Михаил Гребенюк - Дважды разыскиваемые

- На работе у меня нет друзей.

- Странно!

- Почему? Не завел еще!

- Вы работаете на заводе больше трех лет.

- Для того, чтобы завести настоящих друзей, иногда и десяти мало, - раздраженно парировал Борис.

- Хорошо. - Сорокин сделал вид, что согласился. - Скажите, где работают ваши друзья, с которыми вы встречаетесь за воротами завода?

- Валерка и Гошка работают на тракторном заводе, Алик, кажется, в проектном институте, Валька учится, Генка - тоже. В политехническом.

- Вы бывали у них дома?

- Бывал у Алика. У других нет.

- Почему?

- Так.

Время давало о себе знать, Цыбин с трудом одолевал дрему. Под глазами набухли тяжелые мешки, на лбу четко обозначились глубокие складки.

Сорокину тоже было нелегко. Однако он не подавал виду, старался говорить бодро, расхаживая по комнате.

Собственно, беседу можно было считать законченной. Осталось только «прижать» чуточку Бориса, как говорили оперативники, заставить его сознаться в грабежах.

- У друзей не бываете, они к вам тоже не заглядывают. Встречаетесь, как сегодня, в условленном месте.

Борис быстро вскинул голову, впился в Сорокина встревоженным взглядом.

- Откуда вам известно это?

- Известно!

- Ладно. Допустим. Что же из этого? Что вам нужно?

- Я уже говорил вам. Хочу, чтобы вы были со мной откровенны. Не фантазировали, как фантазировали до этого. Мне нужны имена.

- Какие имена? Чьи? С кем пил, что ли?

Сорокину очень хотелось бросить: «С кем совершал преступления!», однако сдержался. Сказал спокойно:

- Да, с кем пил.

- Пожалуйста… Валька, Гошка, Сашка, Ренат… Странные вы люди. Вам обязательно надо повторить то, что вы уже знаете… Милиция! - с пренебрежением протянул Борис. - Чего вы тянете из меня жилы? Чего? Хотите измором взять? Ничего не получится! Я не из трусливых!

- Хватит, Цыбин, играть в прятки. Послушайтесь совета матери. Говорите правду. Это облегчит ваше положение. Есть улики, которые изобличают вас.

Сорокин произнес последнюю фразу неуверенным тоном, слишком поздно поняв, что применил метод новичка. Однако отступать уже было поздно.

Цыбин сорвался с места.

- Бросьте! Никаких улик у вас нет! Я ничего не знаю и не хочу знать! Уходите! Мне нужно спать!

Сорокин даже не пошевельнулся. Ему неожиданно стало легко. Все-таки чутье не обмануло его. Цыбин выдал себя истерикой.

Стало светать.

Сорокин сказал:

- Пойдем к нам, Борис. Продолжим разговор.

- Пойдем.

Цыбин устало поднялся, взглянул быстро на мать и поспешно шагнул к двери.

- Ты уж, сынок, побереги его, - шепнула Валентина Дементьевна Сорокину. - Он ведь без отца. Мало хорошего видел в жизни. Вот и сорвался. У меня самой сил не хватило, чтобы остановить его… Можно прийти к тебе?

- Приходите в любое время. Всегда буду рад. До свидания.

У автобусной остановки, где грабители сели в такси к Селезневу, Сорокин тронул Бориса за плечо:

- Узнаешь?

- Что?

- Здесь вы сели в такси. Все пятеро. В прошлую субботу.

Борис достал папиросу, пожал плечами и, отойдя в сторону, закурил. Сорокин понял, что Цыбин хочет побыть один - не так-то легко свыкнуться с ролью подследственного, поэтому лучше не мешать ему. Сорокин отвернулся и вдруг встретился взглядом с Женькой Бобровым.

- Ты? Здравствуй!

- Здравствуй, старик!-словно заведенный, заулыбался Женька. - Какими судьбами в этих краях? Не заходил ли с утра пораньше к Кларе?

