Михаил Черненок - Девушка ищет спонсора. Тузы и шестерки

— Зачем же ты говорила сотруднику угрозыска, будто родители тебя финансировали? — спросил Бирюков.

Кавазашвили пожала плечами:

— Не знаю. Со школьных лет привыкла выкручиваться. Да, откровенно сказать, еще и испугалась, что из-за этих денег мне привяжут смерть Теплоухова.

— Вика Солнышкина вместе с тобой расписку писала?

— Какую?

— О том, что тоже получила от Теплоухова пять миллионов.

— Да вы что?! — удивилась Нино. — Ничего она от Николая Валентиновича не получала. Вика всего лишь написала образец расписки со своей фамилией, а я переписала и вместо Викиной свою фамилию поставила.

— Без образца не могла написать?

— С грамматикой у меня плохо. Привыкла в школе у Вики сочинения списывать. Ну и попросила, чтобы она черновик набросала.

— Каким образом этот черновик попал к Теплоухову?

— Никаким. Вика себе его забрала.

Бирюков показал ксерокопию расписки Солнышкиной:

— А это что?..

Кавазашвили долго вглядывалась в текст. Ответила растерянно:

— Не знаю. В черновике Вика не расписывалась, а тут подпись стоит.

— Но ведь пять миллионов она где-то взяла…

— Ну, взяла.

— Где? У кого?

— Не знаю. На эту тему мы с ней не говорили.

— Почему же сотруднику угрозыска ты сказала, будто у Черемисина она одолжила эту сумму?

— Черемисин давно на Вику глаз положил, подмасливался к ней. Вот мне и подумалось, что она у Ярослава могла, перехватить деньги, как я у Теплоухова.

— Говорят, Теплоухов на Вику тоже засматривался…

— Врут. Николай Валентинович с девственницами не связывался. Считал их малолетками, за развращение которых могут быть большие неприятности.

— Перед тем, как Вика попыталась кончить жизнь, какой у вас разговор был?

— Вчера, что ли?

— Да.

— Вика весь день промолчала. Не в настроении была. Вечером долго в окно смотрела. Потом достала из моего чемодана портативный магнитофон и поставила кассету про девчонку-хулиганку. Там есть куплет:

После этого куплета Вика выключила песню и говорит: «Зря я не послушалась Алену. Надо было в прошлом году отравить Азера. Сейчас бы не прятались мы с тобой». — «Ты совсем чокнулась? — говорю. — В „дом родимый“ захотела?» Вика вздохнула: «Ничего страшного. Отсидела бы, как в монастыре». — «Женская тюрьма — не монастырь. В ней порядки развратнее, чем в публичном доме». — «Откуда ты знаешь?» — «Девки, которые там побывали, рассказывали». — «Тогда надо было мне самой отравиться». — «Не балдей! Выкинь Азера из головы. Сюда он не приедет». — «Теплоухов же приехал». — «Ну это вообще какое-то чудо, а чудеса часто не повторяются»… — Кавазашвили робко взглянула на Бирюкова. — Вот, можно сказать, и весь разговор.

— Неужели у вас с Викой даже предположения нет, к кому и ради чего Теплоухов сюда приезжал? — настойчиво спросил Бирюков.

Нино вроде бы хотела перекреститься, но передумала:

— Ей-Богу, нет.

— И о том, как Николай Валентинович попал в дом, ничего не знаете?

— Совершенно.

— Сколько у Вики было ключей от внутреннего замка?

Кавазашвили опустила глаза:

— Кажется, два.

— И оба она потеряла?

— Нет, не оба. Один я посеяла, другой — она.

— А Теплоухову не ты отдала ключ?

Нино будто вздрогнула:

— С какой стати я стала бы подводить подругу?

— Но ведь с Казбеком ты в Викином доме тайком встречалась…

— Ну и что, Казбек умер от этих встреч?

— Не умер. Он пять миллионов тебе не давал?

