Евгений Сухов - Страсть окаянная

– Даже так? – Климов пытался иронизировать.

Воспользовавшись предложением Триполина, он вынул из пачки одну сигарету и прикурил ее от собственной зажигалки. Полковник все так же монотонно, словно рассчитывал загипнотизировать собеседника, продолжал вертеть в руках спичечный коробок.

– Да, так, – нисколько не смутился Триполин. – И мне, кстати, искренне жаль, что вы угодили в такие неприятности. Понимаю, что одной жалости и сочувствия тут недостаточно... Но я готов сделать для вас гораздо больше. Я готов помочь вам, Константин, – на этот раз он опустил отчество. – Вы ведь хотите, чтобы с вас сняли все обвинения? Грабежи, вооруженное сопротивление представителям власти, незаконное ношение оружия.

– А что я должен сделать для вас? – Константин поискал глазами, куда бы стряхнуть пепел с сигареты, но, не найдя ничего подходящего, просто уронил серый столбик на пол.

– Вот это конструктивный разговор, – обрадовался или сделал вид, что обрадовался, Триполин. – Приятно иметь дело с умным человеком. Дело в следующем, Константин. Ваш прокол на картине «Осенний мотив» был спланирован заранее. Нам не составило особого труда уговорить Мелихова сдать вас с потрохами... Не вините его. Он тоже спасал свою шкуру. Но вот чего мы действительно не учли с самого начала, так это вашу бесценную персону. Да-да! Нам была нужна только девушка.

– Лена?

– Совершенно верно. Елена Епифанова. – Триполин положил коробок на стол и продолжил все с той же интонацией: – Вы когда-нибудь слышали об олигархах, Константин?

– Приходилось, – сдержанно изрек Климов.

– Так вот, один из таких олигархов нас и интересует. Его зовут Максим Войтович. – Заметив, что Константин никак не отреагировал на это имя, Триполин лениво пожал плечами. – Мы хотим вернуть Отечеству то, что этот человек у него украл. То есть, как видите, мы преследуем благородное дело...

– Ну, еще бы!

– Напрасно иронизируете, – полковник нахмурился. – Максим Войтович в буквальном смысле слова ограбил Россию. Нашу с вами Россию, Константин. И теперь пришло время ему расплатиться. Для этой цели нам и понадобилась Епифанова. Мы рассчитываем провернуть операцию таким образом, чтобы Войтович переписал на вашу знакомую часть своего имущества. Не стану посвящать вас во все подробности операции, но заверю, что в этих своих начинаниях мы находимся на верном пути. Сегодня утром я уже имел беседу с Еленой Епифановой и почти убедил ее оказать нам содействие. Сейчас с ней беседы продолжаются, я думаю. Разумеется, если Елена согласится, с нее тоже будут сняты все обвинения...

Триполин замолчал.

– Я рад, – Климов плюнул на окурок, подался вперед и положил его рядом с пачкой. – Но до сих пор так и не понял, при чем тут я.

– Вот! – Полковник, словно нашкодившему ребенку, погрозил Константину пальцем. – О вас сейчас и речь. Как я уже сказал, до недавнего времени о вас никто и не думал. То есть вас просто не было в планах. Но теперь, раз уж вы появились, я подумал: а почему бы и вам не дать шанс послужить на благо Отечества?

– Служу Советскому Союзу! – Климов шутливо козырнул и почувствовал, что раненое плечо еще действительно дает о себе знать.

– Опять вы со своей иронией, – Триполин сделал вид, что огорчился, и вновь взял в руки заветный коробок. – А я ведь с вами вполне серьезно.

– Ну, хорошо, – Константин кивнул. – Что вы хотите, чтобы я сделал?

Полковник помедлил с ответом. Убрал коробок в карман и некоторое время пристально смотрел в глаза Климову. Будто взвешивал для себя последние «за» и «против».

– Вся наша операция по изъятию денег у Войтовича, – изрек он наконец, – строится на его брачном договоре с супругой. Так вот я и подумал: почему бы нам не подойти к решению вопроса сразу с двух сторон? И пока Епифанова будет обрабатывать Войтовича, ты мог бы точно так же заняться его супругой Юлией.

– Ее зовут Юлия? – Глаза Константина блеснули.

– Да. Юля Войтович.

– Мне нравится это имя. – Климов немного помолчал. – И я за любой кипиш, кроме голодовки.

Триполин поднялся из-за стола.

Лена слушала генерала Мирошникова, не перебивая, и невольно ловила себя на мысли, что этот человек по каким-то причинам нравится ей куда больше, чем полковник Триполин, с которым ей пришлось познакомиться сегодня утром. Не намного больше, но все-таки... В Триполине было нечто демоническое.

В общую камеру Епифанова больше не вернулась. После беседы с полковником ее поместили в одиночку, а затем, по прошествии нескольких часов, доставили сюда, к Мирошникову.

– ... Таким образом, вы должны будете втереться в доверие к Войтовичу настолько, что он смело бы перевел на ваш лицевой счет часть своего состояния, – мягко вещал генерал тихим, проникновенным голосом. – Полковник Триполин уже показывал вам бумаги с досье, которые мы собрали на Максима Константиновича?

– Да, я их видела, – Лена кивнула.

– Следовательно, вам уже известно, что вы абсолютно точно по всем параметрам подходите под представление Войтовича об идеальной женщине?..

– Да, но...

– Подождите, – генерал выставил перед собой ладонь. – Давайте сначала я закончу. Мы не требуем от вас ничего невозможного, Лена. Когда вы познакомитесь с Максимом Константиновичем, просто ведите себя естественно. Так, как вы бы вели себя при знакомстве с любым другим мужчиной. Остальное он сделает сам, – Мирошников улыбнулся. – Он и обстоятельства. Они сами приведут вас к тому, чего мы ждем от этой операции. Ну, и в случае чего, если это понадобится, мы всегда сумеем подкорректировать ваши действия. Вы понимаете, о чем я?

– Понимаю, – Епифанова чувствовала себя так, словно этот человек отправлял ее сейчас на панель. Работать на Мелихова, в итоге так сурово подставившего их с Константином, было и то приятнее. Сподручнее. Но она ничего не сказала генералу на эту тему. – А чего вы ждете от этой операции, если не секрет, Георгий Матвеевич?

Мирошников достал сигарету, прикурил и тут же закашлялся. На глазах у него выступили слезы. Лена спокойно ожидала ответа на поставленный вопрос. Наконец генерал закончил кашлять.

– Денег, – спокойно произнес он, держа сигарету на вытянутой руке и разглядывая, как ровный столбик сизого дыма уходит под потолок. – И развода, который нам, соответственно, эти деньги принесет. Когда они окажутся на вашем счету, Лена, вы их переведете на другой счет. На тот, на который мы вам укажем. И это все. Задачка из разряда «Проще не бывает».

У Епифановой было совсем иное мнение на этот счет, но она вновь благоразумно промолчала. Ее внутренние колебания смело можно было бы назвать незначительными. Ситуация, в которой она оказалась, попросту не оставляла ей выбора. Либо согласиться на сотрудничество с Мирошниковым и Триполиным, либо отправиться в тюрьму на долгие годы. Хотя, честно говоря, и определение «долгие годы» казалось Лене весьма размытым. Сколько она сможет протянуть в одной камере со всем тем смрадным обществом, с которым у нее уже была возможность познакомиться?