Жанна Бочманова - В одну реку дважды [СИ]

— Понятно, — покосился он, — ко всем прочим недостаткам, у тебя еще и принципы имеются…

— Разве это плохо? — спросила я.

— Отлично, — подмигнул он.

— А торт наш где? — вспомнила я.

— Сейчас другой купим. Пусть детишки лопают, им калории нужнее, — засмеялся он.

— Это твоя квартира? — нахмурилась я, переступая порог.

— Моя, — ответил он, пытаясь снять с меня шубу. — Проходи.

Я обернулась:

— Как-то это аморально. Не находишь?

— А на даче было бы морально? — довольно таки искренне удивился Краснов.

— Ты говорил, что она там не живет.

— Она и здесь не живет и не жила никогда. У нее другая квартира.

— Ты неисправим, Краснов, — я огляделась вокруг. Могу представить сколько таких, как я тут перебывало. Но вслух ничего не сказала. Он же все равно не поймет моих душевных терзаний.

Потом мы пили чай. От нервов я схомячила два куска торта и задумчиво ковыряла третий. Краснов торт есть отказался, а вот коньяк себе налил и теперь крутил бокал в руках, изредка делая мелкие глоточки. Я тоже немного отхлебнула, но злоупотребить напитком не решилась, желая сохранить ясность восприятия действительности.

— Сосед твой, кстати, оклемался, скоро выпишут, — сообщил Краснов.

— О! — обрадовалась я. — Он же меня предупредить хотел — сроду ведь Матильдой не называл, если б я сразу сообразила…

— А чего, говоришь, этот мужик хотел-то? — спросил Краснов. — Ошейник?

— Ну да. И даже, наверное, не сколько его, сколько понять, кто их так подставил. Ведь тот, который кота вез, его родственник какой-то, а у них же, наверное, эта, как ее, кровная месть. А потом он кота позвал, Мирчан, вроде, тот и вылез из-под дивана. А этот на него посмотрел и говорит: «Для выставок уже не годится, ухо порвано» Может, поэтому и поверил, что я его раненного подобрала на улице. Я не знаю. Но то, что меня грохнуть должны были это факт, но почему-то не грохнули… — я пожала плечами.

Краснов жестко усмехнулся краем рта, и так посмотрел… Я вспомнила Ромашку. «Краснов энд сан» — подумала я. Как же я раньше не замечала? У них же повадки один в один. Жесты, манера говорить, словечки эти… А глаза? Действительно, это слепой надо быть, чтобы не догадаться. Да уж, вот она проблема поколений — папе с сыночком на одной территории с девушками неудобно тусоваться. Вот они и мигрируют туда-сюда, с дачи на квартиру и обратно. Схема, видно, налажена… Эх! Как-то я себя не комфортно чувствую, прямо какой-то мадам Батерфляй…

Мы пили кофе, сидя на большом уютном диване перед телевизором. Я искоса поглядывала на его профиль, пытаясь вызвать у себя хоть какие-то чувства, и вздыхала. Как-то с чувствами не очень получалось. Даже камин, с весело потрескивавшими березовыми полешками, не помог. Вроде бы романтично: он, она, полумрак, шампанское… Ох, нет, шампанского не было. Может в этом дело? Беда просто. Что делать?

— Ты чего дергаешься? — вперился он в меня взглядом. — Дергаешься, — утвердительно повторил, в ответ на мое неуверенное пожатие плечом. — Перестань, — ободряюще улыбнулся он. — Здесь безопасно. Абсолютно.

— Не знаю, — робко улыбнулась я в ответ. — Привыкла уже, вот и дергаюсь.

«Ну, я-то знаю, чего дергаюсь, а вот ты чего дергаешься?» — думала я, глядя на его метания по программам. Не зная его, можно предположить, что у него те же проблемы, что и у меня.

— Перестань, — взмолилась я, — давай хоть что-нибудь посмотрим.

