Жанна Бочманова - В одну реку дважды [СИ]

— Я просто не придумал ничего лучше, — пожал он плечами. — С тобой трудно: мехов ты не носишь, бриллианты не любишь. К тряпкам равнодушна…

— Я мотоциклы люблю, — вставила я.

— Я знаю, — кивнул он, — но на мотоцикле сейчас много не наездишь. Потом. — Он закурил. — Летом.

Я прикрыла глаза и запихала в рот побольше крема, чтобы, не дай бог, ничего такого не ляпнуть. «Так-так, — злорадно подумала я, — вот, значит, как. Летом. А ты, однако, наглый самоуверенный тип. Думаешь, так все просто? Ха-ха».

— Что-нибудь прояснилось? — спросила я.

— Что именно тебя интересует?

— Меня интересует, на кого Боря с этим, как его, Зямой работали?

— Меня это тоже интересует. Весьма.

— Послушай. Ведь не может быть, что ничего не произошло, — уверенно заявила я. — Все думали, что ты взорвался. Неужели ничего не произошло в твое отсутствие? Сам говорил, «кому выгодно». Ведь кому-то очень на руку твоя скорая кончина. — Он молча смотрел на меня с умным видом. Я вздохнула. — Ну, хоть с пользой в покойниках побывал? — без особой надежды на вразумительный ответ спросила я. Он кивнул. Ну, хоть что-то. Я почесала лоб. — То есть тайных завистников ты выявил. Но Боря с Зямой там при чем или нет? — Он неопределенно пожал плечами. — Слушай, — вскипела я, — это же невозможно — я тебе все рассказываю, а из тебя клещами тянуть надо. Это же нечестно!

— Не злись, — примирительно улыбнулся он, — я говорю тебе то, что не опасно. Для тебя. Знаешь ведь, что излишняя информированность сокращает жизнь. Иногда.

— Опять пугаешь? — тут я, действительно, разозлилась.

— Предупреждаю. Иначе придется тебя изолировать, в конце концов. Здесь. — Он обвел рукой дом. — Видишь, я честен. Чтобы не обижалась потом.

Я заткнулась. Права была Вилька, все равно он до тебя доберется, не мытьем, так катаньем. Что ж делать-то? На кого Боря работал неизвестно, на кого Сеня работал неизвестно. Ни одной зацепки.

— Мне надо в одно место съездить, — заявила я.

— Куда это? — прищурился он.

Я замялась.

— Домой. Иваныча проведать с Мариком. У них деньги, наверное, кончились. Он мне кота голодом заморит.

— Не заморит, — захохотал Краснов. — Кот себе на пайку сам зарабатывает. — Я вскинула брови. — Иваныч твой с котом возле метро представления дает. Он у него на задних лапах ходит и через барьер прыгает.

Я закатила глаза.

— Не может быть!

— Может, может. Ребята сами видели.

— Тем более поеду, — встала я из-за стола.

— Лучше позвони, — сказал он тоном, не терпящим возражений.

Иваныч оказался дома и опять трезвый, судя по голосу. Он меня удивлял все больше и больше. Сказал, что он в порядке, Марик в порядке, квартира в порядке и мне звонила мама и несколько раз следователь. Это меня очень огорчило. Я повесила трубку и сказала обреченно:

— Теперь меня точно посадят.

— За неявку не посадят, — махнул рукой Краснов, — скажешь, болела.

— А за дачу ложных показаний?

Вот тут он закатил глаза.

— И тут успела наврать?

— А что делать прикажешь? Вас много, а я одна, — развела я руками.

— Звони, — опять приказал Кранов.

— Может не надо? — засомневалась я.

— Звони. Ничего. Я тебе передачи носить буду.

От этого тюремного юмора мне стало совсем кисло. Я набрала номер.

— Андрей Михайлович? — пискнула я в трубку. — Это Миронова. Вы мне звонили? А я вот болею тут. Нет, не дома. В гостях. Так получилось.

