Евгений Сухов - Зэка укроет тайга

— Чего разлеглись! — прикрикнул Евдокимов на солдат. — Поднялись и вперед! У нас еще полно дел!

Солдаты, явно смущенные своей слабостью, неловко отряхивали с гимнастерок налипшие пихтовые иглы.

— Откуда ты? — спросил полковник у невысокого белобрысого ефрейтора с длинными белесыми ресницами, боязливыми бабочками трепыхавшимися над голубыми глазами при каждом гулком разрыве.

Это была самая настоящая канонада из сотен орудий, то звучавшая невероятно громко, отчего казалось, что через какую-то секунду снаряды посыпятся прямо на голову, а то вдруг отдаляющаяся, словно давала возможность малость отдышаться.

— …Хреново.

— Болван! — просто высказался Евдокимов. — Я не про состояние твое спрашиваю, а откуда ты родом.

— Деревня так называется, Хреново. А зовется так потому, что хрена там много растет. Наш хрен на всю область знаменит!

— Хм, и где же такая деревня?

— Под Калугой.

— Страшно, служивый?

— Не без того, товарищ полковник, — легко согласился паренек. — Я всегда грома боялся, а тут не просто гром, а еще и вулканы. Только привыкать начал, а оно вон как полыхнуло.

— Вот что, служивый… Есть у меня рецепт от страха. Старлей, бери солдат и давай в бухту! Она здесь недалеко, а нам с товарищем проверяющим еще проехаться кое — куда нужно. И еще вот что, Сильчин, с арестованным не миндальничать. — Евдокимов посмотрел на вулканы, полыхнувшие раскаленной лавой, и добавил: — У меня такое ощущение, что нужно ждать чего-то худшего. Если что, так сразу рукоятью по лбу. Зэки только такую науку понимают. Хотя чего мне тебя учить… Ну, чего стоите? — прикрикнул он на старшего лейтенанта, боязливо посматривающего на потревоженные горы. — Бегом, сказал! Вот так-то оно лучше будет… Ну что, подполковник, насмотрелся экзотики? Ты же за этим сюда приехал? Так что получай сполна! Глазей! Будет что рассказать в столице. Впечатлений по гроб жизни хватит! — Удобно устроившись за рулем, он с явным облегчением проговорил: — А теперь покатили!

31 июля, Петропавловск-Камчатский

Город Петропавловск-тоКамчатский за каких-то три часа оказался в плену проснувшихся вулканов, на улицы плотным ковром лег тяжелый дым. Проснувшиеся сопки злопыхали огнем и выстреливали в небо столбами пепла. Со склонов дружно сходила лава, она дышала жаром и, казалось, задалась целью спалить все живое. Степан Шашков видел, как с сопки Медвежьей, такой приветливой каких-то несколько часов назад, с самой вершины стала сползать вязкая огненная плазма, поблескивая из темного нутра красноватым искрящимся оком. Не притормаживая перед густым хвойным лесом, вставшим на ее пути, она легко поглотила его и заторопилась дальше к подножию.

С расстояния полутора километров могло показаться, что лава невероятно громоздкая, неуклюжая, малоподвижная, но в действительности она спускалась с большой скоростью, и у животного, нежданно появлявшегося на ее пути, не было ни малейшего шанса на спасение. В какой-то момент магма замедляла свое движение, попадая в глубокую расщелину, заросшую дикой лещиной, но, заполнив ее до краев, устремлялась дальше по склону, догоняя упущенное время.

Скапливаясь внизу в огромные нелепые нагромождения, лава успевала застывать, а через темную шероховатую поверхность яркими красными искорками из глубин магмы пробивался сильный жар. Она растекалась по улицам, спускалась в водоемы, наполняя жаром горные реки, прежде богатые рыбой, и заставляя вскипать озера, встречавшиеся на пути.

Лава уверенно перекрывала широкие городские проспекты, люди, опасаясь оказаться в объятиях растекающегося монстра, спешно покидали покалеченные машины. Гулкими выстрелами лопались упруго накачанные шины. Первые секунды машины пытались противостоять запредельному жару, но потом вспыхивали, как спичечные коробки, брошенные в огонь. А еще через пять минут от них оставались лишь почерневшие остовы, после чего магма проглатывала их целиком.

С высоты холма Шашков наблюдал около трех десятков подобных кострищ, от которых в панике бежал народ, не подозревавший о том, что пути к отступлению уже отрезаны. Единственная дорога, остававшаяся свободной, пролегала через холмы, однако и она уже была заполнена автобусами, машинами, спешащими людьми. Не было уверенности в том, что в следующую минуту любой из этих холмов не взорвется огнедышащей плазмой и не погребет их под вулканическими бомбами.

Ладони невольно сжались в кулаки: самое ужасное осознавать, что не в состоянии помочь горожанам, и понимать, что все они обречены. Да и сам он вынужден проявить немало изобретательности, чтобы не пополнить сводки трагически погибших.

Повернувшись, генерал увидел стоявших рядом людей. Их было немного, пятнадцать человек, взволнованные, с растерянными лицами, некоторые покусывали губы, стараясь унять крик ужаса, готовый сорваться с побелевших уст. Среди них было несколько женщин, для кого не хватило мест в вертолете. Все с угрюмым молчанием наблюдали за уничтожением родного города и за людьми, зажатыми потоками лавы, метавшимися из одного конца улицы в другой в поисках спасения.

Из собравшихся Степан Федорович тотчас выделил паренька лет восемнадцати, с бледным лицом наблюдавшего за лавой, взорвавшей жилой дом. В какой-то момент даже показалось, что каменная кладка сумеет противостоять стихии, но затем первый этаж вдруг тяжело просел, заставив накрениться всю конструкцию, и здание вместе с укрывшимися в нем людьми рухнуло прямо в разлившуюся огненную массу.

Раздался вздох отчаяния, и Шашков увидел, что все смотрят прямо на него и ждут от него каких-то действий, что могли бы вывести к спасению. Во взглядах мольба о помощи, страх перед надвигающейся стихией, а где-то за радужкой прятался крохотный лучик надежды. Люди подступали к нему плотнее, едва ли не наступая на ноги, в точности так делают несмышленые щенки в минуту опасности, когда жмутся к брюху матери, чтобы ощутить ее успокаивающее тепло.

Лава обошла пригорок со всех сторон, отрезав последний путь к отступлению, и каждый, кто стоял рядом, понимал, что их гибель всего лишь вопрос короткого времени. Если в ближайшие два часа он ничего не придумает, они все просто задохнутся парами ядовитого газа, которым злопыхала раскаленная магма.

— Товарищ генерал, — услышал Шашков рядом встревоженный голос.

Повернувшись, он увидел высокого шатена лет двадцати восьми, его лицо показалось ему знакомым, вот только он никак не мог вспомнить, при каких обстоятельствах они встречались.

— Что у тебя?

— Отсюда можно уйти через тот люк, — показал парень на чугунную крышку подле сквера.