенка не все ладно с головой. Она вечно подслушивает, высматривает и какая-то .странная... Иногда я ее просто боюсь.

Я не хотел разговаривать о Жозефине — меня интересовал Лоуренс Браун.

— Кто он? — спросил я.— Откуда он взялся?

Я неудачно сформулировал свой вопрос, и она покраснела.

— Он — никто. Как я... Какойу нас шанс противвсех?

— Вы не находите, что вы поддаетесь излишней панике?

— Нет, не нахожу. Они хотят доказать, что это сделал Лоуренс или я. Даже тот полицейский держит их сторону. У меня нет никаких шансов.

— Вы не должны нервничать.

— А почему не может быть, что кто-то из них убил его? Или кто-то посторонний. А может быть, слуга? Почему не могло быть так?