Василий Боярков - Центр жестокости и порока

– Да? Так-то сейчас ты заговорил? – говорила Лида более спокойным, но вместе с тем и изрядно ехидным голосом, уперев руки в боки и сверкая зеленоватыми глазками. – Ты лучше вспомни, чего обещал, когда за мной еще только ухаживал? Я же вот отлично помню, что ты звезду мне сулил с неба достать, а главное, обнадеживал, что у меня будет счастливая, безбедная жизнь и что я ни в чем не буду нуждаться; так давай же – выполняй взятые на себя обязательства, а то ведь в один прекрасный момент дождешься, что я соберусь и уйду, причем теперь уже навсегда; придешь вот так вот с работы – ни меня ни ребенка уже и в помине в твоей квартире не существует!

Аронова умышленно не обозначала, что имеет претензии в том числе и на нажитое вместе имущество, не желая заранее возбуждать в муже ненужные пока подозрения; ее целью было спровоцировать его на серьезный конфликт, чтобы появилась убедительная причина закончить изрядно надоевшие ей отношения; провокацию же она создавала – нет, не потому, что чего-то боялась либо же опасалась! – просто ей необходимо было создать в общественном мнении несомненную уверенность, что не она является распутной женщиной (каковой себя, конечно же, ни на миг не считала), а ее «драгоценный супруг» не оказался в необходимой мере благонадежным; да, ей нужен был основательный повод (обязательно более или менее благовидный), не бросавший «грязной» тени и способный обеспечить (скорее, исключительно для себя, только чтобы хоть как-то успокоить развратную совесть, видимо не совсем еще до конца растраченную) достойный, а главное, оправданный всеми уход, вынужденно осуществленный от опостылевшего супруга.

– Так что ты решил? – продолжала она словесные излияния, стремясь как можно больнее задеть близкого человека (некогда, может быть даже, любимого) и готовясь ко всему, причем и к некоторому физическому насилию. – Ты «отпустишь» нам сейчас денег, или мне уже начать собираться? Только знай: выберешь второй вариант – на мое прощение можешь более не рассчитывать! Так как мы поступим в дальнейшем?

– Я не знаю? – отмахнулся офицер от жены, как обычно делают от надоедливой мухи, не позабыв скривиться в презрительной мине (похожие скандалы в семье были не редкостью и, к слову сказать, Лидия несколько раз собирала некоторые нехитрые пожитки и уходила на время к подругам, но всегда потом возвращалась обратно). – Поступай, как знаешь… я тебе в сомнительных делах не советчик. Соберешься расстаться – ну, что же поделать? – тогда уходи, – и грустно вздохнув, – держать я не буду.

– Значит, так ты решил? – произнесла высокомерная женщина, почти вплотную сузив прекрасные глазки и одновременно делая злобным не менее красивое личико; она вмиг изобразила на физиономии уничижительную гримасу. – Что ж, ладно, еще посмотрим?..

Засим они расстались, и женщина, забрав с собой послушного сына, уехала, как она тогда сказала: «Поеду к подруге подумаю, и, может быть, уже не вернусь». «Хорошо, хорошо, – не стал с ней спорить супруг, давно привыкший к взбалмошным проявлениям и почему-то уверенный, что и этот раз не явится каким-нибудь неприятно неожидаемым исключением, – пусть будет так, как ты решишь и, собственно, скажешь». Через пару дней Аронова позвонила и капризным голосом поинтересовалась, собирается ли «благоверный» забирать ее от подруги – случилось, как Павел предполагал, и, делать нечего, презрительно ухмыльнувшись, он стал настраиваться в дорогу.

Здесь следует немного отвлечься и уточнить, что за то время, пока остальная семья отсутствовала, в их доме случилось неприятное происшествие: каким-то чудесным, лучше сказать, таинственным образом новый холодильник пришел в полностью непригодное для дальнейшей эксплуатации состояние, и требовалась полная его замена; хозяин еще не знал, что поломка спровоцирована его «дражайшей супругой», поэтому, как только она появилась в квартире, первым делом обратился к ней с всецело закономерным вопросом:

– Как, Лидочка, мы поступим с тобой с холодильником?

– А что с ним? – спросила супруга, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться мужу в лицо. – Что с ним могло случиться, ведь он вроде бы практически новый?

– Даже сразу и не соображу, что тебе конкретно ответить? – озадачено отвечал в общем-то опытный полицейский, всегда терявший наработанный навык и способность логически мыслить, когда оказывался в присутствии, с одной стороны, знойной, с другой – коварной красотки. – Я вызывал мастера; он же осмотрел поломку и сказал, что произведено какое-то вынужденное вмешательство и что ремонту испорченный предмет бытовой техники больше не подлежит – что бы могло случиться, ты случайно не знаешь?

– Нет, – все же не удержавшись от легкой, едва «пробежавшей», ухмылки, ответила неверная женщина, – совсем не знаю на что и подумать?.. Однако сейчас меня мучает немного другое: мы что, остались без холодильника, ведь, как я понимаю, на покупку другого средств у нас теперь нет?

– Почему же? – задумчиво промолвил мужчина, еще не понимая, в какую хитрую он втянут интригу. – Меня просто интересует вопрос: кто будет из нас двоих искать на приобретение следующего деньги – ты или я?

– Уж точно, не я! – с презрительной миной огрызнулась Лида, за нешуточной ненавистью успешно укрывшая просившуюся наружу усмешку. – Ты мужик – ты и думай!

Аронову ничего иного не оставалось, как, печально вздохнув, залезть в тайную, надежно спрятанную, кубышку, достать оттуда заначку и отправиться покупать новый предмет, являвшийся неотъемлемой частью кухонной мебели. Нехитрая вроде бы процедура заняла у него весь остаток протекавшего дня, а когда он вернулся домой, то ни супруги, ни их общего сына не было. Но и это еще не все! Кроме всего перечисленного, пропали еще и их носимые вещи, необходимые на первое время, а также принадлежности личной гигиенической надобности; случившееся событие по ровному счету было впервые: раньше Лидия предпочитала мужа шантажировать, просто пропадая на несколько дней, но на этот раз ее исчезновение выглядело несколько по-другому, точнее, более или менее походило на правду. Однако Аронов, крайне въедливый на работе и, как «последний лох», доверчивый дома, вновь не придал довольно-таки значимому обстоятельству какого-либо определяющего значения, предположив, что супруга избрала какую-то новую тактику поведения и что ей просто пришла очередная хитроумная идея «выбить» с него побольше денег; он даже не стал ей звонить и узнавать, где они с ребенком соизволят остановиться, – мужчина справедливо полагал, что правды она ему все равно не скажет, а вновь будет словесно над ним изгаляться, произнося различные адреса, не называя в итоге верного… как было, впрочем, далеко уже не впервые.