Рене Бюр - Иггинс и К°

Я сразу все понял. Это последний шанс. Поль собирается взорвать нашу тюрьму!

Он спустился вниз и выбрал место: на кухне, у углового окна, там, где ставни казались менее прочными.

Я очень волновался.

– Взрыв, по-твоему, будет достаточно силен?

– Да.

– А дом не рухнет?

– Другого выхода у нас все равно нет…

Когда порох был уложен, Дальтон разрезал свечу, вытащил из нее фитиль и сказал:

– Запал готов…

Он приказал нам тащить в кухню все, что попадется под руку: мебель, ковры, одежду. План Дальтона был прост: он хотел «зарядить ружье», устроить так, чтобы сила взрыва была направлена на стену.

– А что здесь в карманах? – внезапно спросил агент, снимая с вешалки какое-то старое пальто.

– Письмо… Пакет…

– Забирай! – закричал Поль. – Все наверх!

Он нагнулся, поджег свечой фитиль и бросился к лестнице.

– В самую дальнюю комнату! – скомандовал Дальтон. – Сейчас придется несладко. Ложитесь!..

– Да что это, никогда не… – начал Данблез, теряя, очевидно, терпение.

Он не договорил. Раздался страшный треск, задрожали балки, дом содрогнулся от взрыва. Дверь комнаты с силой стукнулась о стену. Нас захлестнул горячий ветер, пахнущий порохом.

– Вниз! Все вниз! – проревел Дальтон и побежал. Мы бросились за ним.

На первом этаже сильно пахло порохом, было много дыма. Кое-где уже мелькали языки пламени. Но свободны ли мы?

Весь коридор был завален обломками. Неужели рухнула стена?

Я зажег спичку, но в густых облаках не осевшей пыли ничего видно не было. Дыма становилось все больше. Начинался пожар.

Поль опустился на четвереньки и пополз, то и дело натыкаясь на обломки балок, досок и изуродованную мебель.

– За мной! – обернулся он к нам.

Мы последовали его примеру, стараясь не разрушить своды этого, так сказать, туннеля.

Внезапно Дальтон остановился и выругался. Что еще могло случиться? Он попытался встать на ноги. Раздался треск. Я представил, как сейчас все мы окажемся погребенными под обломками стены, и зажмурился.

Но ничего не произошло. Наоборот, в лицо пахнуло свежестью. Я открыл глаза и увидел светлеющий проем.

Через минуту мы были в саду. Свободны!

– Бежим! – торопил Поль.

Впереди только одно препятствие – запертая калитка. В пятидесяти метрах от нее стоит наш автомобиль.

– Скорее!

Вчетвером мы навалились на калитку. Она скрипит, поддается, и мы дружно плюхаемся в лужу.

Поднимаясь, я услышал шлепок, точно камешек упал в воду. В то же мгновение позади нас у дома послышался шум.

Поль помог Данблезу подняться.

– Они уже в саду! Ты не ранен, Валлорб?

– Нет. А вы, господин Данблез?

– Нет. В чем дело?

– Однако дело серьезное, – сказал Дальтон. – Там полиция.

У моей головы просвистела пуля. Другая выбила из руки Поля револьвер.

– Черт! – выругался он. – Бегите!

Я потащил за собой Данблеза. Поль догнал нас, когда первый полицейский выбегал из сада.

– Все в порядке, – сказал Дальтон. – Дураки, они даже не догадались окружить нас!

– Они слишком уверены в том, что поймают нас, – усмехнулся Данблез.

– Никогда ни в чем нельзя быть совершенно уверенным. Живей! Живей! – торопил нас Поль.

Наконец мы влезли в автомобиль. Он рванул и помчался, врезаясь в утренний туман.

Последний залп приветствовал наше отбытие. Два стекла разлетелись.

– Ранены? – спросил Дальтон.

– Нет.

– Просто стыдно за наших полицейских. Ну, господин Данблез, как вы себя чувствуете? Как вам наша маленькая прогулка?

Я обернулся. Над деревьями уже поднимались длинные языки пламени.

Дом капитана де Лиманду горел.

– Он загорелся от взрыва, – флегматично заметил господин 53.

– Громилы и поджигатели, – сказал Данблез.

– Нас арестуют! – воскликнул я.

– С чего ты это взял? – удивился Поль.

– Как же мы объясним…

– Ничего объяснять не станем.

– То есть?

– Господин Ренэ Данблез выйдет на Вареннском вокзале, куда мы прибудем через четверть часа, сядет в поезд, приедет в Париж, вернется к себе в гостиницу и ляжет спать.

– А мы?

– Еще проще. Автомобиль довезет нас до Фонтебло. Оттуда мы спокойно отправимся завтракать в Барбизон. Затем вернемся в Париж.

– А если нас спросят, что мы делали ночью?

– Прошу прощения. У меня в Фонтебло любовница, и я провел у нее ночь. Это ни в какой степени не касается полиции.

– А я?

– У тебя тоже любовница в Фонтебло. – А автомобиль?

– Не беспокойся, шофер и господин 53 – большие специалисты по замене номеров. Но если даже их арестуют, то в чем можно обвинить? Неужели богатый иностранец не может разъезжать по Франции в собственной машине?

Я доверчиво согласился с оптимистичными рассуждениями моего друга и, утомленный пережитым приключением, скоро задремал.

Металлический голос Данблеза вернул меня к действительности.

– И вся эта экспедицию оказалась ни к чему?

– Нет, – сухо возразил Дальтон.

– Только попусту время потеряли.

– Вы забыли про письма, – вставил агент.

– Верно! Давайте их сюда.

Господин 53 протянул Дальтону четыре письма и пакет.

– Двадцать четвертое июля, двадцать четвертое июля, двадцать четвертое июля, двадцать четвертое июля, – пробормотал Поль, рассматривая почтовые штемпели. – Накануне убийства… Очевидно, слуга забыл передать капитану полученные письма. Посмотрим…

– Ну? – нетерпеливо спросил Данблез.

– Письмо от виноторговца… Подпись… Мопрено или Мапрена. «Дорогой друг…»

Дальтон прочитал письмо от товарища.

– Тоже ни к чему. Третье? Слесарь напоминает о счете… Ни к чему. Четвертое… Это уже поважнее!

Он прочитал:

– «Сударь! Условимся на завтра. Приготовьте деньги, и все будет кончено. Преданный вам…»

Глаза старика заблестели.

– Это след?

– Возможно.

– Откуда письмо?

– Из Парижа. Почерк женский…

– А пакет?

Дальтон взломал сургучные печати. Картонная коробочка, и в ней, тщательно обложенные ватой, плоские золотые часики с выгравированными на крышке розочками.

Мы все жадно смотрели. Посыпалась целая серия восклицаний:

– Часы женские!

– Старинные!

– Здесь монограмма!

– Какие буквы?

– Д. и М.

– Скорее Н.

– Д. и Н., – сказал Дальтон. – И часы женские, времен Второй империи. Вот и все, что мы знаем.

– Немного, – заметил Данблез.

– А на коробке ничего не написано?

Дальтон осмотрел картонную коробку, перерыл вату.

– Ничего… Но какого черта этот де Лиманду получил женские часы накануне смерти? Или это совпадение? Быть может, это семейная драгоценность?

Он машинально открыл нижнюю крышку часов и воскликнул:

– Смотрите!

На тонкой золотой пластине чем-то острым было нацарапано: «Х=Жиль=М.С.=27002».

– 27002, – сказал Поль. – Помнишь, Валлорб, Жиру нашел в сейфе сенатора клочок бумаги с этими цифрами?