Александр Харламов - Высшая мера

– Специалиста?– нахмурился Ковригин.

– Да, именно специалиста. Видишь ли…Так уж случилось, что молодой офицер и моя жена находятся сейчас здесь, в одном лагере. И я не хотел бы, чтобы из капитанов госбезопасности я стал лейтенантом через их неблагонадежность. Конечно, в своей супруге Валентине Владимировне я уверен, но мало ли что взбредет в голову молодому горячему парню. Будет настойчиво искать встречи, давить на нее, вспоминать прошлое…А это, сами знаете, плохо сказывается на репутации.

– Понимаю…Но…

– Вот поэтому мне и нужен специалист узкого профиля. Ты, как человек, который работает с ними непосредственно, обязан знать таких…

– Боюсь, что, Андрей Викторович, я не смогу вам помочь, если не буду знать имя вашего Ромео,– улыбнулся Ковригин, понимая, что вот она удача, сама плывет ему в руки! Коноваленко сам дает ему на себя такой компромат, о котором карьерист со стажем может только мечтать. И самое пикантное то, что капитан, безусловно, это тоже понимает, но ничего не может с этим поделать. Как мотылек, летящий на огонь, он знает, что там его ждет смерть, но упрямо летит вперед, наплевав на опасность.

– Клименко Александр Сергеевич, прибыл с новым этапом в ваш лагерь.

– В наш лагерь!– подчеркнул с легкой улыбкой Ковригин.

– В наш лагерь…И мне бы хотелось, чтобы он тут задержался ненадолго,– согласился быстро Коноваленко, наливая себе еще коньяка.

В кабинете воцарилось молчание. Лейтенант, сволочь, нарочно тянул время. Хотя готовое решение у него уже было. Хотел пощекотать нервы капитану.

– Клименко…Клименко…– пробормотал он, взяв в руки отставленный коньяк.– За столь короткое время этот зэк стал довольно известной личностью тут. Я имел счастье этапировать этого красавца, а потом наблюдать за его поведением некоторое время. Явно асоциальный элемент! Вряд ли поддающийся исправлению, чуть что сразу в морду.

– И я о том же…– подхватил Коноваленко.

– Дело тут даже не вашей супруге, а в том, что он способен принести нам неприятности. Уж очень норов у него неспокойный…

– Зачем нам неприятности? Будет лучше, если в нелепой драке между сокамерниками…Сами знаете, как часто грызётся между собой это отребье? То чифир не поделили, то руку не подали…

– Клименко на этапе поссорился с вором в законе Кислым, Кисловым! Дело дошло до драки, но я вовремя среагировал. Кислова отправили ШИЗО на месяц. Его «шестерки» на воле, но от них мало толка без лидера. А уж вор такого не простит…

– Я думаю, что гражданин Кислов,– улыбнулся Коноваленко, снова поднимая рюмку в знак заключенного союза,– все осознал и до конца недели должен вернуться в свой барак, верно, товарищ старший лейтенант госбезопасности?

– Думаю, да!– Ковригин залпом опрокинул в себя остатки коньяка и выдохнул, наслаждаясь терпким шоколадным послевкусием. Оба остались довольны итогом переговоров. Комиссар получил убойный компромат на своего начальника, а Коноваленко все же решил, что закрыл раз и навсегда вопрос с Клименко. Два волка сделали вид, что дружат, чтобы при первой же возможности укусить друг друга.

ГЛАВА 18

Я одухотворенный шел по грязной разбитой колее из медпункта, прислушиваясь к отчаянно бьющемуся в груди сердцу. Перед глазами стояло заплаканное лицо Валечки, а все вокруг на какое-то время стало обычной декорацией. Руки помнили ее горячее податливое тело, жадные полные губы, до боли впивающиеся раз за разом в мои собственные. Голова кружилась от предвкушения чего-то незабываемого, счастливого, и лагерь стал каким-то другим, и обстановка менее тягостной, да и люди открытее. Валечка…Валя…

Я был уверен, что больше никогда ее не увижу, что не поцелую и не обниму, не почувствую вкус губ, радость прикосновений, не услышу ее голоса…За что, Господь, мне дал возможность увидеть ее еще раз? Чем я заслужил такую милость? Отец Григорий непременно выдал бы на это, что пути Его неисповедимы или привел цитату из Библии, но я, как настоящий комсомолец, объяснить ничем кроме чуда все случившееся сейчас в медпункте не мог!

А как иначе? Среди десятков тысяч лагерей, разбросанных по всей нашей необъятной Родине, мы попали вдвоем в один! Только чудо, только судьба…Судьба…Эх, сейчас бы пригласить бы Валю в ресторан Центральный, что на Пушкинской у «стекляшки» или прогуляться с ней по бульвару Слинько, наслаждаясь морозным свежим колким воздухом, а потом пойти домой пить чай с малиной, слушать бесконечные рассказы матери про цены и очереди в гастрономе, что соседка тетя Зина опять загуляла от своего благоверного. И жить, жить, жить…Не теряя ни секунды, ни минуты, ни мгновения!

– Эй, фраерок!– окликнули меня со спины так неожиданно, что я вздрогнул, погруженный в свои мысли.

За моей спиной стояли трое крепких зэков в помятых рваных телогрейках, из под ворота которых виднелись синие татуировки. Я осмотрелся, медленно поворачиваясь к ним лицом.

Узкий тупиковый проход, куда я забрел, мечтая о прогулках по харьковским бульварам, заканчивался сараем с наглухо забитыми окнами. На дверях висела покосившаяся обшарпанная табличка «Слесарка» По обеим сторонам прохода расположились стены бараков, в одном из которых гремели чем-то металлическим и разносился аромат свежезаваренного крепкого чифиря. Убегать было некуда…

Кислый…сука…Мелькнула в голове мысль, при виде того, как рука одного из зэков медленно поползла к высокому голенищу правого растоптанного кирзача. Достал-таки…Даже из ШИЗО! Ах, как не хотелось умирать, особенно сейчас, когда Валя оказалась рядом, а десять лет превратились из каторги в нечто более или менее удобоваримое.

– Заблудились, ребят?– улыбнулся я, хотя рука предательски дрогнула. И я ее тут же спрятал в карман. Говорят, что человек, который держит руки в карманах, представляет меньше опасности. Врут, психологи хреновы…– Библиотеку ищете?

Я нарочно выводил их из себя. Пусть бросятся первые, пусть разозлятся. Гнев плохой советчик в драке, а мы уж там посмотрим, как карта ляжет!

– Остряк!– осклабился один из них, чуть стоявший впереди и видимо главный.

– Юморной паренек!– сплюнул второй в сторону, делая шаг вперед, чтобы взять меня в некое подобие полукруга.

– Сейчас мы тебя еще немножко развеселим…

– А чего так? – страх ушел, я должен был драться ради того, чтобы выжить, ради того, чтобы снова увидеть свою Валечку, а все остальное ушло на второй план.

– Не нравишься ты нам,– ухмыльнулся совсем уже мерзко третий,– борзый больно…

– Больно..– пробормотал я, делая шаг им навстречу, ломая и сокращая дистанцию, стремясь ошеломить.

Как я и ожидал, тот, что был по правую руку от меня, попятился назад под моим напором. Замешкался, сбился с шага и дал мне возможность ударить. Быстро, хлестко, как учили в спецшколе. Зубы противника звонко клацнули, и я еще успел увидеть, как глаза его закатываются куда-то под лоб, а взгляд становится вовсе уж бессмысленным.