Сергей Михайлов - Сезон охоты

Она отвернулась. Потом продолжила:

— Ты не думай, там, на улице, я со всеми такая. Грубая, резкая. Защитная реакция, чтоб не приставали. Когда живёшь одна, приходится стеной ото всех отгораживаться, иначе сожрут. Ведь защитить-то некому. Так?

Я пожал плечами.

— Не знаю. Я мужик, мне проще.

— Тебе проще, — согласилась на.

— Замуж почему не выйдешь?

— Была. — Она горько усмехнулась. — Пять лет как в разводе.

— Что, мерзавцем оказался?

— Нет, напротив, он очень хороший человек. Квартиру вот мне оставил. Просто… судьба так распорядилась. Встретил другую. Разве за это можно винить?

— Жалеешь?

Она кивнула. На лицо её набежала лёгкая тень грустных воспоминаний — и оно вдруг осветилось мягким нежным светом былого счастья и вереницы прожитых в согласии лет. В уголках губ застыла улыбка, в глубине серых глаз, на самом дне, затаилась печаль.

Я невольно загляделся на неё. И на какое-то мгновение забыл о собственных волнениях и тревогах.

— Ладно, чего уж там, — тряхнула она головой, — не будем ворошить прошлое. Сам-то женат?

Я развёл руками.

— Что, и не был?

— Был. Развёлся.

В её глазах заискрились холодные колючие льдинки.

— Ага, значит, ты как раз из тех, кто бросает своих жён.

Я улыбнулся.

— Бывает и наоборот — когда жёны бросают мужей. Как ты там сказала? Судьба так распорядилась. Вот именно, судьба. Встретила другого и ушла. Как отрезала. Всё бросила, даже сына. Сейчас в Штатах, со своим.

— Жалеешь? — спросила она тихо, задавая мне мой же вопрос.

— Жалею, — признался я.

Она задумалась.

— Теперь ясно, почему я к тебе подошла. Родственную душу почуяла. Наверное, те, которых бросили, излучают что-то такое, особенное, какие-то свои флюиды, и потому их друг к другу притягивает, как магнитом.

— Наверное…

Я взглянул на часы.

— О, время-то как летит! Всё, пора за дело. Сегодня ещё много работы. И завтра не меньше. Я, кажется, видел у тебя компьютер? На ходу?

— Конечно.

— А сканер есть?

— И сканер есть.

— Интернет, электронная почта?

— Всё как в лучших домах.

— Ты умница! Я, с твоего позволения, воспользуюсь.

— Да не вопрос. Всё, что здесь видишь, к твоим услугам.

Мне потребовалось не более часа, чтобы отсканировать отпечатанные мною фотографии, запаковать полученные файлы в архив и разослать по нескольким электронным адресам.

— Вер, а Вер? CD-ROM у тебя, кажется, пишущий, так? Так, — ответил я самому себе, убедившись, что моя догадка подтвердилась. — А вот «болванки» у тебя к нему имеются? Чистые? Три штуки? Или в магазин бежать?

— Не знаю, сейчас посмотрю. Где-то были какие-то.

На мою удачу, она нашла сразу пять.

— Правда, многоразовые. Пойдут? Можешь стирать с них всё.

— Пойдут, пойдут. Три штуки, больше не надо.

Ещё через четверть часа я подготовил три компакт-диска с записью тех фотографий. Открыл входную дверь, внимательно осмотрел почтовый ящик на ней, проверил замок. Вера по пятам следовала за мной и молча наблюдала.

— Работает? — кивнул я на ящик.

— А то!

— Хорошо.

Я достал один из заготовленных компакт-дисков и кинул его в щель ящика. Диск глухо ударился о его дно.

— Тайник, — шепнул я ей. — Здесь вряд ли кто будет искать. Хотя и на самом виду.

Второй диск я вручил ей.

— Сохрани. Вместе с той пачкой фотоснимков.

Третий сунул в карман собственной куртки.

