Жанна Бочманова - В одну реку дважды [СИ]

Я пожала плечами. Терять мне было нечего, играть в Зою Космодемьянскую не хотелось, оставалось надеяться, что смерть моя будет, по возможности, безболезненной. И я рассказала все, что знала. Меня слушали молча, и даже не перебивая. Потом я показала ему письмо Николаева. Тот его прочитал, сложил, убрал в карман.

— Значит так? — то ли спросил, то ли утвердил мужчина. Одет он был в добротный костюм, ботинки мягкой кожи имели вид только что сошедших с витрины. И пахло от него «Фаренгейтом». Да уж такой руки пачкать не будет. Пойдет себе в свой лимузин. А меня Иса с удовольствием прирежет, и хорошо если сразу, а не… Тут меня зябко передернуло, и я схватилась за воротник халата. — Покажи мне свой медальон, — вдруг сказал мужчина.

— Что? — не поняла я.

— Медальон, — повторил мужчина и протянул руку.

Недоуменно пожав плечами, я сняла с шеи цепочку и протянула ему.

— Откуда он у тебя? — спросил он, разглядывая золотую безделушку.

— Это подарок, — осторожно ответила я. — Друга, — добавила я, через паузу.

— Друга? — хмыкнул мужчина. — Друг говорил, что это такое?

— Ну… — пожала я плечами, — в общих чертах.

— Понятно. И где сейчас этот твой друг?

— О! — засмеялась я против воли. — Хотела бы я знать где! Нет. Мы не виделись больше. Это было почти десять лет назад… Он француз, — тут я замолчала, посчитав дальнейшие объяснения излишними.

— Продолжай, — кивнул он, — люблю романтические истории.

— Ты знаешь, кто я? — спросил мужчина, продолжая с любопытством вертеть медальон в руках, когда я закончила рассказывать про поездку в Париж десятилетней давности.

— Вот уж не имею счастья, — машинально тронула я разбитую губу.

— Ты веришь в судьбу? — Два черно-угольных глаза впились в меня взглядом.

Я пожала плечами, одновременно вспомнив Новака.

— Тут хочешь, не хочешь, поверишь.

— А я верю, — сказал мужчина и поднялся, выпалив несколько фраз на своем резком гортанном языке.

Я съежилась в углу дивана и прикрыла глаза. Умирать страшно, поняла я вдруг, а умирать не в свое время еще страшнее. Мимо прогрохотали шумные шаги, хлопнула входная дверь. Я удивленно осмотрелась. Никого. «Господи», — прошептала я, чувствуя, как заходится сердце. Вот так вот можно до инфаркта допрыгаться.

Но тут стрелой мелькнула мысль: «Иваныч!» Мигом забыв про сердце, я метнулась в коридор. Приподняла голову бедняге, нащупывая жилку на шее. Вроде жив. Лицо синюшного цвета, но крови я нигде не увидела. Вырубили, как и меня, электрошоком, скорее всего.

— Иваныч, миленький, не умирай, — попросила я. Иваныч всхрипнул и снова затих. Вот я дура! Скорую же надо! Я рванулась к телефону. Ну, конечно занято. Когда надо… Я еще не успела осмыслить, что делаю, а рука уже сама набирала номер.

— Ты где? — рявкнул в трубку Краснов, услышав мое блеяние.

— Д-дома, — пискнула я, — Скорую надо. У меня тут человек умирает… — тут я зарыдала, услышала в трубке короткие гудки и привалилась к стене, возле неподвижного Иваныча.

«Нет, — сказала я себе, — ты у меня не помрешь.»

— Слышь, Иваныч, — сказала я, беря себя в руки, — ты у меня помирать не смей.

И я начала комплекс реанимационных мер: приподняла Иванычу голову, расстегнула рубаху на груди, послушала сердце. Вроде бьется, но черт его знает, и я принялась делать искусственное дыхание. Надо же, а я, оказывается, еще что-то помню из школьных уроков. Ну, надо же, работает! Иваныч задышал ровнее, лицо немного порозовело, веки дрогнули.

— Дорогой, ты мой, — обрадовалась я, обнимая его, — ты только не помирай, мы тебя еще женим…

— Сергевна, — прошептал Иваныч.

— Живой, — всхлипнула я, подкладывая ему под голову свернутую куртку.

— Прости, Сергевна, не хотел я… — продолжала шептать Иваныч.

— Перестань, все в порядке. Все живы…

— Не надо открывать, — шептал Иваныч, как в бреду, — мне уже все равно, а тебе…

Он меня не слышит, поняла я. Ну, где же скорая? За дверью вдруг зашумело. Я выскочила на площадку. Слава богу, кто-то в синем халате. Я ухватила этот халат за рукав и втянула в квартиру.

— Так, — сказал врач, нагибаясь над Иванычем, — всем отойти.

Отойти кроме, как на лестницу было некуда. Я попятилась и уткнулась в кого-то затылком, повернулась и оказалась нос к носу с Красновым. Вид у меня, наверное, был тот еще, потому что он изумленно вытаращился на меня, а потом схватил за плечи и прижал к себе. Иваныча погрузили на носилки и понесли вниз по лестнице. Мы проводили санитаров взглядом. Я как-то сразу обмякла и стала съезжать вниз. Очнулась на диване, со стаканом у рта. Сделала пару судорожных глотков.

— Ну, что случилось? — спросил Краснов, когда я перестала трястись.

— Ой, — выдохнула я, наконец, почувствовав себя в безопасности, — ко мне приходили. Только что.

Выслушав мой торопливый рассказ, он покачал головой и как-то непонятно произнес, усмехнувшись:

— Ну вот, а я-то надеялся…

— Что? — сглотнула я горлом.

Он засмеялся и потрепал меня по стриженым волосам.

— Я-то надеялся, что ты позвонила, потому что поняла…

— Телефон скорой был занят… — перебила я.

— Правда? — прищурился он.

— Нет, — вздохнула я, — вернее не только. Мне просто было очень страшно. И у меня нет никого, к кому я могла бы обратиться за помощью. — Я посмотрела ему в глаза.

— Совсем? — спросил он. Я не ответила. — Ты бы не позвонила, если бы не это? — спросил он опять. Я смотрела на него, закусив губу, и молчала. Из магнитолы лилась негромкая музыка. — Мне много лет, — произнес он, откидываясь на спинку дивана — Мне много лет, — повторил он чуть громче, — и у меня много денег. Слишком много, — усмехнулся он. — И у меня есть «Мерседес», — махнул он рукой в сторону окна. — Правда, черный. И я не принц. Но мне нечего тебе предложить, кроме этого.

— Мне не нужен «Мерседес», — ответила я, не глядя на него. — И принц не нужен. Мне нужен человек, который, с которым… А, — махнула я рукой, — ты не поймешь…

Краснов прищурился.

— Когда-то у меня был друг, старше меня, мудрый мужик, — он наклонился ко мне совсем близко. — Он всегда повторял одну фразу: «Никогда не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня. Не упускай свой шанс» Я всю жизнь пытался следовать этому правилу, но только сейчас понял истинный смысл.

«Близко, слишком близко, — успела подумать я, — так нельзя. Еще не поздно встать, уйти, убежать…» В наступившей тишине прорезался откуда-то из-за стены голос Селин Дион, певшей о сердце океана. Как «Титаник» я медленно погружалась в бездну, и в последний момент вытянула руки и обхватила его за шею, закрыв глаза и чувствуя, как воды мирового океана сомкнулись надо мной. В крепких объятиях я медленно опускалась на самое дно, мечтая только, чтобы это продолжалось вечно.