Сергей Мартин - Вспомнить всё

Сборы были недолгими. Василий Николаевич закрыл ставни и входную дверь домика, и мы погрузили в багажник стареньких «Жигулей» пару корзин с яблоками и овощами.

Машина долго не желала заводиться, капризничая и чихая, как старая, больная кляча.

–– Вот так всегда! – воскликнул Иванов, в сердцах ударив кулаками по рулю. – Не понимаю, в чем дело: то ли свечи, то ли ещё что. Я ведь в железках разбираюсь меньше, чем в человеческом организме, а автосервисы скромному пенсионеру не по карману.

–– Позвольте мне, Василий Николаевич, – сказал я, выбираясь из салона. – Откройте капот.

–– Пожалуйста… – удивленно пробормотал он и с сомнением покачал головой. – Только вряд ли у тебя что–нибудь получится. Эту развалину, как и меня, давно пора на свалку.

–– Ну что вы, вы оба еще долго поживете, – улыбнулся я и склонился над двигателем.

Причина неполадок была мне известна заранее. Неизвестно почему. Чутьё подсказало, что разрегулированы карбюратор и трамблер, о чем красноречиво говорили характерные звуки при запуске. Я попросил отвертку, и минут через пять двигатель заработал ровно, глухо урча под капотом.

–– Ты волшебник, Серёжа! – до глубины души изумился мой спаситель. – Как тебе удалось реанимировать ее?

–– Это просто, Василий Николаевич, – ответил я с улыбкой. – Слишком раннее зажигание и переобогащённая смесь…

–– Да я не о том. Откуда тебе было известно, что надо делать?

–– Не знаю. Я сделал все… инстинктивно.

–– Вот! Я же говорил тебе, что профессиональные навыки сохраняются даже при амнезии. Они – второстепенные, потому сознание и не блокирует их. И вообще, уровень рефлекторного очень стоек к психологическим воздействиям… Но не это главное. Важно то, что приобретенные тобою навыки могут помочь тебе в поисках своей личности. Понимаешь?

–– Не совсем.

–– Ну, к примеру, ты прекрасно разбираешься в машинах… Возможно, раньше ты имел отношение, причем профессиональное, к их ремонту. Во всяком случае, ты явно – технарь.

–– В наше время многие разбираются в автомобилях, – возразил я. – Есть любители, которые дадут фору крутому профессионалу. Скажите честно, Василий Николаевич, вы, случаем, не считаете ли меня иностранным шпионом в бегах?

–– Не говори глупостей, Серёжа, – нахмурился Иванов. – Те штучки, что ты нашел, конечно, весьма настораживают, но все может иметь какой–то другой смысл.

–– Какой? Инженеры и бизнесмены вряд ли носят с собой микропередатчики и яд. А знание языков? Причем, как вы говорите, настолько совершенное, что я мыслю и даже брежу по–немецки. Кстати, вы не припомните, о чем именно я бредил?

–– Нет… Нет, не помню… Что–то вполне бессвязное, – ответил Василий Николаевич, но слишком уж неуверенно, словно не был готов ответить на этот элементарный вопрос или хотел что–то скрыть от меня. Скорей всего – последнее.

–– Жаль… – вздохнул я с искренним сожалением и пошел открывать ворота.

Неширокая асфальтовая дорога то петляла среди густых рощ и зарослей кустарника, то бежала вперед вдоль берега, мимо многочисленных съездов и указателей с названиями кемпингов, турбаз и домов отдыха. Ими изобиловало это живописное местечко в предместьях большого города, чьи кварталы, застроенные безликими многоэтажками, виднелись на противоположном, крутом берегу. До ближайших домов было не больше пятисот метров, и это как–то не вязалось с великой рекой, которой я любовался накануне. Не было видно и гор. Вместо них моему взору открылся довольно унылый пейзаж с какими–то промышленными постройками, бетонными заборами и трубами. Хватало и речных судов, столпившихся у причалов и просто стоящих на якоре у берега. Всё это, наконец, полностью дезориентировало меня, и я спросил:

–– Василий Николаевич, как называется это место?

–– Копылово, – ответил он. – Тебе это о чем–нибудь говорит?

Я пожал плечами:

–– Я думал, что Волга должна быть гораздо шире.

–– Волга слева от нас, а это – судоходный канал. Копылово – полуостров, упирающийся в плотину. Когда–то это был остров, но при строительстве ГЭС его соединили с берегами.

–– А город?.. Как называется город?

–– А разве я не говорил? – удивился Василий Николаевич и ответил: – Автоград.

–– Автоград… Автоград… – задумчиво повторил я, пытаясь определить, знакомо ли мне это название.

Да, определенно, это сочетание звуков эхом отзывалось из глубины памяти, но я не мог представить ничего конкретного. Только ощущение чего–то близкого и… давнего наводило на мысль, что с городом у меня существовала довольно крепкая связь.

–– Ты бывал здесь? – спросил Иванов, испытующе глядя на меня.

–– Да, кажется, да… И не раз, я думаю.

–– Вот как?.. Тогда напряги свою зрительную память. Визуальные образы наиболее стойкие, особенно у людей с развитым воображением.

Я последовал совету старого врача и стал с особым вниманием рассматривать медленно плывущие навстречу пейзажи.

Дорога стала взбираться на тело плотины, и вскоре я увидел почти весь полуостров, по правую сторону которого пролегал канал, ведущий к шлюзам, а по левую широко раскинулась Волга. В туманной дымке темнели гребни гор, к которым тянулось гигантское строение – ГЭС, у подножия гор дымил игрушечной трубой какой–то завод. Я успел разглядеть и карликовые дома, расположенные правее, прежде чем Василий Николаевич повернул на дорогу, пролегающую по плотине. Старенькие «Жигули» сразу же оказались в потоке машин, катящих в сторону большого города. Его кварталы были теперь видны как на ладони, и у меня снова появилось ощущение, что я прекрасно знаю этот город. Хорошо, что от этих странных мыслей теперь не кружилась голова. И не раскалывалась от невыносимой боли. Можно разобраться, можно все расставить по местам.

Вдруг слева от шоссе загромыхал грузовой состав. Металлический перестук его колес неприятно поразил меня. Казалось, он проник в самую душу. Он резонировал с ударами сердца и провоцировал беспричинную тревогу. Где–то в глубине подсознания звякнул корабельный колокол, предупреждая о чем–то важном и призывая к предельной концентрации. Шум проходящего состава явно напоминал о событиях, имеющих ко мне самое непосредственное отношение. Я должен был вспомнить, что означает этот металлический грохот и скрежет, вспомнить любой ценой.

От напряжения на лбу выступили капли пота. Я даже закрыл глаза, чтобы ничто не отвлекало меня. На какое–то мгновение мне показалось, что я начинаю что–то припоминать. Правда, образы, возникшие в моем воображении, были смутными. Ночное шоссе, свет фар, нарастающий грохот состава, резанувший по сердцу гудок локомотива – все это пронеслось передо мной в секунды. Промелькнуло и исчезло. Я чувствовал, еще одно усилие, еще чуть–чуть, и я вспомню, что они значат. Но, как видно, еще не пора… Я мешал сам себе, вот в чем дело. Я как бы схватился сам с собой, Ну какая уж тут победа. Сплошная ничья – на все времена.