Он кивнул и протянул мне пульт. Я нашла какой-то американский боевик. Мы смотрели молча, вздыхая каждый про себя. Если бы он хоть как-то проявил инициативу что ли, я бы знала, что делать. А так…

— Пойду я, наверное, спать, — вздохнула я, устав от напряжения, носившегося в воздухе.

— Конечно, — как-то, кажется даже, обрадовался он.

Но заснуть, как назло, не получалось. Валялась, как бревно, в полудреме прислушиваясь к тишине, теребя пальцами цепочку с акульим зубом. Да, после визита горцев, я отыскала в недрах шкатулки со всякими побрякушками свой индийский талисман и повесила на шею. Может тот дервиш был шарлатаном, может праведником, но слова его мне сейчас вспоминались как никогда: «Смерть ходит кругами. Тебе нужен защитник» Вот и пусть защищает.

А Краснов, видимо, где-то мирно дрых, не подозревая о моих душевных терзаниях. «Какого черта! — я села и нервно рассмеялась, — А ты думала, он тебя домогаться начнет? Как бы не так! А он-то умней тебя будет. Быть жертвой обстоятельств — легко и просто. Не виноватая я — он сам пришел…» Еще не осознав, что делают, ноги сами понесли меня вон из комнаты. Крадучись, я прошла в холл, пытаясь в темноте определить направление.

Краснов так и уснул на диване, закинув руку за голову и свесив другую на пол. Угли в камине неярко алели, давая слабый свет. Я осторожно присела на краешек и тихонько коснулась его обнаженной груди.

— Спишь, крокодил, — осуждающе качнула я головой, — так все и проспишь…

— Привет, — сказал крокодил, открывая глаза. Я ойкнула и дернулась убежать. — Не бойся, — тихо произнес Краснов. — Я думал, это мне сниться.

— Ага, — кивнула я, — я тебе снюсь.

— Снись дальше, — улыбнулся он и закрыл глаза.

— Ты бессовестный, — возмутилась я. — Я пришла, у меня борьба, а ты спишь!

Он открыл глаза и вздохнул:

— Ты хочешь, чтобы я тебе помог? — Я кивнула. Он засмеялся: — Нет, уж! Не выйдет!

Мне стало стыдно. «Сама ты бессовестная, — укорила я себя, — хочешь, чтобы он тебя изнасиловал, дабы успокоить свою совесть» Я поднялась.

— Подожди, — он протянул руку. — Ты жалеешь, о том, что произошло? Или просто боишься?

Я застыла и присела обратно. Минуту я молчала, потом придвинулась поближе и скомандовала:

— Подвинься Краснов. Развалился на весь диван, единоличник!

Он засмеялся и привлек меня к себе, целуя в макушку:

— Тундра, ты — непроходимая… — потом отстранил немного и спросил: — Ты уверена, что ты этого хочешь?

Я возмущенно забулькала:

— Я уже большая… и если я…

Он уткнул меня носом себе в грудь:

— Молчи уж — большая… Детский сад, ей богу!

Я завозилась, устраиваясь половчее, чувствуя, как, наконец-то проваливаюсь в глубокий сон.

— Спи, детка, — шепнул Краснов, крепче прижимая к себе. Я обняла его и мгновенно уснула. Где-то под утро, меня разбудили его осторожные поцелуи. Я потянулась и довольно заурчала, в ответ он замурчал мне в ухо: «Куколка…» Я улыбнулась и потянулась ему навстречу.

— Просыпайся, соня, — Краснов чмокнул меня в ухо. Я ойкнула и спряталась под одеяло, дрыгая ногой. — Вставай, вставай, — его рука залезла под одеяло и ухватила голую ногу. Я завизжала и высунулась.

— Руки холодные, перестань сейчас же! Безобразие какое-то! Сперва спать не давал полночи, а теперь еще и будит ни свет, ни заря, — заворчала я, продолжая дрыгать ногой.