Михаил Черненок - Девушка ищет спонсора. Тузы и шестерки

Добившись признания Нино, Вика победоносно глянула на Бирюкова. Встретившись с его пристальным взглядом, сразу сникла, как будто внезапно задалась вопросом: «А ради чего я так лихо выдала подругу?» Кавазашвили сидела с удрученным видом, словно ее приговорили к высшей мере наказания.

— Вот теперь, девушки, расскажите, к кому из вас и с какой целью приезжал Теплоухов, — спокойно попросил Бирюков.

Кавазашвили сделала вид, что не услышала просьбу. Солнышкина нахмуренно свела брови. Какое-то время она вроде бы мучительно боролась с противоречием обуревающих ее сомнений и вдруг, словно набравшись смелости, сказала подруге:

— Выйди, пожалуйста. При тебе не могу говорить.

Нино вздрогнула:

— Вика, прошу…

— Не беспокойся, я в своем уме, — перебила Солнышкина. — Тебя поливать грязью не буду, но правды не утаю.

Бирюков посмотрел на следователя:

— Оформи в своем кабинете показания Кавазашвили протоколом допроса.

Разговор Бирюкова с Солнышкиной продолжался около двух часов. Чтобы досконально выяснить истину, пришлось углубиться в прошлое. Вика говорила спокойно и рассудительно. На вопросы отвечала конкретно, без уверток. Рассказанная ею житейская история поражала трагизмом сложившейся ситуации, когда необдуманные эмоциональные поступки в общем-то порядочных людей заканчиваются непоправимыми страшными последствиями.

…Первый в своей жизни шоковый удар Вика Солнышкина получила от глупой, по ее мнению, женитьбы эстрадного кумира, в которого была романтически влюблена. Одаренная природой девушка не рассчитывала на ответную любовь и не строила радужных иллюзий насчет собственного брака с популярным певцом. Ей было просто хорошо, что существует такой обаятельный и талантливый парень. Она гордилась своим выбором. Брезгливо смотрела на бездарных эстрадников, не столько поющих, сколько кривляющихся с микрофоном в окружении длинноногих полураздетых девиц. Все это рухнуло одним махом. Возвышенная романтика, лопнув как мыльный пузырь, открыла глаза на скучную прозу окружающей действительности. Словно очнувшись от долгого сна, Вика с изумлением увидела, что ее собственная мамочка в открытую крутит любовь с азербайджанцем Абасовым, годящимся ей в сыновья. Впервые в жизни Вика нагрубила матери. С трудом сдерживая негодование, она спросила:

— Как тебе не стыдно, будто последней шлюхе, трепаться с Азером?

Алла Аркадьевна вспылила:

— Замолчи, соплячка! Поживешь столько, сколько я, без мужа, может, сама последней шлюхой станешь.

— Да?.. — изумилась Вика.

— Да! — в сердцах рубанула Алла Аркадьевна.

Больше месяца они не разговаривали. Абасов продолжал появляться в их квартире, как в своей собственной. Как-то вечером он застал Вику одну и нахально стал уговаривать полежать с ним в постели. Вика взорвалась:

— Пошел вон, козел!

Абасов, расхохотавшись, повалил девушку на диван и озверело стал срывать с нее джинсы. Онемев от страха, Вика вцепилась насильнику в волосы, несколько раз укусила наглеца, но силы были неравные. Печальный финал предупредила внезапно ворвавшаяся в квартиру Алла Аркадьевна.

От пережитого стресса Вика долго не могла прийти в себя и возненавидела всех молодых мужчин. Жить стало невмоготу. Появилась мысль о самоубийстве. Отговорила ее от несусветной глупости решительная Алена Волосюк, предложившая отравить ненавистного Азера. Возникла навязчивая идея. За стодолларовую купюру, тайком взятую у матери, Вика через устроившуюся после школы на фармацевтическую фабрику одноклассницу раздобыла японскую пластмассовую ампулку с ядом и стала постоянно носить отраву в кармане джинсов. Она тщательно обдумала коварный план, как при первой же встрече с Абасовым наедине предложит ему помириться, выпить на брудершафт и тайком подсунет бокал с отравленным вином. Однако Абасов перестал появляться в их квартире даже с Аллой Аркадьевной, которая после случившегося стала необычайно внимательна к дочери. Чем больше мать старалась загладить свою вину, тем больший протест она вызывала у Вики. Выход оставался один — разъехаться. Вика хотела уйти жить к отцу, однако, увидев его перенаселенную двухкомнатную квартирку, отказалась от этого намерения.

Однажды по какому-то делу к Солнышкиным заехал Теплоухов. Аллы Аркадьевны не было дома, и Николай Валентинович решил дождаться ее. Измученная безысходностью Вика так обрадовалась появлению всегда доброжелательного к ней человека, что совершенно спонтанно отважилась на отчаянный шаг. Усевшись в кресло напротив Теплоухова, она, подражая матери, когда та разговаривала с деловыми партнерами, осторожно сказала:

— Николай Валентинович, у меня есть деловое предложение, но прежде хочу узнать ваше мнение обо мне.

Теплоухов улыбнулся:

— По моему мнению, ты умна, обаятельна и очень красива.

— Значит, я вам нравлюсь?

— Больше того, я давно люблю тебя, Виктория.

— Прекрасно! Женитесь, пожалуйста, на мне.

— Ты же совсем еще девочка.

— Это не проблема. Сделайте меня женщиной.

Николай Валентинович посерьезнел:

— Тебе сколько лет?

— Через три месяца будет восемнадцать.

— А мне уже под сорок…

— Ничего страшного. Двадцатипятилетние парни без страха женятся на пятидесятилетних старухах, а вы — совсем еще не старик — боитесь жениться на девушке?

— Я боюсь испортить твою жизнь. Давай дождемся восемнадцати. Если к тому времени не изменишь своего намерения, самым искренним образом предложу тебе руку и сердце.

— Обещайте, что, кроме меня, ни на ком не женитесь.

— Обещаю. Кроме тебя, ни на ком не женюсь.

— Спасибо.

В тот же день за ужином Вика сказала матери:

— Через три месяца я выхожу замуж.

— За кого? — удивилась Алла Аркадьевна.

— За очень богатого и достойного мужчину. Он старше меня на столько, на сколько Азер младше тебя.

— Не могла найти парня?

— В отличие от стареющих дам, молодыми козлами не интересуюсь.

— Не ехидничай. Такое замужество к добру не приведет.

— Это, мамочка, не твоя проблема.

Алла Аркадьевна хитро сменила тему:

— Вика, тебе надо пожить самостоятельно. Вместо медицинского института поступай-ка ты в районное медучилище. Недавно читала в «Вечерке», что там объявили прием на фельдшерское отделение.

— Хочешь избавиться от меня, чтобы вольготно крутить с Азером?

— Перестань злословить. Получишь диплом фельдшера и продолжишь учебу в институте. Согласна?

— Согласна! От тебя готова хоть к черту на кулички уехать, не только в районную дыру.

— От себя, доча, никуда не уедешь. Не пори горячку. Будь терпимее, приспосабливайся к жизни. Время сейчас очень трудное. Вот раньше…