— Я Вас очень попрошу, — сурово сказал Сушицкий, — как можно скорее поправиться и как можно скорее явиться ко мне.

— Когда? — Тон мне его совсем не понравился.

— Сегодня, — Андрей Михайлович был непреклонен.

Я вздохнула.

— Мне с адвокатом приходить или как?

— С адвокатом, — после минутной паузы ответил тот.

Я повесила трубку и пожаловалась:

— Сказал с адвокатом приходить.

— Тебя посадят, а ты не ври, — хохотнул Краснов. — Ничего, там тебя перевоспитают.

— Умеешь ты настроение поднять, — укорила я, — да еще в такой день…

Он еще смеялся, а сам уже набирал номер.

— Женя? Дело есть… Иди, одевайся, — выпроводил он меня.

— Сколько тебе стукнуло? — спросил он. Мы уже выехали на трассу и мчались по направлению к городу. На этот раз эскорт был полным. Наш броневичок и по машине сопровождения спереди и сзади. Я промолчала. Вообще-то, воспитанные люди такие вопросы женщине не задают. Так ведь откуда же ему взяться, воспитанию? Но он и так, вероятно знал сколько, потому как, покосился на меня и сказал: — Неплохо сохранилась. — Я засопела. — Ничего, много тебе не дадут. Выйдешь, я тебе как раз кресло-качалку подарю. — Я еще больше засопела. Юмор этот…

Где-то по дороге мы пересеклись с адвокатом. Полноватый, лысоватый дядечка, сел в нашу машину и всю дорогу меня инструктировал. И все равно я дико боялась. Ну не люблю я врать, чтобы там Краснов про меня не говорил! Вдвоем с адвокатом, мы вошли в кабинет следователя. Тот посмотрел на адвоката и сухо поздоровался сначала с ним, потом со мной. Беседа получилась краткой. В красках описав свое искреннее желание помочь убитой горем вдове, я поведала, как пыталась вернуть блудную дочь в лоно семьи и попутно выяснила о наличии ключа в набитом поролоном Великом Мумрике. А потом, благодаря нашей слякотной Питерской зиме, слегла с температурой. Конечно, нестыковка здесь была. Я то, помнится, посещала последний раз этот кабинет, уже зная про ключ и ничего следствию не сообщив. Но если этот вопрос и возник у строгого Андрея Михайловича, то он его не задал, задумчиво разглядывая ключ, который я вытащила из кармана и положила перед ним на стол.

— И справка от врача, конечно, имеется, — иронично взглянул он на адвоката.

— Конечно, — лучезарно улыбнулся тот и полез в портфель.

— Не надо, — махнул рукой Андрей Михайлович, — верю. Что справка есть. Верю.

— Мы можем идти? — опять улыбнулся адвокат.

— Идите, — кивнул он.

Я ни минуты не сомневалась, что он не поверил в этот бред, как и в мои клятвенные заверения, что понятия не имею о том, куда этот ключ надлежит вставить и «где же находится дверца» «За нарисованным холстом, в коморке папы Карло», — усмехнулась я про себя. Как бы то ни было, выхода-то у него не было. Призрак камеры, вроде, растаял, и я заметно повеселела.

— Хочешь в ресторан? — предложил он в машине. — Все-таки день рождение.

— Нет, — отказалась я, — Не то настроение.

— Тогда в магазин, — решительно сказал он, — отметим в тесном семейном кругу.

Возразить было нечего — хозяин — барин.

Мы основательно опустошили прилавки какого-то супермаркета. Причем, сначала я скромно толкалась позади тележки, а потом, решив, что деньги все рано не мои, а поучаствовать в разграблении все же приятно, присоединилась к мужчине, попутно выяснив, что о существовании некоторых продуктов я, вообще, не имела представления. Так что, набив две тележки доверху, я основательно пополнила свой багаж знаний, чему очень порадовалась, ведь новый опыт никогда не бывает лишним.