Федор Московцев - Сбывшееся ожидание

Вместо «Пены» они приехали на Тверскую, где встретились с лейтенантом Сергеем Звонарёвым, терминатора сыска, одним из тех, кто зря проторчал в зале прилёта аэропорта Домодедово в ожидании Андрея Разгона.

Втроём они стояли на углу Тверской и Глинищевского переулка и обсуждали ситуацию.

– Я просто попросил Ваньку Семёнова пробить по базе грёбаного Разгона, – пробормотал Закревский.

Они с Пустоваловым стали припоминать, как всё происходило. Вчера утром они зарядили Ивана Семёнова, до пяти вечера никакой информации не поступало, потом, после работы отправились сюда, на Тверскую. Около шести Семёнов скинул СМС, Закревский перезвонил с мобильного, и тот сообщил, что система, наконец, выдала информацию: Андрей Разгон приобрёл в авиакассе билет на завтрашний (то есть это уже сегодняшний рейс 13–00). Далее, они с Пустоваловым поднялись в офис Вексельберга, постояли перед закрытой дверью, и спустились вниз. Телефонные звонки Хмарук-Панфилов проигнорировал, позже отзвонился и сказал, что «был очень сильно занят». На требование немедленно подъехать тоже не отреагировал – включил дурака, будто ничего не слышит и вскоре связь прервалась. От нечего делать Закревский снова позвонил Семёнову в Волгоград и какое-то время общался по мобильному.

– Брось париться! – Пустовалов похлопал друга по плечу. – Ну задержался хлопчик, ничего страшного, через день объявится. Или ты думаешь, что над душой Семенова, пока он с тобой общался, стояло заинтересованное лицо и ждало, когда поступит информация по твоему ушлёпку – Разгону?! Таких совпадений не бывает!

Они находились на оживленной улице, напротив входа в Сбарро. Как в песне, «мимо пролетали дорогие лимузины в них женщины холодные с горящими глазами», и у Звонарёва закрадывалось подозрение, что после беспонтового ожидания в аэропорту предстоит не менее бесполезное времяпровождение на Тверской – главной панели страны.

– Друг… – Пустовалов приобнял товарища. – С меня поляна – сегодня проставляюсь в «Пене», будет море бухла, жратвы и разврата, одним словом: мясо! Но у нас проблема: надо экстрадировать из Москвы одного придурка…

Тут он поднял голову, всматриваясь в окна верхних этажей офисного центра.

– … он тут в одном из офисов – совершенно напрасно противится спецоперации по спасению его трусливой жопы.

– Юридическая контора «Рубикон», четвертый этаж, – подсказал Закревский.

– Ага, вам нужна моя стальная хватка и мои мускулы, – догадался Звонарёв.

Они прошли внутрь здания, поднялись на этаж. Предчувствие не обмануло Звонарёва – офис «Рубикона» оказался заперт. Стоя возле закрытой двери, Закревский позвонил Хмаруку-Панфилову на мобильный, кипя от злости в ожидании очередной отмазки.

– Ты где? – резко спросил он, когда лже-покойник снял трубку.

Хмарук-Панфилов, как и предполагалось, затянул свою песню о том, что у него в Москве осталось одно очень важное дело, когда он его закончит, то будет готов к отъезду в Волгоград. Не дав ему договорить, а Закревскому дослушать, Пустовалов выхватил трубку:

– Ты где, ёбтвою мать?

Хмарук-Панфилов, словно не слыша прямого вопроса, всё тем же монотонным голосом продолжал тянуть про свои «неотложные» дела. На самом деле они с Вексельбергом вышли в супермаркет за выпивкой, и теперь, судя по всему, придется передислоцироваться домой, коль скоро возле офиса засада. Адрес Вексельберга никто из милиционеров не знал.

– Ты где находишься, мудак? – взревел Пустовалов.

– Что… что такое? Я плохо слышу!

– Стой на месте, ебанутый! Стой и не отключайся, ты меня слышишь!?

В ответ Хмарук-Панфилов пролепетал что-то нечленораздельное, и тогда Пустовалов повторил приказ: прекратить движение и, не разрывая соединение, оставаться там, где они с Вексельбергом находятся, вплоть до светлого момента встречи. И снова произнес вопрос: «Где ты есть физически? Говори адрес!»

Закревский, Пустовалов и Звонарёв уже вышли на улицу, и если бы Хмарук-Панфилов в точности выполнил данные ему указания, то ждать бы ему, а милиционерам идти пришлось бы недолго, потому что они с Вексельбергом недалеко ушли. Но он отключил трубку.

Выругавшись и испугав своим громким голосом прохожих, Пустовалов стал перенабирать Хмарука, но тщетно, тот не брал трубку. Тут телефон издал два коротких гудка – пришло сообщение. Раскрыв его, Пустовалов прочитал вслух:

«Буду готов к отъезду завтра около девяти вечера. Не надо на меня давить. Если меня будут прессовать то я выйду из игры».

Пустовалов вернул Закревскому трубку:

– Знаешь, а твой шеф правильно сказал: Разгону следовало посильнее отпиздить этого мудака. У меня у самого кулаки чешутся.

Звонарёв повёл своими мощными плечами:

– Что-то мутные у вас клиенты: один не приехал, другой скрывается. Не с кем работать.

Закревский задумался: что бы это могло значить – намерение «выйти из игры». В той игре, что они затеяли, выход может быть только один. Вообще-то суицидальный фон у Хмарука просматривается, причем довольно четко. Что ж, это будет оптимальный выход. Всё ещё пребывая в злобном расположении духа, в тревожном ожидании выволочки от Капранова, Закревский набил ответное сообщение: «Давай сучонок, выходи из игры, выбери здание повыше. Только для начала возмести мне все деньги что я на тебя потратил».

Отправив сообщение, он раскрыл его и показал товарищам, уже переключившимся на другую тему – предстоящую пьянку в «Пене». Звонарёв заскромничал – он не девочка, чтобы на халяву зависать. Мол, не отработал харчи.

– Ничего, мы тебе открываем кредит! – стоял на своём Пустовалов.

Оба тянули резину просто чтобы позубоскалить – их связывали не корыстные шкурные интересы, а настоящая дружба. Поход в пивную уже было никак не отменить, как восход солнца, они ждали, не поступят ли новые приказы от Закревского. Ничего не поступило – командующий операцией был сильно озадачен, как будет оправдываться перед тем, кто оплачивает весь проект – перед Капрановым.

Закревский вяло махнул рукой – мол, поехали. Они погрузились в машину. Белый милицейский Форд взял курс на проспект Андропова.

– Где этот задрот может столько время прятаться? – сказал Пустовалов.

– Когда я его последний раз видел, судя по его виду, он много времени проводит в подвале, дроча своей собаке, – задумчиво ответил Закревский.

Водитель затрясся от хохота и случайно включил сирену. Ехавшие впереди машины заморгали поворотниками, и стали перестраиваться вправо, уступая дорогу.

Таня попыталась отговорить Андрея от похода в Сбарро, но ей вдруг тоже овладело желание придти туда, занять то же самое место, и пускай какая-нибудь тварь до них докопается! Живым никто не выберется, будьте покойны! В общественных местах рядом с Андреем её охватывало радостное возбуждение и ожидание чего-то экстраординарного. И, надо заметить, что это ожидание не было напрасным – с ними постоянно происходило что-то необычное. Таня чувствовала себя, как кинозвезда, на которую устремлены все взгляды – ещё бы, она такая красавишная да ещё с шикарным мужчиной, и сейчас обязательно произойдёт что-то такое, отчего все просто охуеют.