- Ты на работу? - чтобы отвлечь Женьку от неприятного разговора, поинтересовался Сорокин.

- Сегодня у меня выходной… Послушай, не пропустить ли нам по стаканчику в честь заслуженного отдыха? Денежная проблема пусть тебя не беспокоит. Угощаю я!

- Не могу. Пропустим на твоей свадьбе.

- На какой свадьбе? - открыл глаза Женька.

- Ты же на именинах отца просил разрешения жениться па Майе.

- В самом деле? Ни черта не помню. Пьян был, как свинья. Теперь придется жениться… Она тебе нравится?

- Майя?

- Кто же еще?

- Мне нравится Клара, - улыбнулся Сорокин. - Прости, наш автобус. Надо ехать… Борис, пойдем!

Женька опешил.

- Это твой друг, старик? Что же ты не познакомишь нас?

- Как-нибудь после, - отмахнулся Сорокин.

- Э-э-э, нет. Так не полагается. Не по-джентльменски.- От Боброва-младшего не так легко было отделаться. Он протянул руку Борису. - Евгений Бобров.

- Борис Цыбин.

- Пошли, пошли! - заторопил Бориса Сорокин.

- Куда же вы? Постойте! - Женька догнал Сорокина и Цыбина, схватил обоих за локти. - Николай, ты что? В своем уме? Еще только восемь часов. На работу успеешь. У меня голова раскалывается. Вчера с Майей в ресторане засиделись. Неужели ты не имеешь ко мне никакого сочувствия? Борис, ты чего молчишь. Уломай его! Сто граммов коньяка никогда никому не мешали! Это давно доказала медицина. Читайте журнал «Здоровье!» Ну чего ты молчишь, Борис? Жги глаголом сердце своего друга! Действуй!

Сорокин перехватил взгляд Женьки. Испуг был в этом взгляде - Бобров боялся, что Николай уведет Цыбина. Они знакомы, понял Сорокин. Причем не просто знакомы… «Может, принять предложение и пойти выпить? Там кое-что выяснится… Однако сразу соглашаться нельзя. Быстрая перемена вызовет у Женьки подозрение…»

- Сходи к Майе, выпей с нею, - шутливо посоветовал Сорокин.

- С Майей, - прищелкнул языком Женька, -Кто же пьет с чувихами в такое время! Нет, старик, ты от меня не отвяжешься, даже не пытайся, пойдем!.. Борис, как ты на это смотришь?

- Никак!-бросил Борис.

- Что он такой нелюдимый? - посмотрел Женька на Сорокина.

- Он всегда такой. Где же мы выпьем?

- Ты согласен? Здорово! - просиял Женька. Эх, и гульнем же!

- Так куда же?..- спросил Сорокин.- На «пятак»?

- Вообще-то, «пятак»-для мелкоты, но если тебе хочется на «пятак», я не против, - заторопился Женька, боясь, что Сорокин передумает. - Такси, такси! - закричал он, сложив руки рупором, увидев проходящую мимо «Волгу» с зеленым глазком.

На «пятаке» царила сонная тишина. Продавцы явно скучали без посетителей: переставляли с места на место бутылки, лениво переговаривались.

- Привет славным труженикам прилавка! - остановился Женька посреди зала. - Как спалось-ночевалось? Не было ли в вашем благоугодном заведении чрезвычайных происшествий? Выкладывайте, как на исповеди, не стесняйтесь! Мы к вашим услугам!

Продавцы оживились:

- Женечка, здравствуй!

- Где пропадал?

- День не виделись - скучаем!

Женька повернулся к Сорокину и Цыбину, сделал широкий жест рукой, произнес театрально:

- Прошу любить и жаловать. Мои друзья. Предупреждаю: пьют только крепкий чай да и то не всегда-лишь по большим праздникам.

Около Женьки будто из-под земли выросла хорошенькая официантка. Она влюбленными глазами взглянула на него, спросила, слегка склонив красивую головку: