Татьяна Степанова - Пир на закате солнца

Панорамное окно, которое осматривал снаружи эксперт. Из дома оно выглядело целым, а вот снаружи – Катя в этом убедилась сама, выйдя вслед за Гущиным под проливной дождь, – снаружи, как паутинка, по стеклу примерно в двадцати сантиметрах от подоконника змеилась трещина.

– Отпечатки ладоней с внешней стороны, на стекло надавливали, я снял, зафиксировал отпечатки, можно посмотреть на мониторе. – Эксперт открыл ноутбук.

– Маленькие какие руки, словно детские.

Катя почувствовала, как по спине ее снова ползет тот противный липкий холодок – отпечатки, снятые со стекол, действительно были отпечатками детских ладоней.

Гущин при свете фонаря осмотрел почву под окном – раскисшая земля, и только. Что-то привлекло его внимание, он нагнулся и поднял. Это была маленькая заколка для волос – пластиковый цветок, сломанный, втоптанный в грязь. Такие в ларьках покупают школьницы.

– Черт… это еще что… откуда?

– Федор Матвеевич, прежде чем вы снова пойдете с ней говорить, я должна вам сказать. – Катя почти силой повернула Гущина к себе. – Андрей Угаров признался в убийстве их домработницы. Он сказал об этом Сереже… ну, Мещерскому, он сам вам это подтвердит, он здесь, со мной.

– Пойдем в дом, промокнем тут.

– Он признался в убийстве. Только в одном – убийство Полины Кусковой на себя не взял. И девочку… тоже нет, он утверждает, что она жива, что… Он форменным образом сошел с ума, говорил Мещерскому совершенно дикие, ненормальные вещи. Он откуда-то знает и про сына Москалевых. Мы собирались вам звонить, а тут это новое убийство. Я не знаю, но, может, он как-то и здесь…

– Про отпечатки пальцев на пистолете слышала, что эксперт сказал?

– Да, но…

– Свежие отпечатки – ее, в том числе и на спусковом крючке.

– Но она так любила своего мужа, я же знаю, я видела их. Они столько лет вместе… Она, конечно, нам все лжет про этих в масках, но…

– Ты его видела сегодня утром у меня?

– Да, Москалев… я еще подумала, он от вас не в себе какой-то ушел, странный.

– Я его вызвал по поводу результатов экспертизы ДНК. Тех образцов, которые он сам же нам и привез. Своих образцов, крови своей.

– Федор Матвеевич, он ведь сына своего подозревал…

– Экспертиза выявила совпадения. По убийству Надежды Тумайкиной наличие ДНК Угарова. Сравнение проводилось с образцами, изъятыми с его одежды, которую во время обыска у него в квартире забрали.

– Ну вот, он же сам сознался!

– И кроме этого… кроме этого, еще зафиксировано присутствие других образцов, родственных тем, что были представлены на экспертизу позже – уже Москалевым. Совпадение по целому ряду признаков, однако не совсем тождественное. Образцы ДНК не самого Москалева, а… скажем так – его близкого, очень близкого кровного родственника.

СТРАННО, ВОТ СТРАННО – КАТЯ ГОТОВА БЫЛА ЭТО УСЛЫШАТЬ, НО ВСЕ РАВНО НЕ ПОВЕРИЛА.

– Эти же самые образцы ДНК выявлены и при исследовании изуродованных останков Полины Кусковой. Но там есть и другие.

– Другие? Угарова?

– Нет, он исключается. Образцы принадлежат еще одному близкому кровному родственнику – на этот раз самой погибшей. Совпадение ДНК… Эксперты забрали для исследования одежду сестры Полины Кусковой – Леры… двенадцатилетней девочки.

– Федор Матвеевич, этого не может быть.

– Генерал у меня сутки просил до официального объявления результатов экспертизы. Сам хотел во всем разобраться. В своей семье, со своим… сынком. И я ему в этом не отказал. Так что… в том, что случилось, и моя вина.

– Этого не может быть, – упрямо повторила Катя.

– Сейчас она нам скажет, что может быть, а чего не может. – Гущин кивнул в сторону кухни, где за закрытой дверью под стражей ждала решения своей участи вдова. – Сейчас она мне скажет правду. Без этого я отсюда не уйду.

ОРАНЖЕВЫЙ СВЕТ ФОНАРЕЙ, АВТОМОБИЛЬНЫХ ФАР, ЛУНЫ-НЕВИДИМКИ СКВОЗЬ ТУЧИ…

ВОЛЧЬИ ГЛАЗА ИЗ ТЬМЫ…

НЕТ, НЕ ВОЛЧЬИ…

ИХ ВСЕХ ПЕРЕБИЛИ…

ПРИШЛИ ДРУГИЕ…

В РАЗНОМ ОБЛИЧЬЕ…

ОРАНЖЕВЫЙ СВЕТ…

КРОВЬ НОЧНАЯ…

ОРАНЖЕВЫЙ СВЕТ…

– Я запомнила одного из них, из нападавших, могу обрисовать его приметы, портрет. – Регина Москалева выпалила это на одном дыхании, едва увидела вновь на пороге кухни массивную фигуру Гущина. – Катя, и вы приехали, опять вы здесь у нас… Что с моим сыном? Где он? Почему меня не пускают к нему? Я должна быть с ним постоянно, теперь он должен находиться здесь со мной, иначе…

– Он наверху. – Катя терялась под ее настойчивым и одновременно бегающим взглядом. Когда вам лгут так беспардонно, так отчаянно, хватаясь за ложь, как за соломинку…

– Я запомнила приметы того, кто стрелял в мужа, позовите своих сотрудников, и я помогу составить фоторобот.

– В маске? Вы же говорили – нападавшие были в масках. – Гущин опустился на стул напротив вдовы. – Послушайте меня, я в розыске тридцать лет, согласитесь – опыт есть. Я осмотрел ваш дом. Сегодня ночью здесь, в доме, кроме вас, мужа и вашего сына, не было никого.

– Они к нам ворвались…

– Никто не врывался, замки целы, следов нет. В доме были только вы втроем. Если что-то… если кто-то и был там, снаружи у окна гостиной, в дом этот кто-то не вошел.

Регина смотрела на Гущина – в ее взгляде было что-то такое, что Кате стало совсем не по себе.

– Мы сейчас говорим о том, что произошло тут, у вас в доме, два часа назад. Вы сами – почти что военный человек, столько лет были женой боевого командира, такого человека. Так что же вы?.. Зачем же вы – его жена, все это мне – его коллеге, прослужившему тридцать лет в розыске, говорите? Пистолет, из которого убит ваш муж, – единственное оружие, которое было использовано сегодня ночью. Там ваши пальцы, экспертиза это уже доказала. Три выстрела с близкого расстояния, в мужа, которого вы любили, с которым прожили столько лет, – за что?

Регина молчала.

– ЗА ЧТО?!

Нет ответа.

– Может быть, ваш сын мне это скажет?

– Нет! Не трогайте его, – она крикнула это с такой силой, с такой яростью, – не смейте!

– Сегодня утром ваш муж был у меня в управлении, и ему стало известно об экспертизах, анализах ДНК, проведенных по убийству вашей домработницы и по убийству старшей сестры той девочки – Леры Кусковой, с которой общался ваш сын Данила. Ваш муж сказал вам, к каким выводам пришли эксперты?

Регина ссутулилась, низко опустила голову.

– Он сказал вам? Он хотел все выяснить сам – у своего сына. Я повторяю, был такой разговор?

Ни слова в ответ.

– Молчите? Я, к сожалению, на такие вот игры в молчанку времени не имею. Я иду беседовать с вашим парнем, а вы пока подумайте хороше…

– Не смейте его трогать, будет только хуже! – Регина вскочила. – Я прошу вас, я умоляю, как мать. Я должна была защитить его, он мой сын, несмотря ни на что… несмотря на весь этот ужас, он мой сын и останется им всегда… Я всем, всем пожертвовала ради него… Слышите вы, Я ВСЕМ ПОЖЕРТВОВАЛА, даже… Я не хотела, так получилось… так страшно вышло… но это мой выбор, выбор матери, я… лучше бы я умерла… Но я должна его защищать до конца, потому что он мой сын, мое дитя!