Жанна Бочманова - В одну реку дважды [СИ]

Темнота за окном посерела, я поежилась и сильнее прижалась к его обнаженной груди.

— Замерзла? — попытался он шевельнуться, — где у тебя одеяло?

— Нет, — остановила я его, утыкаясь носом в волосатые джунгли, — мне хорошо.

Телефонная трель нарушила мой покой. «Да. Скоро буду» — сказал Краснов в трубку. Я приподнялась и потянулась к халату.

— Поезжай, — улыбнулась я, приглаживая волосы, — тебя ждут.

— К черту! — отбросил он телефон, сверкая глазами в полумраке, — Никогда не откладывай…

— Ну, тогда мы с тобой врастем в этот диван, — засмеялась я.

— Поедем со мной, — шепнул он.

— В таком виде?

— В таком еще и лучше, — потянулся он ко мне опять. — Не хочу оставлять тебя одну, без пригляда, — покачал он головой, — вечно ты вляпаешься в историю…

— Ничего, — ни капли не обиделась я, — запрусь на швабру.

— Хорошо, — согласился он после короткого раздумья, — я позвоню, как только освобожусь. Не замерзни, — проворчал он, с сожалением запахивая на мне халат.

Черный «Мерс» дважды мигнув фарами, плавно выкатился со двора. Я смотрела ему вслед и радовалась, что у него хватило совести не бибикнуть на прощание. Было еще, все-таки, рановато. Народ мирно спал, только питбульГуня весело носился по двору, да сосед курил на скамейке. Оба они молчали, так что предрассветную тишину ничто не нарушало. «Воспитанный пес, — с уважением подумала я, — почти, как мой кот» Марик мягко подошел и, запрыгнув на подоконник, тоже уставился в окно. Ночное приключение он перенес под диваном, а с появлением Краснова, фыркнув, переместился на кухню.

— А тебя мы женим, — чмокнула я его внос, — если ты, конечно, хочешь. — Марик прищурил желтые глаза и зевнул, а потом уставился на меня, облизываясь. — Хочешь? — спросила я. — Или ты по другому поводу облизываешься? Понятно, — догадалась я, вспомнив о вчерашней колбаске, — голодное брюхо к сексу глухо, — сочинила я на ходу, доставая продукты из холодильника. — Пожалуй, нам пора подкрепиться, — засмеялась я, вгрызаясь в бутерброд.

Несмотря на бессонную ночь, спать не хотелось. Я пила кофе и размышляла. Почему это случилось именно сегодня? Ведь это могло произойти гораздо раньше, и было бы это так же… здорово? «Нет, — вспомнила я давний разговор с Екатериной Альбертовной. — Все происходит именно тогда, когда должно произойти, не позже, ни раньше. От судьбы не уйдешь», — сказала она. «Что так безнадежно?» — пошутила я. «У судьбы много путей, она ведет нас к цели, расставляя вехи и вывешивая дорожные указатели. Надо только научиться читать их» «Но цель-то какая?» — помню, уточнила я. «А это уж зависит от тебя, — ответила Екатерина Альбертовна, — надо верить, что впереди тебя ждет только хорошее, и оно непременно сбудется». «Это философия оптимиста, — влезла в разговор Вилька, — не для каждого подходит». «У каждого своя вера, — согласилась Екатерина Альбертовна, — своя система жизни, главное, чтобы она работала».

Я дотронулась до пустой шеи. Так непривычно было не ощущать на ней тяжесть медальона. Десять лет я носила его беспрерывно. А теперь его нет. Может это знак, что этот этап в моей жизни закончился окончательно?

Я все еще пребывала в каком-то странном возбуждении от случившегося. Что это было? Зов плоти или временное помрачение рассудка? И тут я прямо услышала ехидное замечание своей всезнающей подруги: «Почему бы не предположить, что это просто любовь?» Я шикнула на нее, голос исчез, но мысль осталась. Действительно, почему бы и нет? Но разве любовь бывает такая?.. А какая она бывает? Такая, как с Эриком? Но ведь Он не он. Каждый любит по-своему, и каждого любят по-своему. Наверное. Не знаю.

Вряд ли Краснов когда-нибудь станет говорить мне красивые слова о любви, дарить цветы и совершать прочие безумства. Ну и что? Он меня любит. Словесных доказательств мне и не надо. Я это просто знаю. Откуда? Не могла бы объяснить даже сама себе. Просто знаю и все. Гораздо сложнее вопрос, люблю ли я его. Вот этого я не знаю, вернее, не понимаю, не чувствую. Когда-то мне казалось, что я люблю Эрика. Я не могу, да и никогда не могла бы дать определение этому чувству. Это просто что-то внутри тебя, какой-то сгусток энергии, где-то в районе диафрагмы. Он живет какой-то своей особой жизнью: замирает от одного взгляда, слова, улыбки. Это просто есть и все. Наверное, так бывает только в юности.

Почему-то никогда больше мне не довелось испытать этого, ни с кем. Да, впрочем, и не жалко, потому как это чувство не из приятных, как ни странно. Почему? Да потому что это одновременно и больно и страшно. Страшно встречать каждый новый день со страхом, а вдруг все? Кончилось? Не будет больше замираний в груди, стука в висках от прихлынувшей крови, холодка в желудке, как на качелях, когда сердце падает вниз… Это ведь, как наркотик, привыкаешь быстро, а отвыкнуть… можно, но очень мучительно. И хочется повторить это, но увы… никто не дает пережить те же эмоции, как ни старайся. Доза не та, вероятно. «Ой, что-то я зарассуждалась, — усмехнулась я, очнувшись от грез, — тут ведь думай, не думай, а уже поздно. Все уже случилось, все уже произошло. Поздняк метаться. Да и не жалею я ни о чем, если честно. Как будет, так и будет».

Звонок телефона окончательно вывел меня из раздумий.

— Как ты там? — спросил Краснов.

— Отлично, — весело откликнулась я.

— Во сколько за тобой заехать? — вежливо спросил он.

От удивления я даже растерялась — вежливость крокодила, сразила наповал. Я глянула на часы: пока я разговоры разговаривала сама с собой, да попутно порядок в квартире наводила, натикало почти девять утра, надо бы и поспать.

— Не раньше двенадцати, — попросила я, отчаянно зевая.

— Не выспалась еще? — засмеялся он.

— Да я еще и не ложилась, — зевнула я опять.

— Хорошо, полпервого я у тебя. Сосед твой жив-здоров. И не дергайся там. Мальчики за тобой приглядывают.

Я послушала гудки в эфире и поскребла щеку штырьком антенны. Чудеса, да и только.

Мне осталось убрать совсем немного. Я завозилась шваброй под шкафом. Что-то звякнуло и выкатилось под ноги. Я нагнулась и подняла с пола небольшой узкий предмет. Ручка. Весьма изящная вещица. Не моя, однозначно. Вон, «Паркер» написано… Глаза почти совсем слипались, и думать о ручках всяких там, было совсем не интересно. Я едва швабру на место отволокла и рухнула в постель.

Конечно, я проспала. Краснов позвонил, сказал, что будет через полчаса. Промычав «ага», я опять вырубилась, но через двадцать минут вскочила, как ошпаренная и принялась лихорадочно носиться по квартире. Спросонья я не могла ничего толком найти, поэтому, когда Краснов позвонил в дверь, я все еще бегала в неглиже, но правда уже причесанная и в боевой раскраске.