Жозе Джованни - Отлученный

Бло немного подался вперед.

– Это не так уж неприятно.

– Когда как, – прошептал Ла Скумун.

Бло понял, что этот человек не простой телохранитель. Он возвышается над всеми, кто его окружает.

– Например, Бенда может жить. Это зависит только от него.

Казалось, Фабру и Грегуару не по себе. Они посмотрели на Ла Скумуна.

– Кто такой Бенда? – спросил тот.

– Близкий друг Фабра и Грегуара. Одно время не вылезал отсюда, – ответил Бло.

– Друзья моих друзей – мои друзья, – ровным голосом произнес Ла Скумун.

– Вы умеете дружить, это мне нравится, – сказал Бло, вставая.

Но Ла Скумун опередил его, потому что вошла Женевьев. Она оглядела толпу и быстро направилась к Ла Скумуну.

Все мужчины уставились на нее. Она стала еще красивей, чем была, еще женственней.

– Роберто, – сказала она, не обращая внимания на окружающих, – ты не мог бы пойти со мной?

– Извините, – обратился Ла Скумун к троим своим собеседникам, взял молодую женщину под руку и вышел в теплую тьму начинавшейся осени.

– Ксавье, – объяснила она, как только они оказались на улице, – стукнул кулаком по стеклу, порезался и не дает мне его перевязать. Повторяет, что ему конец. Это ужасно!

– Не волнуйся. У него просто депрессия. Пройдет.

Еще одна депрессия. Ксавье никак не мог прийти в себя. Женевьев и Ла Скумун подошли каждый со своей стороны к «крайслеру». Ла Скумун сел за руль и изнутри открыл дверцу Женевьев. Он купил эту машину у американцев однажды ночью после большой пьянки.

Глаза Женевьев были полны слез. Он поцеловал ее. Они спали вместе, и Ла Скумун собирался на ней жениться.

– Давай попытаемся остаться вместе, – заявил он ей однажды. – Я даже не возражаю оформить все по правилам.

Он любил ее и таким образом выражал свое чувство. Они жили втроем в одной квартире в многоэтажном доме на авеню Трюден.

Ксавье лежал в одежде на кровати и, казалось, спал. Порезанный кулак был обмотан носовым платком.

– Может, он спит, – прошептала Женевьев.

Ла Скумун сел возле друга и довольно резко потряс его за плечо.

– Ксавье!

Ксавье приподнялся на локте, но тут же снова упал.

– А, это ты… – произнес он.

Ла Скумун вставил ему в зубы сигарету и поднес прикурить.

– Давай поговорим, – предложил он. – Так больше продолжаться не может.

– Ты видел эту шлюху Тельму! – пробурчал Ксавье.

– Ты с ней спишь, это уже кое-что. А она не может бить мужиков по морде только за то, что они на нее глазеют.

– Это ее работа! Она же певица… Но будь у меня две клешни, мужики были бы поосторожнее.

Женевьев села в кресло возле лампы.

– Ты прямо ребенок, честное слово. Бенда и его банда отвалили, да или нет? – занервничал Ла Скумун.

– Это ничего не меняет.

– Ничего не меняет! Они установили в этом районе свой закон. Может, ты держишь их за трусов?

– Вряд ли я их сильно напугал. Это ты заставил Бенда отступить.

– Он знал, что ты со мной. Он не дурак и навел справки. Я назвал твое имя, и он не стал выяснять, одна у тебя рука или две, а отвалил.

– Можешь трепаться хоть десять лет. Я стал обузой. В одиночку не могу уладить ни одного дела.

– Да нечего улаживать! Ты что, забыл, откуда мы выбрались?

– Нет.

– А похоже, что забыл. Все, кто наталкивался на бомбу, погибли. Произошло только одно чудо – с тобой. Потом я думал, что вот-вот взлечу на воздух. Другие продолжали подрываться, а я уцелел. Так что давай не будем сегодня плевать на жизнь, ладно?

– Может быть, – пробормотал Ксавье, поправляя платок на руке.

– Мы выжили, получили помилование, нашли Женевьев и спокойно живем. В течение года ты трахал всех девок, каких хотел. А на эту Тельму залез через три дня после знакомства. Это совсем не плохо.

– Калеки вызывают интерес, – усмехнулся Ксавье.

– Калека? Кто калека? – медленно переспросил Ла Скумун, глядя в глаза другу.

Ксавье не ответил.

– Здесь двое мужчин и одна женщина, – настаивал Ла Скумун. – Кто чувствует себя слабым?

Тишина давила на Женевьев. Она сжала подлокотник кресла.

– Никто, – прошептал наконец Ксавье. – Слабых здесь нет…

И резко встал. Пустой рукав секунду покачался, потом неподвижно повис.

– Женевьев должна съездить в Марсель подписать документы и прислать наши оставшиеся вещи. Ты поедешь с ней, прогуляешься. Заодно передашь привет Матье.

Матье был корсиканец, который помог Роберто и Ксавье после их выхода из тюрьмы. Он же вывел их на дело «Зеленого часа».

– А когда вернетесь, я приготовлю вам сюрприз! – пообещал Ла Скумун.

Женевьев бросила на него вопросительный взгляд. Он слегка подмигнул ей.

– Кто был тот тип, что разговаривал с Фабром и Грегуаром? – спросил Ксавье.

– Легавый. Всезнайка. Хитрец, который повсюду ходит, а потом делает выводы… Кто, чего, зачем!

– И не таких видали! – проскрежетал Ксавье.

Женевьев вздохнула. Роберто ей обещал завязать и жить тихо. Она ему верила.

У Грегуара был жена. Супруги жили возле Военного училища на авеню де Сакс.

Квартал просторный, с прямыми улицами.

Ла Скумун позвонил в дверь квартиры в одиннадцать часов утра. Служанка открыла и провела его в салон. Мебель пришедшему не понравилась, хотя он и заметил, что она дорогая.

Появилась женщина лет сорока, с волосами цвета красного дерева и полными губами.

– Месье Грегуар дома? – спросил Ла Скумун.

– Он спит, месье. Кто его спрашивает?

– Разбудите, – попросил Ла Скумун. – Скажите, что с ним хочет поговорить Ла Рока.

Он предчувствовал возражения и резко отвернулся. Женщина вышла. Через несколько минут, завязывая пояс халата, вошел Грегуар с заспанными глазами.

– Чему обязан честью? – спросил он.

– Закрой дверь и садись сюда, – приказал Ла Скумун, указывая на самое удаленное от двери кресло.

Он стоял без шляпы, сунув руки в карманы демисезонного пальто.

– Что-то не так? – настаивал Грегуар.

– Да, в некотором смысле. Мы с моим другом хотели бы обосноваться в Париже.

Грегуар подумал о Бенда и прочих опасностях того же рода.

– Вы не можете нас бросить! – сказал он.

– Наоборот. Мы останемся надолго.

– Тогда я не понимаю… – озабоченно пробормотал тот.

– Всем места не хватит.

Они посмотрели друг другу в глаза. Ла Скумун вытащил из кармана длинный листок бумаги, сложенный втрое. Это был акт о продаже принадлежащей Грегуару доли «Зеленого часа» Ла Роке либо любому другому лицу, которое тот укажет.

– Тебе осталось только подписать, – заявил Ла Скумун, протягивая ему документ.

Грегуар протер ладонью глаза, машинально протянул руку за бумагой и прочитал.

– Сумму я проставлю потом, по своему усмотрению. В любом случае ты ее не получишь, – уточнил Ла Скумун.