Владимир Першанин - Мы умрем в один день

Три года прошло с тех пор. Муж Калинкиной хоть и отделался товарищеским судом, но легче младшей дочери не стало. Пил он не меньше и, кажется, успел после этого попасть на сутки за мелкое хулиганство.

— Зинаида Петровна, вы не припомните такого случая месяца три назад, когда в вашем кафе стекло выбили?

Калинкина шумно вздохнула и стала поправлять хозяйственную сумку, лежавшую на коленях.

— Я к вам со всей душой, Вячеслав Николаевич, только вы уж не записывайте ничего, ладно?

Крепко держалась за свое место Зинаида Петровна Калинкина. Другому вряд ли чего стала рассказывать, но не забылась та, трехлетней давности встреча.

Калинкина меняла на столах скатерти, когда брызнули и посыпались стекла в левом окне. На полке, возле видеомагнитофона, звякнула и раскололась яркая заграничная бутылка. Через секунду полетели стекла в правом окне. Вроде бы на улице громыхнуло, мельком увидела красный мотоцикл с двумя парнями, один держал в руках какой-то предмет. Она сообразила, что по окнам стреляют, и сразу повалилась на пол, ожидая еще выстрелов. Из подсобки прибежала Алька, жена Налыгина, и Зинаида Петровна крикнула, чтобы она ложилась, но та только хлопала накрашенными ресницами. Александр Семенович, выскочив на крыльцо, кричал, грозил кому-то кулаком, и, кажется, Калинкина слышала его слова: «Он им покажет». Разозлился Александр Семенович. Еще бы! Стекло двойное и почти три сотни стоит.

Видимо, он имел в виду Васярика. Звали этого парня по-другому, но так его называли почти везде. Только жена Александра Семеновича называла по имени. У них свои отношения. Однажды она заглянула в маленькую комнатушку для отдыха в конце подсобки и увидела Альку голую в кресле верхом на Васярике. Все не по-людски у них! Закрылись бы, раз уж на блуд приспичило, и диван там есть. А они дверь чуть ли не настежь и в кресле голышом. А Алька даже сигарету в руке держит.

Альку она не любила. Однажды слышала через дверь, как та говорила мужу, зачем он так много ей платит. Сбавить рублей семьдесят предлагала. А Семенович ответил ей, что за маленькую зарплату люди нигде не работают, только вид делают. Вот ведь тварь какая! Сама без понукания и шагу не ступнет, а чужие деньги считать любит. И ведь добилась! Тридцать рублей сбросили, мол, в связи с повышением налогов. Алька раньше с поваром путалась, хоть в нем вида никакого — маленький да пузатый, к тому же трое детей. Когда Александр Семенович в область за продуктами уезжал, они в кафе вдвоем оставались, фильм похабный заведут, и коньяк на столе. По две бутылки вдвоем выпивали.

— Что дальше после выстрелов произошло? — перебил ее Сергеев.

Но Калинкина продолжала перемалывать косточки непутевой Альке. Наверное, слишком долго молчала, а тут появилась возможность выговориться.

— Потом Васин вскочил в свои «Жигули», догнал этих парней и сильно избил.

— Один двоих? — изобразил удивление Сергеев.

— Он и с троими справится, — заверила его Калинкина. — Здоровый, как бугай. Он ведь у Александра Семеновича вроде охранника служил. Кафе стерег, ну и Альку попутно обслуживал.

Они долго просидели в тот вечер. Когда Калинкина уходила, снова попросила Сергеева никаких протоколов не писать.

— Я вам из благодарности все рассказала. Я вашему товарищу, который застрелился, ничего не говорила, хотя он ко мне и домой приходил, и к себе зазывал…

С работы Сергеев возвращался вместе с Черных. Тот жаловался на тещу, но Сергеев слушал рассеянно. Ему надо было зайти в магазин.

С заведующей, Татьяной Осипенко, он учился в одной школе. Когда-то очень стройная, с длинными черными волосами, она последнее время сильно пополнела, а волосы зачем-то покрасила в рыжий цвет.

— Забирай свой сахар, — кивнула она на ящик в углу, — двадцать пакетов. До машины сам донесешь?

— Я без машины, да и куда мне столько?

— Бери, бери, — усмехнулась Татьяна, — чего ж ты без машины, начальник ведь!

В кабинет зашел мужчина лет пятидесяти, в дубленке и белом кашне. На ходу поздоровался с Сергеевым и, не обращая на него внимания, заговорил с Татьяной о том, что грузовика завтра не будет, а если нужно вывозить, пусть звонят туда. Он показал пальцем вверх. Татьяна стала с ним спорить, а Сергеев пытался вспомнить, где он видел этого мужчину. Видимо, тоже из торговли. Сергеева в лицо не знает, такие больше с ОБХСС знакомы. А если Татьяна скажет? Похвалиться захочет, вот, мол, у меня начальник уголовного розыска сидит. За сахаром пришел. И еще этот дурацкий ящик стоит. Сергеев посмотрел на дверь. Черт с ним, с вареньем. До лета далеко. Поднялся.

— Ну, я пошел.

— Подожди, — остановила его Татьяна, а человек в белом кашне вскочил с кресла.

— Сидите, сидите. Я уже убегаю. Танюша, мне бы кофе пару банок. Или лучше три. Ты знаешь, для кого.

— Подойди к Лиде. Насчет машины позвони завтра с утра.

Уже в дверях, обернувшись, попросил:

— Слушай, я у нее еще колбасы копченой с килограмм возьму. А то дома жрать совсем нечего.

— Ну, бери, бери, — отмахнулась Татьяна. Когда тот вышел, рассмеялась. — Прохиндей! А без него нельзя. Транспортный работник. А ты заежился! Боялся, небось, что узнают. Не волнуйся! Ты не такой известный. Это меня все на улице узнают.

— Боялся, — согласился Сергеев. — Прокрался к тебе с черного хода и сижу, подачки жду.

— Эх, Сергеев, Сергеев, никак к нашей жизни не привыкнешь. Тебе еще что-нибудь нужно? Кофе есть, правда, советский. Сгущенка…

— Не надо…

Его разозлил снисходительный тон Татьяны. Владелица дефицита! Вообразила о себе невесть что.

— Ладно, не злись. Мы все же с тобой одноклассники. Берешь кофе или нет? Да не страдай, не буду я у тебя поблажек для уголовников просить! Вообще ты нетипичный человек для современного руководителя.

— А какие, по-твоему, типичные? Хамы, что ли?

— Уверенные, энергичные, умеют требовать свое. В этом кабинете не только кофе и колбасу заказывали, но и меня саму впридачу. Конечно, тогда помоложе была.

— Ну, а ты?

— А что я? Были люди, которым не откажешь. Обслуживала, не отходя от кассы. Думаешь, дачи да «панасоники» так просто достаются!

Она засмеялась, показывая ряд золотых зубов. Много воды утекло с тех пор, когда они учились в старой трехэтажной школе за рекой. Кажется, целая жизнь прошла, а оглянись, словно вчера было. С уроков на «Фантомаса» бегали. Сейчас и не помнят, что такой фильм был.

Татьяна курила и рассказывала, что старший сын стал учиться на тройки, а класс выпускной, и куда его после школы девать, ума не приложит. Конечно, в политехнический она его сможет втолкнуть, но учиться там вряд ли он будет.

Сергеев сложил в портфель пять пакетов сахара, Татьяна сунула сверху банку кофе. Кофе дома не было уже давно. Сергеев отдал деньги и сказал спасибо.