Александр Харламов - Высшая мера

– Нет, товарищ лейтенант,– рассмеялся Головко, глуша двигатель,– он идейный! Я пробовал уже так…

– Ну или дружков твоих в расход при попытке к бегству, а? – лицо Ковригина резко посерьезнело. Он вцепился в меня жестким сверлящим взглядом, как бульдог в свою жертву.– Контру и попа, а? И тогда нет?

Я дернулся было к нему, вовремя спохватившись, что замполит просто развлекается, провоцируя меня. Остановился, готовый к броску, сжав кулаки, спрятав их под длинными рукавами телогрейки.

– А тогда, лучше и меня вальнуть сразу, гражданин начальник…– процедил я, бледнея.

– Да ну? Шучу я, Клименко, шучу! Жизнь у нас скучная в лагере…Вот такими как ты и развлечешься, разве что…Народец у нас измельчал…Глупый пошел, тонкого юмора не понимает. Ну иди…Иди! Чего застыл? Докторша давно уж ждет в бараке нетопленном, как ты явишься балду ей свою показать. Шевелись тварь!– резко, почти без перехода рявкнул он, заставляя меня шагнуть внутрь.

– Интересный экземпляр…– донеслось мне в след.

– Не то слово, значит-с, товарищ лейтенант!– рассмеялся Головко.– а видели бы вы, как он Кислова отделал! Загляденье одно!

В бараке было зябко. После горячего, обжигающего тепла машины тут было, словно на улице. Полумрак сеней, узких, почти по-деревенски аскетичных, сменился широким коридором, а потом еще одной полупустой комнатой, в конце которой стоял длинный узкий стол, накрытый потертой кумачовой скатерью. На столе в углу остались брошенными несколько папок с личными делами, металлическая кружка для воды и чернильница в виде сундучка. Все это я рассмотрел из-за угла, почему-то вдруг заволновавшись перед входом. На сердце появилось ледяное предчувствие опасности, будто перед прыжком в холодную воду. Тело сковало само собой чем-то невидимым, и мне пришлось пересилить себя, чтобы шагнуть в комнату, опустив глаза в пол.

– Осужденный Клименко, 1917 года рождения, статья 58 часть «б», срок 10 лет, на медицинское освидетельствование прибыл!– как можно быстро доложил я, поднял глаза и замер…Совсем уж по-детски открыв рот.

Она стояла у окна. Все такая же прекрасная, как и раньше. Узкий белый халат подчеркивал её идеальную фигуру, затянутую в строгую военную форму. Волнистые светлые волосы спадали с плеч, скрученные на затылке в причудливый хвостик. Услышав мой голос, она вздрогнула и медленно повернулась от окна. В ореоле пробивающегося через грязные занавески встающего поутру солнца, ее лицо казалось купалось в его лучах.

– Валя…– прошептал я пораженно. Сердце ухнуло куда-то вниз, будто я, правда, прыгнул в ледяную воду. Те же губы, тот же блеск глаз, та же улыбка, пусть и немного удивленная…Я думал уже, что никогда их не увижу.

– Валечка…– ничего другого я из себя выдавить не мог. Дыхание свело судорогой, и я, вообще, был не уверен, что когда-нибудь задышу снова.

– Сашка! Сашка!– она порывисто кинулась ко мне, обнимая меня, грязного, оборванного, в тюремной робе, пораженного увиденным чудом.– Сашенька!– Валентина покрывала мое лицо густыми поцелуями,оставляя ярко-красную помаду на моих давно небритых щеках.– Родной мой! Любимый мой! Саша!

А я не мог пошевелиться…Я не мог дышать! Я не мог смотреть на нее! Только нелепо и глупо улыбаться, не веря своему счастью, что вижу ее, чувствую, что ощущаю ее поцелуи на моих губах.

– Валя…

– Ты здесь! Любимый…Ты здесь, мой родной,– шептала она, прижавшись ко мне, и я чувствовал, как моя колючая щетина становится влажной от ее слез.

– Валя…– усилием воли, черными заскорузлыми пальцами я коснулся ее волос. Носящих все тот же дурманящий аромат, как и раньше. Ее запах! Запах любимой женщины. Самой лучшей на земле!– Валя…

Ее всхлипывания перешли в непрерывные рыдания. Она всем телом вжалась в меня, будто боясь, что я исчезну куда-то, будто мираж. Валины хрупкие тонкие пальцы вцепились в мою телогрейку, словно хотели разорвать ее на клочки. И лишь только спустя пару минут, я смог сделать первый вдох и слегка унять бешено колотящееся сердце.

– Валечка! Валя!– уже сам крепко обнял ее, вжимая в себя, будто чувствуя, что нам обоим это нужно. Необходимо почувствовать друг друга после стольких месяцев разлуки и поверить, что все это на яву.

– Валя моя…– помимо воли из глаз моих потекла слеза, оставляя на грязной щеке мутный развод, неприятно холодя кожу.

– Валя…– большего в тот момент я ничего сказать не мог.

ГЛАВА 17

Андрей Коноваленко – новоиспеченный хозяин Темлага с удовольствием откинулся на кресле, наслаждаясь минетом, который сладострастно причмокивая исполняла под столом Ирочка Бергман. Медсестра оказалась понятливой и сообразительной девочкой, мгновенно ухватила выгоды своего нового положения фаворитки и старательно отрабатывала некоторые вольности, которые были не положены вольнонаемным.

– Сейчас…– глухо зарычал Коноваленко, обхватив голову медсестры руками, та посопротивлялась, закашлялась, но все выполнила, как надо. Встала с промозглого пола, оправила задравшийся белый халатик, который приводил нового «хозяина» лагеря в неописуемый восторг. Странно, почему он раньше не замечал его на супруге?

– Андрей Викторович…– протянула она, закуривая папиросу, по-женски держа ее в стороне, чуть на отлете.

– Чего тебе?– блаженно выдохнул Коноваленко, вырываясь из терпкой неги.

– А может…

– Нет!– резко оборвал ее Андрей, поняв к чему она клонит.– Ты умная девочка, не заставляй меня подумать, что я ошибся в тебе…

– Ты даже не спросил о чем?– нахмурилась Ира.

Коноваленко встал со своего места и на ходу рассмеялся, набирая себе из еще дореволюционного графина немного воды.

– Я в органах госбезопасности тружусь уже почти двадцать лет…О чем может спрашивать любовница разнеженного мужика, справив все свои дела на отлично, кроме как о будущем? Угадал?

Бергман промолчала, выдохнув клубок густого сизого дыма. Ее тонкие пальцы немного подрагивали, и сигарета грозилась вот-вот сбросить пепел прямо на пол.

– Угадал…Только вот что…Трахаешься ты конечно великолепно, но, прости уж, на супругу «хозяина» зоны ты не тянешь…

– А она тянет?– глухо спросила Ира, отвернувшись к окну, что-то там преувеличенно внимательно разглядывая.

– Она тянет..– кивнул Андрей, улыбнувшись.– Сколько через тебя таких как я прошло? Десяток? Полтора?

– Хам…

– Не люблю ходить вокруг да около,– пожал плечами Коноваленко,– и неужели ты надеешься, что двадцать первый или сороковой вдруг окажется прекрасным принцем, который прискачет на белом коне и заберет тебя навсегда из этой дыры? Ты будешь носить мутоновые манто, пить дорогое вино и общаться с высшими чинами государства? Увы…Дорогая Ирочка, хочу тебя разочаровать…Ты удобна и только! С тобой отлично и беспроблемно, но, повторю, на «хозяйку» ты не тянешь, не тот типаж…