— Клянусь, Теплоухов по-спонсорски дал мне денег, без отдачи. И вовсе не в деньгах тут дело.

— А в чем?

— Не знаю.

Бирюков показал два ключа:

— Мы нашли оба ключика. Посмотри внимательно, какой из них твой?

Кавазашвили расширенными повлажневшими глазами уставилась на ключи:

— Они оба одинаковые. Где нашли?

— Один подбросили в ограду Викиного дома после случившегося. Другой лежал в кармане кожаного пиджака Теплоухова.

— Вика говорила, никаких вещей Николая Валентиновича в доме не было.

— Правильно. Вещи мы достали из озера, которое за Викиным огородом.

— Это вообще… какая-то сказка.

— Сказки сами не рождаются. Люди их сочиняют. Не скажешь, кто сочинил эту?

Нино кончиками мизинцев убрала из уголков глаз навернувшиеся слезинки и молча покрутила головой. Бирюков нажал клавишу селектора:

— Голубев…

— Слушаю, Игнатьич! — бойко ответил Слава.

— Зайдите с Викой ко мне.

— Один момент!

Бирюков ожидал увидеть Солнышкину, как сказал ему следователь Лимакин, «невыспавшейся и чуть заторможенной», однако Вика вошла в прокурорский кабинет с таким видом, будто силилась удержать смех. Пропустивший ее в дверях впереди себя Голубев тоже был весел.

— Чем, балагур, рассмешил девушку? — шутливо спросил Бирюков.

Слава, вроде оправдываясь, зачастил скороговоркой:

— Об экзаменах, Антон Игнатьич, с Викой разговорились. Пересказал ей медниковскую байку, как Павел Иванович, играя на баяне, принимал зачет у студента.

Солнышкина едва не прыснула от смеха, но, увидев, что Кавазашвили кончиками мизинцев вытирает уголки глаз, мгновенно изменилась в лице. Она села на услужливо предложенный Голубевым стул, поправила на шее косынку и растерянно спросила Нино:

— Ты, кажется, плачешь?..

Та стыдливо отвернулась. Вика широко открытыми голубыми глазами уставилась на Бирюкова:

— Почему она плачет?

— С ключами не можем разобраться, — сказал Антон.

— С какими?

Бирюков показал два ключа:

— Вот с этими. От твоего дома.

На лице Солнышкиной появилось неподдельное удивление. Какое-то время она, словно завороженная, смотрела на ключи, потом повернулась к Кавазашвили и тихо спросила:

— Ты ведь потеряла запасной ключ, да?..

— Потеряла, — еще тише ответила Нино.

— Как же он к прокурору попал?

— Кто-то подбросил в ограду дома.

— Кто? Зачем?

— Не знаю.

— Ты ведь не умеешь убедительно врать, да?

— Не умею.

— А чего выкручиваешься? Ты же, как говорил Теплоухов, святая простота…

— Вика, клянусь, не виновата я в смерти Теплоухова! — с отчаянием взмолилась Кавазашвили.

Лицо Солнышкиной заалело нервными пятнами, глаза сузились:

— Оставим Николая Валентиновича в покое. Я не прокурор, чтобы передо мной оправдываться. Давай разберемся с ключом. Подбросила его, чтобы на меня тень навести?

— Какую чушь ты несешь, Вика! — с ужасом прошептала Нино. — О какой тени говоришь? Я тебя от верной смерти спасла…

— Зря старалась!

— Вика!..

— Не выкручивайся! Говори правду…

Бирюков сознательно не вмешивался в резкий диалог подруг. Обескураженная стремительным и жестким напором Вики Кавазашвили довольно быстро призналась, что солгала, будто потеряла ключ, рассчитывая хотя бы изредка встречаться в доме с Казбеком. Когда же узнала о смерти Теплоухова и о пропавшем другом ключе, пришла в ужас. Чтобы избавиться от возможного подозрения, темным вечером, накануне приезда Солнышкинои из Новосибирска, по недомыслию бросила ключ в ограду.