Владлен Чертинов - Воскрешение Лазаря

…Вот роддом: он лезет по пожарной лестнице на третий этаж, там за окном худющая Полина в какой-то казенной ночной рубашке, и они молча и счастливо смотрят друг на друга через стекло… Потом встреча из роддома: орущий Василий и такая своя, приятная тяжесть этого орущего свертка… Первые шаги сына, первые слова… Но самый счастливый момент — первая встреча с Полиной. Вот она в желтом платье идет своей прыгающей походкой по студгородку на Новоизмайловском проспекте. Отстукивает каблучками веселую дробь об асфальт. Подбородок поднят, носик вздернут, взгляд победный — есть чем гордиться: только что поступила в пединститут имени Герцена на иняз. Короткое платье вздрагивает в такт шагам. Кажется, еще один шаг-прыжок, еще одно дуновение ветерка, и платье взлетит чуть повыше, приоткрыв трусики, — у Каурова тогда аж дыхание перехватило. От каждого жеста, каждого движения девушки веяло удивительной свежестью. Геннадия накрыла такой силы волна предчувствий, что он понял — если сейчас пропустит ее, то будет жалеть об этом всю жизнь. Вот она поравнялась с ним, бросила на него взгляд. И прошла мимо…

— Не уходи, — прошептал Геннадий.

Девушка на мгновение обернулась.

Неизвестная сила заставила Каурова крикнуть ей вслед уже во весь голос:

— Не уходи.

Девушка остановилась.

— Это вы мне?

— Да. Не уходите, пожалуйста. Если уйдете, сделаете меня несчастным на всю жизнь.

Девушка смутилась. Потом улыбнулась. И ничего не сказала. Она ждала, что еще такого выдумает Кауров. А он больше ничего не мог вымолвить.

— Это все, что вы хотели сказать? — девушка смотрела насмешливо.

— Н-нет, — смущенно промямлил Кауров.

— Ну? Что же вы тогда молчите?

— Да вот растерялся, — честно ответил Геннадий.

— Страшно? — поинтересовалась красавица.

Кауров кивнул. И выдавил из себя:

— Как вас зовут?

Девушка рассмеялась.

— Полина. Ну ладно, так и быть, разрешаю проводить себя до метро…

Позже Геннадий задавался вопросом: почему у них все так легко получилось? Оказалось, он был первым мужчиной, кто попытался познакомиться с ней на улице, да еще сделал это в удивительно подходящий момент. Накануне перед сном Полина читала «Мастера и Маргариту». И находилась под впечатлением первой встречи главных героев. «Когда ты окликнул меня, я почувствовала себя Маргаритой», — призналась она потом.

Уже через пару месяцев после знакомства они стали настоящими мужем и женой. Все тогда произошло внезапно. Был сентябрьский день — самый разгар бабьего лета. Они гуляли по пляжу Петропавловской крепости. На пляже почти не было людей. Светило солнце, и Нева напоминала большую рыбину с блестящей чешуей. Одетые в гранит стены крепости, казалось, вдыхали и выдыхали тепло. От этой ласковой печки не хотелось никуда уходить. Полина прислонилась к стене спиной и раскинула руки. Устав щуриться на солнце, закрыла глаза. На ее лице застыла счастливая улыбка. Геннадий привалился к стене рядышком. Тоже зажмурил глаза. А потом нащупал своей ладонью ладонь Полины. Они стояли так, взявшись за руки, несколько минут. До тех пор, пока солнце вдруг не исчезло. Геннадий с Полиной одновременно открыли глаза. Прямо перед ними на Дворцовую площадь стремительно наползала черная туча. От нее вниз спускались фиолетовые языки дождя и уже облизывали фигуры богов на крыше Эрмитажа. Потом на той стороне Невы поверхность воды начала пузыриться. Прямо на них шел ливень…

Полина взвизгнула. Кауров оглянулся по сторонам. Метрах в тридцати лежала перевернутая кверху дном лодка.

— Бежим туда! — крикнул Геннадий, и они бросились удирать от дождя.

Было слышно, как их настигает шелест реки. Вот уже ливень зашлепал по песку за их спинами. В тот момент, когда они ныряли под лодку, небо над их головами с треском разверзлось, где-то совсем близко сверкнула молния. Почти в ту же секунду прогремел гром, а сразу же вслед за этим они оказались внутри барабана — по днищу лодки гулко застучал крупный дождь.

Полуоглохшие, скрючившись в три погибели, Геннадий и Полина сидели на песке друг рядом с другом. Воздух, которым они дышали, был наполнен озоном. Гром гремел теперь уже через каждые несколько секунд. Вспышки молний выхватывали из темноты лицо Полины. Оно поразило Геннадия. Это было ее и в то же время чье-то чужое лицо. Казалось, оно все блестело, светилось изнутри слабым светом. Блестели глаза, губы, волосы. И что-то совсем незнакомое появилось у Полины во взгляде. Вдруг с очередным ударом грома она прильнула к Геннадию всем телом. Она сильно дрожала. У Каурова даже мелькнула мысль, что Полина замерзла. Но это было не так. Наоборот, от нее, как от печки, веяло жаром. Ее дыхание стало неровным, немного хрипящим, а губы шарили по его лицу. Полина была сама не своя. С обычно сдержанной девушкой произошла молниеносная перемена. На долю секунды Геннадий даже испугался. Но, мгновенно вспыхнув, испуг тут же прошел. Будто заразившись от девушки безумной горячкой, Кауров уже сам загорался плотским огнем. Его тело теперь тоже сотрясалось в сладких конвульсиях. Он хватал губы Полины своими губами. Мял ее податливое тело руками, как тесто. С каждой вспышкой молнии их тела становились все обнаженнее. Как две змеи, они извивались на холодном песке, на разбросанной в беспорядке одежде, да еще постоянно стукались головами о какой-то пробковый спасательный круг…

…Дождь стих так же стремительно, как начался. Завывания ветра стали слабее и жалобней. Будто сама природа привела в движение свои неведомые тайные силы и заставила их исполнять то громкую, то тихую музыку в такт движениям двух влюбленных. А когда все закончилось, и по телу Полины пробежала последняя судорога, она так крепко обняла Геннадия своими ногами, что в его кожу сладкими иглами врезались десятки песчинок…

— Что это было? — спросил он.

— Это была гроза, — прошептала Полина.

…Потом, когда они поженились, и вроде бы должны были со временем поуспокоиться в постели, всякий раз в сильную грозу с ними происходило одно и то же. Супруги снова и снова переживали тот свой самый первый, лучший в жизни, секс.

— Я не знаю, что со мной происходит, — открылась как-то в одну из таких грозовых ночей Полина мужу. — Я читала, что сильная жажда секса в грозу — редкое психическое заболевание. Когда гремит гром и сверкает молния, все мое тело изнывает от желания.

— Это самое прекрасное заболевание, — успокоил Кауров жену. — Главное, чтобы ты в такие минуты всегда была рядом со мной.

— Я всегда буду с тобой, — пообещала Полина…

Так все начиналось. А теперь все заканчивается. Геннадий опять тонул в безысходности. И снова мысленно шептал Полине: «Не уходи»…

Эти светлые воспоминания чуть заглушали боль. Геннадий раньше никогда в жизни не чувствовал столько боли. Она не отпускала его и во сне. И все сны его были сквозь боль. Один из них вернул Геннадия в станицу Островскую. Преследуемый кладбищенским призраком, объятый страхом, в этом сне он снова бежал ночной заснеженной улицей. Снова лез в церковное окно, падал на пол, а потом стоял ни жив ни мертв, наблюдая за нежитем у церковной ограды…