— Ну вот, кажется, и всё. Не знаю, чтобы я без тебя делал, — сказал я Вере.

— До сих пор бы по «кольцу» катался.

Я рассмеялся.

— Да уж наверняка. Или медленно остывал где-нибудь на загородной свалке с дыркой во лбу… Где тут у вас ближайший телефон-автомат?

Она объяснила. Я начал собираться.

— Несколько звонков. Очень важных. Завтра может быть поздно.

— Поосторожней там, Вань, не напорись на своих таёжных дружков. Они наверняка где-нибудь в этих краях ошиваются. Думаю, мобильник они уже нашли.

Кивнув, я вышел.

В первую очередь я позвонил к себе домой. Так, для очистки совести: а вдруг кто-нибудь трубку поднимет? Трубку никто не поднял. Тогда я набрал номер моего соседа по лестничной клетке, Бориса Николаевича, по кличке «Ельцин», военного пенсионера, потерявшего ногу под Кандагаром. Именно Афган нас и сблизил.

— Борис Николаевич, это Иван, Рукавицын.

— Иван? — голос соседа был настороженным, недоверчивым. — Так ты ж в Сибирь укатил.

— Оттуда и звоню. Из тайги, можно сказать.

— Стряслось что?

Что-то его тревожило, я это чувствовал. Я должен был узнать — что.

— Да нет, ничего, всё нормально. Борис Николаевич, помощь ваша нужна. Я ведь когда уезжал, совсем забыл вас предупредить. Ко мне человек должен один подъехать, из Саратова, с материалами для фотовыставки. Так вы прислушивайтесь к звонкам в мою квартиру, если объявится, возьмите у него папку. О’кей?

— Сделаю. — Он надолго замолчал. — Иван, у тебя проблемы. К тебе сегодня милиция заявлялась, дважды. В штатском. Это плохо, когда в штатском, по себе знаю. Ко мне заходили, расспрашивали, разнюхивали, всё о тебе, да о твоей бывшей. Серьёзные ребята, из любого душу вытянут, уж можешь мне поверить.

— Корочки предъявляли? Ксивы, то бишь?

— А как же! Я первым делом документ проверил. Всё чисто, без фальши.

— Чего хотели?

— Прямо так они мне и сказали! Ха, от них дождёшься! Я думал, может, ты меня просветишь? Чего натворил-то, а, Иван?

— Борис Николаевич, матерью клянусь, сыном единственным — ничего! Ну что мне сделать, чтоб вы мне поверили?

— Да верю я тебе, Ваня, верю. Только к делу-то это не пришьёшь.

— Спасибо, Борис Николаевич, за поддержку. И не забудьте о моей просьбе. О’кей? Всё, мне пора. До встречи.

Я дал отбой прежде, чем он ответил. Никакого «человека из Саратова», конечно же, не существовало.

Следующий звонок был моему шефу, главному редактору газеты, в которой я работал. Звонил на мобильник, потому что в это время — девять вечера — он мог быть где угодно: на работе, в постели с любовницей, в театре с женой, в ресторане с другом детства, в сауне с криминальным авторитетом.

— Да! — рявкнул он в трубку так, что у меня в ушах чуть не вышибло перепонки. — Если у вас нет серьёзных оснований для этого звонка, то сейчас же положите трубку. Я занят!

— Основания самые серьёзные, Геннадий Иванович. Серьёзней не бывает. Это Рукавицын.

— Рукавицын? М-да… Ты сам по себе уже достаточно серьёзное основание, чтобы впредь не иметь с тобой дела. Что там у тебя стряслось? Ты хоть в курсе, что тебя менты разыскивают? Весь стол твой перерыли. Говорят, и дома у тебя уже успели побывать.

— Что искали-то? Не сказали?

Я слышал, как он усмехнулся в трубку.

— Тебя, что же ещё!

— Документы у них проверили?

— Проверил. Не дурак, поди. Сейчас с такими удостоверениями пол-Москвы ходит, только с фальшивыми. А у этих настоящие.