Виктор Иванников - Выбор нового пути борьбы

Прикинув план действий, Егор вновь заскользил по лестничной стеночке в мансарду. Но конечно не шуметь не удалось, несколько ступенек лестницы всё-таки скрипнули. Однако, по его мнению, это уже не играло большой роли. Наверняка ювелир уже притаился с пистолетом за большой массивной деревянной дверью, имевшей к тому же «фундаментальный» врезной замок. Оказавшись у двери, Егор долго не раздумывал. Прижавшись к стене, вытащил руку с пистолетом и несколько раз выстрелил в замок. Ещё не совсем утих звук выстрела и визг рикошетирующих пуль, как его нога с силой несколько раз двинула в дверное полотно. С противным скрежетом дверь распахнулась, и в образовавшийся проём метнулось его тело. Он буквально нырнул в него, в воздухе перевернулся и успел выстрелить ещё в полёте. Во время этого кульбита у него буквально под головой просвистели несколько пуль. Но не зря его муштровали, отрабатывая этот спасительный приём. Инструктор, буквально дрессировавший его, говорил:

— Учись парень делать это на автомате, успевай оценить обстановку и приучись стрелять в цель ещё в полёте. Тогда не раз вспомнишь меня. Этот приём не раз спасёт тебе жизнь.

Так и случилось.

Он успел и увернуться от пуль противника, и выстрелом обезоружить его. Когда Егор, перевернувшись, вскочил на ноги, то обнаружил — средних лет мужчина с чёрными курчавыми волосами, с густыми чёрными бровями и, как это типично для кавказцев, быстро отрастающей после бритья щетиной на щеках и подбородке, стоял, качаясь, нянча прострелянную руку. Из-под бровей, нависших над очками с толстыми линзами, на него с гневом и страданием смотрели его тёмные глаза. Егор подошёл, смотря в упор на ювелира, ногой отбросил пистолет в сторону и резким ударом послал его в нокаут.

Когда ювелир «пришёл в себя», то обнаружил — он сидит в своём кресле, руки и ноги стянуты и привязаны к спинке кресла и тумбе, а напавший на него ходит по комнате и внимательно её осматривает. Надо сказать, смотреть было на что. Вдоль одной из стен стоял длинный стол, весь уставленный пробирками, тиглями, газовыми горелками, подсоединённым к нескольким большим газовым баллонам. Заметил он аптекарские весы, пинцеты, кусачки и прочее снаряжение. В углу стоял огромный сейф, но ключа в нём не было. Похоже, к тому же ювелир и жил в этой комнате. В ней находились большой диван, платяной шкаф и приличной вместительности холодильник. В одном из углов виднелся рукомойник с большим баком, а рядом биотуалет. Осмотрев комнату, повернулся к пленнику, произнёс:

— Вот где ты обитаешь, ювелир, вот где ты награбленное у покойников переделываешь в поганые слитки.

Подойдя к нему вплотную, поднял его подбородок:

— Слушай меня, хорошенько слушай, тварь! У тебя два пути: первый — ты сам всё расскажешь без утайки, останешься жив; второй — я всё узнаю другим способом, но после этого ты сдохнешь вот в этом кресле.

Тот скрипнул зубами, сверкнул из под бровей чёрными глазами, но промолчал.

— Так, в героя, тварь, решил поиграть! Ну что же, ты сам этот путь выбрал?

С этими словами не сильно ударил его по виску. Ювелир отключился. Тут же, не теряя времени, сделал ему укол в вену сыворотки правды. Когда тот через некоторое время открыл тупо глядящие глаза, начался допрос под запись:

— Ты больше пяти лет здесь?

— Нет.

— Три года?

— Да.

— Отдаёшь переплавленное Сумбату?

— Да.

— Раз в неделю?

— Нет.

— Раз в две недели?

— Да.

— По килограмму?

— Нет.

— Больше?

— Да.

— Сам отвозишь?

— Да.

— С охраной?

— Да.

— Машины меняете?

— Да.

— Ключевые слова меняете?

— Да.

— Везёте сегодня?

— Да.

— Вечером?

— Да.

— В двенадцать часов?

— Нет.

— В двадцать один час?

— Да.

— Ключевые слова знаешь?

— Да, по телефону Сумбат мне говорит.

— Уже сказал?

— Да.

— Помнишь?

— Да.

— Назови.

— Карабах.

