Александр Харламов - Высшая мера

– Себе оставь!– махнул рукой Головко. Он тебе еще ни раз, чувствую пригодится, значит…

– Да что вы…

– Будет хуже,– прервал он меня строго,– разрешаю обратиться напрямую к военврачу за помощью. Скажешь всем Голова разрешил,– вздохнул он и вдруг хитро улыбнулся и подмигнул мне, будто все уже знал про нас с Валей. От этой улыбке мне стало страшновато. Насколько этот человек здесь много значит, если знает все и про всех секреты?

– Спасибо.

– В зоне нет «спасибо», есть благодарю!– наставительно заявил сержант, похлопав меня по плечу. От его мощного удара я чуть не завалился постыдно в бок. Ох и здоров был медведь!

– Благодарю!– поправился я, поднимаясь на поломанное крыльцо барака.

Махнув рукой в ответ, Головко широким шагом зашагал прочь, вскоре скрывшись в конце своеобразной улицы, образованной отрядными бараками. А я долго провожал его взглядом, не понимая, как отношусь все же к этому человеку? Можно ли ему доверять? И чего он от меня хочет?

ГЛАВА 19

Старший лейтенант госбезопасности Ковригин вышел от нового начальника лагеря несколько озадаченным. С одной стороны мотивы его были понятны и ясны,ревность, молодая загулявшая супруга, а с другой все это очень походило на дешевые любовные романы, которыми завален с головой гнилой капиталистический Запад.

Сколько в нашей стране исправительных лагерей? Сотни, тысячи? Куда ни глянь, повсюду стоят вышки с высокими заборами, лают сторожевые овчарки и медленно, понурив голову бредут заключенные по прихоти ГУЛАГа на очередную капитальную стройку века, истощенные, голодные, заморенные тяжелой физической работой и плохим питанием. Да что там плохим, ужасным!

А тут…Тут чудо какое-то! Из многих сотен лагерей и обманутый муж, и неудачливый любовник, и даже неверная жена попали в один и тот же ТемЛаг! Такое случается либо раз на миллион, либо по причудливой прихоти фортуны, а именно указанием свыше… Если это просто везение, или невезение, кому как посмотреть, то это еще пол беды. А вот если это указание свыше? Что тогда? Чем руководствовалось высшее начальство, собирая всю эту троицу здесь? Может у них были какие-то свои, высшие соображения? И не помешает ли Ковригин, соглашаясь помочь Коноваленко ликвидировать Клименко, этим самым соображениям?

От этой простой мысли, лейтенант даже растерялся. А что если все верно? Что если эта ссылка. Лишь подковерная игра тех кто сидит за кремлевскими стенами? Не поставит ли Ковригин и без того на своей не совсем удачной карьере окончательный и бесповоротный крест, согласившись на помощь?

Он немного помялся, краем глаза заметив, как вертухай на вышке подобрался, сделав строгий и непреклонный вид зашагал с винтовкой, осматривая периметр.

Делает вид, что работает…С легкой толикой удовлетворенности подумал про себя Ковригин. Его боялись в зоне. Не каждый мог потягаться с ним авторитетом и властью здесь, разве что Головко, да начальник.

А что он собственно теряет? Вернулись мысли к Коноваленко и его предложению. Ну, будут недовольны им в Москве…Ну, пожурят немного…В любом случае все шишки посыпятся на капитана. А он что? Он всего лишь выполнял приказ вышестоящего начальства. Нет ничего лучше, чем прикинутся простаком в такой вот ситуации. Зато плюсов от помощи Коноваленко вырисовывается море. Во-первых, убойный компромат. Крючок, на который можно подхватить «хозяина» выглядел, если не стальным, то железным уж точно. Во-вторых, оказав услугу раз, можно попросить ответную через некоторое время и не быть при этом нисколечко обязанным. Вообщем, если прикинуть, то из минусов лишь туманная перспектива не самого ужасного наказания, а из плюсов…Плюсов много. По крайне мере два точно.

Папироса медленно стлела, припалив кончики пальцев. Задумавшийся Ковригин ругнулся и выбросил ее в снег, где она зашипела, потухнув.

– Была не была…Живем один раз!– он осмотрелся по сторонам и двинулся в сторону барака ШИЗО, где прописался почти на месяц осужденный Кислов. Вертухай на вышке проводил его напряженным жгущим спину взглядом, облегченно выдохнув, тут же отставил винтовку в сторону, присев на невысоком табурете, с удовольствием закурив. До конца смены оставалось еще два часа.

Узкие дорожки, натоптанные, как звериные тропы в лесу, рассекали Темлаг на несколько небольших частей. Самые оживленные «трассы» были утоптанны не хуже асфальтовых дорог, особенно те, по которым водили отряды в промку, а вот путь в ШИЗО не пользовался особой популярностью у обитателей лагеря. Так что пробиваться к Кислову на разговор пришлось по щиколотку в снегу. Сапог с хрустом проваливался по насту, приходилось высоко поднимать ноги, сметая полами шинели недавно выпавшие снежинки.

Барак для проштрафившихся заключенных находился в самом дальнем уголке лагеря, чуть в стороне от остальных. На небольшом пригорке, заметном издалека, как избушка на курьих ножках, расположился длинный, разделенный на три части сарай, сбитый из плохо оструганных досок, сквозные щели в котором были видны издалека. Левее от сарая – пост охраны. В нем постоянно пять солдат и старший наряда. Двое из смены постоянно патрулируют местность вокруг барака. Заступить сюда на дежурство означало попасть в жуткую немилость к руководству лагеря. Сюда обычно ссылали пойманных в карауле пьяных, самовольщиков и прочих неудачников для исправления.

Вокруг барака несколько десятков метров мертвой зоны. Летом она обязательно опахивалась, чтобы в случае побега могли найтись следы, зимой в ней никто нарочно не убирал снег. В итоге возле ШИЗо выросли сугробы почти по окна и лишь на входах оставалась почищенной узкая тропинка.

Мертвую зону опоясывали три ряда колючей проволоки, расположенной в разных уровнях. На отдельных кусках ее для оповещения о попытке побега подвешаны в хаотичном порядке пустые консервные банки, ложки и прочая ненужная утварь. Чуть правее барака громоздилась вышка с пулеметчиком. Правда, сейчас его Ковригин, подошедший к прорезе в колючке не рассмотрел. Может было далеко, а может сволочь этакая, спрятался от холодного ветра за стенами вышки. Не ожидая, что комиссар явиться сюда с проверкой.

Дежурная смена, справедливости ради, бродила вокруг сарая, мирно беседуя о чем-то, завидев его они вытянулись в струнку и браво гаркнули.

– Дежурный по ШИЗО на выход!

Никакой реакции! Двери сторожки оставались закрытыми.

– Дежурный на выход!– обеспокоенно поглядывая на крыльцо, закричали они.

Лишь с третьего раза, выпустив облако сизого пара из дежурки, навстречу Ковригину вылетел сержан Косько, на ходу застегивая распахнутую до пупка гимнастерку.

– Товарищ старший лейтенант госбезопасности, дежурный по ШИЗО сержант Косько! За время вашего отсутствия никаких происшествий не произошло! По списку три заключенных. Все в наличии! Нарушений режима нет! Докладывал…