Сергей Мартин - Вспомнить всё

Открыв глаза, я понял, что мы сбавили скорость перед постом автоинспекции. Уже показалось высокое кирпичное строение со стоящими возле него бэтээром и патрульными машинами, потом фигуры автоматчиков в форме…

Тревожный сигнал в моем мозгу теперь не просто звенел – он кричал, предупреждая о смертельной опасности. Меня бросило в жар, я был словно в лихорадке. Невероятное напряжение мозга заставило миллиарды нейронов перестроиться и образовать новую сложнейшую сеть, приоткрыв на какое–то время доступ к ячейкам памяти, из которых хлынули фрагменты воспоминаний.

…Ночь. Урчание мотора и шелест шин. Я еду в машине, но не в легковой, а в кузове, похожем на железную клетку с зарешеченными окнами. Мои руки сцеплены за спиной наручниками, и я пытаюсь освободиться от оков, осторожно орудуя на ощупь небольшим загнутым гвоздем. Передо мною, на противоположной лавке, сидят двое. Их лиц я не вижу из–за падающего в лицо света лампы, но знаю, что они отвратительны. Я ненавижу их, смертельно ненавижу, как и того, что ведет машину. Его я вижу через открытое в кабину окошко, которое тоже зарешечено. Все трое в форме сотрудников милиции и вооружены. Они говорят мне какие–то мерзости и гнусности, то и дело разражаясь отвратительным смехом. Холодный чёрный ствол автомата, направленный мне в живот, держит меня в напряжении. Но страха я не испытываю. Я знаю, что оружие на предохранителе, но дело не в этом. "Похоже, мне вообще наплевать на смерть и на то, что будет со мной. Я чувствую себя очень странно и даже не знаю, жив я или уже мертв. Моя душа как бы отделилась от тела, но еще продолжает его контролировать, заставляя действовать только ради одной цели – мести. Ненависть – вот то огромное, всепоглощающее чувство, которое придает мне силы.

…Машина притормаживает у поста на плотине – я понимаю это по отблескам фонарей на темной воде. Тот, что в кабине, о чем–то говорит с подошедшим к машине охранником, и автомобиль снова мчится вперед…

Наконец замок наручников поддался гвоздю, и мои руки ощущают свободу. Но я не тороплюсь, как раненый зверь, выжидая удобного момента для броска на врагов. Я готов умереть в этой последней схватке, но прихватить с собой в небытие хотя бы одного из них.

Мой последний путь в никуда заканчивается. Я в этом уверен, но не знаю, где именно должно было произойти то, на что намекают мои палачи.

Где–то неподалеку начинает громыхать состав. Я стискиваю наручники в кулаке, как кастет, и собираю в одно целое все свои силы. Пронзительный гудок заглушает все звуки в машине и приводит в действие спусковой механизм, высвободивший наконец разрушительную силу моих мышц. Молниеносный удар правой руки обрушивается точно на переносицу одного из мерзавцев. Второй успевает среагировать, инстинктивно поставив блок моему следующему удару. Завязывается схватка. Я задыхаюсь от боли и ярости, нанося своему противнику сокрушительные удары в таком бешеном темпе, будто в меня вселился сам дьявол. Фактор внезапности и нечеловеческая ярость на моей стороне. Вряд ли эти продажные менты ждали такого от полутрупа, каким я казался все это время. Схватка длится секунды. Враг изуродован, ни о каком сопротивлении не может быть и речи. Я, метнувшись к двери кузова, рву что есть силы ручку…

Я очнулся от толчка в плечо и открыл глаза. Тяжело и часто дыша, я ошалело озирался по сторонам, не понимая, где нахожусь, пока не услышал голос Василия Николаевича:

–Сережа, что с тобой? Тебе плохо? Ты такой бледный.

–Нет–нет, ничего… – пробормотал я, приходя в себя и вытирая ладонью пот со лба. – Наверное, укачало немного… Все в порядке.

Я не стал рассказывать своему спасителю о проблеске памяти, посчитав, что это откровение еще больше может осложнить наши отношения. Одно я понял: не случайно в моей памяти укоренилось отвращение к сотрудникам милиции. Образная память отождествляет их с чем–то грязным и кровавым. Вот только почему они хотели прикончить меня? Ну, что глумились – это понятно, по другому–то не умеют. Впрочем, что ж, весьма кстати позубоскалили – на свою голову. Я тут же свернул этот мрачноватый видеосюжет и отбросил его на периферию сознания. Большего из него выжмешь. Никаких ответов, только слабая зацепка. Фургон с ментами. Рукопашная, бегство. Что ж, неплохо, Сергей или как там тебя на самом деле…

Мы уже выехали с плотины, впереди показался железнодорожный мост. Шоссе проходило под мостом, и я почему–то подумал, что сразу за ним должно быть кольцо, развязывающее главную дорогу с примыкающим к ней ответвлением, идущим вдоль железнодорожной насыпи.

Предчувствие меня не обмануло. Едва мы миновали мост, как Василий Николаевич перестроил машину в левый ряд и через кольцо свернул налево, на ту самую дорогу, которую я мысленно представил минутой раньше. Странная штука – человеческая психика. Я легко узнавал городские пейзажи, но не мог вспомнить ни своего имени, ни отца, ни друзей и врагов… Скорее всего, для того, чтобы память заново приоткрыла доступ к своим кладовым, нужна была сильная встряска, некий мощный раздражитель, наподобие того гудка тепловоза, но его нельзя было вызвать вновь одним лишь желанием. Я оставался заложником случая, и с этим приходилось мириться.

Впереди показалось еще одно кольцо и огромный указатель с метровыми монументальными буквами. «Центральный рынок», – прочел я и спросил своего спутника:

–– Еще далеко?

–– Нет. Считай, мы добрались.

Мы двигались по дороге, идущей вдоль лесопарка. Жилые кварталы располагались по правую сторону от широкого шоссе с разделительной полосой. Слева, на самом краю леса, проплывали какие–то вагончики, автостоянки, потом появилась насосная станция.

У меня в голове снова что–то щелкнула, и я почувствовал легкое волнение. С каждой секундой оно становилось все сильнее. Я физически почувствовал боль, сжимающую сердце, но это страдало не тело, страдала душа.

Вдруг слева показалась длинная кирпичная ограда и ворота в ней. Меня словно ударило током, и я резко выдохнул:

–– Стойте!.. Остановите здесь, Василий Николаевич.

–– В чем дело, Сережа? Тебе опять плохо? – забеспокоился Иванов, но скорость всё же сбросил.

–– Нет, со мной всё в порядке. Это ведь кладбище? – спросил я, заранее зная ответ.

–– Да… Так ты что–то вспомнил? – догадался мой спутник.

–– Возможно… Кажется, я был здесь недавно.

–– Вот как? – вымолвил удивленно Василий Николаевич. – И по какому поводу? Навещал знакомую могилу или?..

Перед моим мысленным взором вдруг возникла картина траурной процессии, и сердце защемило нестерпимой болью.

–– Я был на похоронах, – тихо ответил я и вышел из машины.

Ноги сами вывели меня в дальний конец кладбища со множеством свежих могил. Здесь я на минуту растерялся, потеряв путеводную нить, но снова представил перед глазами процессию и безошибочно нашел дорогу к скромному памятнику за невысокой оградкой.