Далее ювелир разговорился, правда, ненадолго, всего минут восемь-девять. Внезапно его тело дёрнулось один раз, другой и замерло, а голова свалилась на плечо. Егор потрогал пульс на шее и не обнаружил. Посидев с пяток минут, поднёс к его рту стоящее на столе небольшое зеркало — оно не помутнело. Ещё раз «пощупал пульс» — его не было. Выругавшись: «Вот чёртов идиот, сдох раньше времени!», — принялся искать ключ.

Таковой он нашёл в брючном кармане ювелира. Взяв его, подошёл к сейфу, внимательно осмотрел его, не поленился отодрать плинтус, примыкающий вплотную к сейфу. Обнаружил пару тонких проводков. Проследил их путь, отдирая по ходу дальнейшие куски плинтусов, наконец, дошёл до конечного устройства. Это был переделанный радиотелефон.

Внимательно поизучав, нашёл кнопку с горящим диодом, нажал её — диод погас. Только после этого вставил ключ и открыл дверку сейфа. На верхней полке лежали шесть небольших золотых и серебряных слитков, несколько пачек денег в разной валюте. На нижней полке находились пара туго стянутых шнуром полотняных мешочков, наподобие того, что он реквизировал у хозяина кладбища, с десяток каких-то реактивов, коробочек, ещё один пистолет с четырьмя обоймами. Егор выгреб содержимое сейфа, оставив только пистолет, обоймы и реактивы, сложив всё в заплечный рюкзак, лежащий на одном из стульев, убрал в разгрузку диктофон, развязал ювелира. Тщательно зачистив эту комнату, спустился вниз. Подумав, выдернул из руки окровавленные нунчаки, сунул их тоже в рюкзак, прошёл в комнату с пультом. Разыскал гильзы, сунул их в карман, подумав забрал Узи охранников. Взглянул на трупы. Вдруг отчётливо понял — чужая жизнь, кроме братьев из команды, для него почти ничего не значит. Вот перед ним лежат убитые им парни, а у него никаких угрызений совести и даже жалости не ощущается. Вспоминалось наставление Деда:

— Убивать можно только закоренелых врагов Родины и её народа. Всем другим оставлять жизнь и возможность исправиться, искупить своим трудом преступления. Эту жизнь людям дал Господь Творец. Никто не появляется на этот свет преступником!

Глядя на них, до этого считая их зверями, бесчеловечными тварями, он увидел обманутых, запутавшихся, не очень развитых парней! В другое время они наверняка были бы сельскохозяйственными работниками или какими-нибудь мастеровыми. Им бы и в голову не пришло взять в руки оружие и бандитствовать. Вековая культура гор учила их уважать старость, защищать женщин, детей. Но вот пришла эта власть, вложила в их руки оружие, объяснила:

— Теперь им всё дозволено, главное — отныне хорошо пожить!

Даже не четыре Фрейдовских мотивов в жизни, а ещё проще — пить, жрать и трахать! Но вот за такую жизнь надо быть готовым по первому слову хозяина убивать. И они такими стали, по разным причинам, но стали! Кто знает, до какой степени их развратили. Вон как кинулись к своему оружию, даже не задумываясь! Способны ли они после всего этого в человеческий облик вернуться, в нормальную жизнь? Лично он не уверен! Сейчас ясно одно — это враг, жестокий, беспощадный, а с ним поступают по законам военного времени. Да и вообще-то, могут ли они, способны ли понять, кто есть истинный виновник обрушившейся на их землю беды; на землю, которую завоевали, освоили и отстояли в тяжелейших боях и тяготах их предки? Ранее для Егора, во всяком случае, после увиденного им беспредела, учинённого с помощью вот таких субчиков, невесть откуда взявшимися господами, казалось — это нелюди и поэтому их надо уничтожать. Но вот теперь, видя их разглаженные смертью лица, он всё-таки усомнился и опять вспомнил назидание Деда. Егор вдруг с тоской понял — внутри него, в его представлении о жизни, её законах произошло нечто важное, необратимое, а главное — не отвечающее Божьим законам! Он нарушил то, что так хотел воспитать в своих «сыновьях» их Дед, вечная ему память — «Dii te ament» — «Да хранят тебя Боги!» Нарушил! «Пепел, стучащий в его сердце», всё равно не есть оправдание, но поделать с собой он уже ничего не сможет. Его поведение, мотивация, отныне будет идти под этим знаком, не он это выбирал, его заставили! Принудили к этому нынешние «благодетели народа», установившие бесчеловечный криминальный порядок. Нету в нём уже того, что завещал людям Спаситель, любви к ближнему.