Александр Харламов - Высшая мера

– Соедините меня с товарищем Ежовым!– приказал Головко. Пришлось ждать почти семь минут.

– Слушаю вас, товарищ Головко? Есть новости?

– Операция «Высшая мера» начата! Все идет по плану!

– Отлично, товарищ Головко! Вы несомненно будете представлены к государственной награде! Я лично поговорю с товарищем Сталиным о вашем награждении.

– Служу Советскому Союзу!– без особого энтузиазма проговорил в трубку Головко, слушая на том конце короткие гудки. Повернулся к дивану, где спала Валентина и понял, что свою самую главную награду в этой операции он уже получил.

ГЛАВА 26

Утро началось с жуткого похмелья. Коноваленко еле продрал глаза, ощущая всеми нервными клетками враз потяжелевшую, почти чугунную голову. Внутри горело все огнем и безумно тошнило. Каждый звук отзывался в мозгу барабанной дробью, а тут еще настырный телефон прямой связи с ГУЛАГ разрывался под рукой, словно издеваясь над состоянием Андрея.

С трудом воспринимая происходящее вокруг, Коноваленко попробовал встать, но тут же рухнул обратно на стул. Осмотрелся…Вчера он так и заснул в кабинете, решив не возвращаться в пустую и холодную квартиру. Валя не приходила второй день, а он не пытался ее даже искать, с какой-то тоскливой обреченностью для себя, решив, что будь, что будет, заливая горечь непомерными дозами алкоголя.

Выдохнув, сам обалдев от перегара, андрей все же потянулся к телефону, настойчиво пытавшемуся добиться ответной связи от абонента. Снял трубку, хрипло, со сна проговорив:

– Коноваленко слушает…

– Товарищ капитан? С вами будет говорить, товарищ Ежов!

Андрей как-то внутренне собрался, встряхнулся. Все же не каждый день тебе лично звонит нарком НКВД. Хотя раньше они беседовали с ним часто, даже с Ягодой – предшественником наркома были чуть ли не близкими друзьями. Абсолютно далекий от чекистских дел, Генрих любил окружать себя в меру амбициозными и талантливыми в своем деле людьми.

– Да, да…

– Здравствуйте, Андрей Викторович,– голос Ежова в трубке был бодр и весел, словно сейчас было не раннее утро, а середина рабочего дня. Коноваленко слышал, что известный своими пьяными оргиями нарком редко когда ложится раньше двух дня, наверное и сейчас он после бурной ночи продолжал работать в своем кабинете.

На миг мелькнула надежда, что все ранее произошедшее было ошибкой. И ссылка его в Темлаг, арест, разговор в Москве…Сейчас Ежов извиниться и попросить вернуться на должность главного чекиста Украины, но вместо этого нарком неожиданно коснулся его личной жизни:

– Как ваша супруга поживает, Андрей Викторович?– спросил он, и Коноваленко на миг показалась, что в словах всесильного, первого чекиста страны мелькнула неприкрытая ирония.

– Спасибо, товарищ Ежов! В здравии и благополучии!

– Ну и славненько…ну и славненько…Она же у вас вроде бы как врач? Или меня неправильно информировали?

– Так точно…– осторожно подтвердил Андрей, не понимая, куда клонит нарком.– Занимает должность главного врача Темниковского лагеря.

– Ну вот и отлично!

– Не совсем понимаю, товарищ нарком!

– Видите ли, стране нужны хорошие врачи. Негоже, чтобы такой талант пропадала в ваших лесах…

Сердце Коноваленко екнуло от предчувствия чего-то нехорошего. Ежов был известен своими амурными похождениями. Неужели он клюнул на красоту Вали и готов отнять ее у него? А принадлежит ли она мне? Спросил сам себя Андрей. Она давно уже не моя…А с циничной и грубой точки зрения это можно использовать и в своих целях. Мелькнула в голове у опытного аппаратчика мысль.

– Что в имеете в виду, товарищ нарком?

– Есть информация, что ваш сын, Глеб живет сейчас с бабушкой, где-то под Лугой?

Глеб…Почему они докопались до глеба? Разговаривать с Ежовым было все равно, что идти по минному полю, никогда не знаешь, где взорвешься в следующий момент.

– Так точно…Мы его оставили пока у тещи. До того времени, пока обустроимся здесь.

– Значит верно информировали,– усмехнулся нарком,– вы там особо не обустраивайтесь, товарищ Коноваленко. Темлаг лишь ступенька для вас, с вашей энергией и опытом вы далеко пойдете…

Напряжение отпустило. Значит нарком решил просто приободрить своего сосланного сотрудника, поддержать! Значит все это временно, надо только работать! Доказать, что снова можешь быть в обойме!

– Есть!– более веселым голосом подтвердил Андрей. Настроение поднялось. Его не списали, не забыли, он все еще на коне! Как и предполагалось, Темлаг лишь ссылка, чтобы проучить проштрафившегося сотрудника. Методы конторы оставались неизменными. От таких умопомрачительных перспектив, даже голова перестала ныть, в висках маленькие молоточки наконец-то прекратили свой нудный стонущий перестук.

– Так я могу надеяться…– робко поинтересовался он.

– Можете!– подтвердил Ежов на том конце провода.– Можете, Андрей Викторович, а в знак признания ваших заслуг перед Родиной мы для начала воссоединим мать с сыном. Негоже пареньку расти без родительской опеки, согласны?

– Так точно!– радостно рявкнул Коноваленко. Значит его следующее место службы будет где-то под Питером. Об этом можно было только мечтать! Колыбель трех реолюций, музеи, кино, статус…Не то что в этой ледяной Мордовии.

– Сегодня вечером немедленно откомандировать капитана медицинской службы Коноваленко Валентину Владимировну в окружной госпиталь НКВД в Луге для прохождения дальнейшей службы.

– Есть!– то-то Валя будет счастлива. Может все у них наладится… подумалось Андрею.

– Вот и славненько! А чтобы нормально добраться ей до места службы выделите ей в сопровождения какого-нибудь сержанта посмышленей. Головко кажется…

Коноваленко обалдел от информированности наркома. До какой степени Ежов вникает во все тонкости своего дела, если в курсе списков личного состава одного из тысячи лагерей по всей стране! Удивительный человек!

– Есть!

– До свидания, товарищ Коноваленко!

– Разрешите вопрос, товарищ нарком?– осмелел Андрей, на миг даже перестав дышать от своей наглости.

– Разрешаю…

– А я?

– Что вы?

– Когда меня туда…– растерялся Андрей.

– Вас? Думаю через недельку и вы отправитесь в Ленинград. Надо только замену вам подобрать!– в трубке раздались короткие гудки, но Андрей не смел опускать ее обратно на аппарат. Он даже на всякий случай прикусил себе до боли губу, чтобы поверить, что весь разговор ему с пьяных глаз не приснился. Не может такого быть! Он же верил! Он знал. Что его заслуги не забыты! Он знал!

В дверь постучали, сбивая его восторженный настрой. На пороге появился хмурый Ковригин, по виду которого можно было сразу определить, что вести он принес совсем не такие приятные, как нарком. Зашел, молча сел напротив, выжидательно посмотрев на счастливое, но изрядно помятое лицо Коноваленко.