Эдуард Фикер - Операция «C-L»

С Вацлавом Вагнером тоже не все в порядке. Во-первых, никакого Вацлава Вагнера в Духцове нет, тем более по этому адресу. Однако кто-то, пользуясь этим именем, переслал перевод Трояну. Почтовый служащий не проверяет серии тысячекронных купюр. Услышав о циркуляре, с удивлением начал его искать, но не нашел.

Индржишки Тисовской в Мосте тоже, разумеется, нет. Местное почтовое отделение приняло серию «C–L» так же доверчиво, как духцовское и обровицкое. Ясно, о циркуляре забыто напрочно. Правда, нашему расследованию это пошло на пользу. Пожалуй, метод выжидания себя оправдал.

Видимо, кто-то явился в Обровицы, узнал о смерти Станислава Петржика и воспользовался этим. А потом отправился в находившиеся неподалеку Духцов и Мост. Там он просто прибег к вымышленным именам. И вероятно, удовлетворенно потирая руки, счел, что все в порядке. Таким тройным трюком он перевел деньги на один и тот же счет, то есть в один почтовый ящик. Во всех трех случаях он прибег к чекам, которые не мог получить ни от кого другого, как только от Йозефа Трояна. [2]

Ну что ж, будем рассуждать логично. Станислав Петржик едва ли принадлежал к этой шайке преступников. Вагнер и Тисовская вообще не существуют. Единственной известной нам реально существующей личностью является Йозеф Троян. Поэтому вполне правдоподобно, что эти двадцать четыре тысячи под вымышленными именами отправил он сам. А если и не сам, то должен, во всяком случае, об этом знать.

Вызываю Лоубала и Трепинского и говорю им:

– Идем к Трояну.

Близится полдень. По имеющейся у нас информации, Троян в основном работает ночами, а днем спит. Если у него дела в городе, он отправляется туда обычно после обеда. Я рассчитываю на то, что он встретит нас еще не бритый. Мне нужно застать его врасплох и добиться от него правды. А беседовать за закрытыми дверями его квартиры гораздо удобнее, чем где-либо в другом месте. И если возникнет необходимость, придется употребить власть.

Мы, все трое в штатском, незаметно входим в дом. Довольно старый семиэтажный жилой дом с множеством квартир. Теперь нельзя терять ни минуты. Спокойно звоню в дверь, с именем Йозефа Трояна на табличке. Вскоре за дверью слышатся чьи-то шаги, кто-то идет открывать. Дверь открывают, даже не заглянув в глазок. Распахивают настежь, словно кого-то ожидали. В дверях стоит человек, которого я так же мало ожидал увидеть, как и он меня. Передо мной – Карличек.

– Что вы тут делаете? – удивленно спрашиваю я. Карличек моргает целую минуту. Наконец открывает рот, словно хочет что-то сказать, но не произносит ни слова. Он еще не оправился от удивления и, по-видимому, не знает, что и думать.

– Расследую убийство, – говорит он наконец. – Входите…

Пока мы стоим на лестничной площадке, я ни о чем не спрашиваю. Но вот мы входим в квартиру. Карличек неслышно закрывает за нами дверь. Мы попадаем в современную, просторную прихожую с высоким потолком, слабо освещенную единственной лампочкой.

Кроме нас четверых, в прихожей никого.

– Кто убит?

– Йозеф Троян, – тихо говорит Карличек.

Вот так история!

Карличек, видимо, делает соответствующие выводы из моего посещения. Наша встреча весьма напоминает другую встречу, год назад на железной дороге. Я незаметно прикладываю палец к губам, он так же незаметно кивает. Все ясно. Никаких лишних разговоров. Может быть, здесь существует какая-то связь.

Перед нами три двустворчатые двери. Средние двери открываются, и выходит человек, который мне тоже знаком. Младший лейтенант Скала, начальник опергруппы. Мы приветствуем друг друга, пожимая руки.

– Как вы сюда попали? – спрашивает он тихо.

– Пришел взглянуть, – отвечаю я.

– Ждем результатов вскрытия.

Через двери, оставленные Скалой открытыми, я вижу комнату, обставленную уже не так современно, как прихожая. В углу у окна, закрыв лицо руками, сидит в кресле худощавая блондинка. Видны красивые ноги и покрытые ярко-красным лаком ногти. Около кресла стоит сотрудник угрозыска с блокнотом в руке. Он оглядывается на нас.

Карличек подходит к следующей двери и открывает ее.

– Пожалуйста… – приглашает он.

Он ориентируется здесь как дома.

Мы входим. И оказываемся в кабинете, являющемся одновременно спальней. На письменном столе беспорядок, свидетельствующий о том, что здесь работали. Узкая постель не убрана, словно ее владелец только что встал. Со стула поднимается пожилой человек в роговых очках, с седеющей бородкой, придающей ему добродушное выражение.

– Доктор Боучек, – представляет его Скала.

В комнате еще два сотрудника из группы Скалы. Их чемоданчики и футляры уже закрыты. Работа закончена. Они терпеливо ждут.

– Товарищ капитан хочет получить информацию, – говорит Карличек с напускным равнодушием.

Вероятно, он на меня слегка обижен. По его недавней посылке Гелене Дворской трудно решить, забыл он ее или нет.

Правда, Скала и Карличек понимают, что я не вмешивался бы в это дело, не будь у меня на то серьезных причин.

– Троян здесь и работал и спал, – говорит Скала. – Его жена спит в соседней комнате. Вчера вечером он попросил ее разбудить его в семь утра, ссылаясь на свой срочный отъезд.

– Куда он собрался?

– Он не поделился с ней. Она обычно не знает, куда он ходит и ездит. В основном он отправляется в редакции, издательства и тому подобные учреждения.

На ночном столике – чайный прибор и пакетик диабетического печенья.

– Вчера вечером, когда пани Троянова ложилась спать, он якобы еще работал. А придя утром с завтраком, она обнаружила, что ее муж мертв. Он лежал в постели. Смерть застигла его во сне, но тело было словно сведено судорогой. Пани Троянова кинулась к доктору Боучеку, живущему поблизости.

Я оборачиваюсь к доктору. Он с серьезным видом поглаживает бородку и кивает в знак согласия.

– Да, я уже несколько лет лечащий врач их семьи, – говорит он задумчиво. – Пан Троян был серьезно болен. Сахарная болезнь, диабет. Но он не придавал этому большого значения. Ему неплохо помогали инъекции инсулина. Делал он их себе сам, два или три раза в день… по необходимости. И ему становилось легче. Инсулин действует как помощник организму. Сжигает сахар, если сам организм не в силах этого сделать. По просьбе пани Трояновой я немедленно пришел, но было уже поздно.

– Вы установили причину смерти? – спросил я.

– Как будто налицо все признаки тетанового отравления. Такие случаи бывают. Когда в юности я проходил практику в больнице, там неожиданно умер один из врачей: он небрежно делал себе инъекции – прямо через брюки. И заразился тетаном, который оказался на поверхности материи.

– И вы вспомнили об этом при виде шприца Трояна?