Вильям Каунитц - Месть Клеопатры

Алехандро начал петь без аккомпанемента.

Глядя вдаль и ввысь, над головами обоих своих слушателей, Алехандро пел сейчас для незнакомца, собиравшегося помочь ему изменить сценический образ. Он тоже нервничал. «После всего, что мне пришлось пережить за эти годы, я пою этому старику — и волнуюсь», — невольно усмехнулся он про себя.

Харт уперся подбородком в спинку кресла в следующем ряду, буквально пожирая глазами поющего на сцене человека. Когда Алехандро спел «Звездную пыль», Харт велел ему исполнить «Что за штуку мы называем любовью?».

Алехандро запел и, сам не сознавая этого, начал двигаться в латиноамериканском ритме.

— Нет-нет, — прервал его Харт. — Пой в точном соответствии с тем, как песня написана композитором Портером. И чтобы каждое слово звучало отчетливо и ясно.

Когда Алехандро спел и эту песню, Харт предложил ему исполнить что-нибудь по собственному выбору.

Глубоко вздохнув и устремившись мысленным взором к ирландским холмам, о которых столько историй рассказывала ему бабка, Алехандро совершенно расслабился и спел прекрасную, но, по сравнению с Портером, несколько сентиментальную ирландскую народную балладу.

Харт вздохнул, уронив руки на колени.

Будофски, наклонившись к нему, прошептал:

— А в чем, собственно, дело?

— Мне кажется, этот голос невозможно изменить или улучшить в результате занятий, — сказал Харт, вставая. — То, что мы слышали, — потолок, большего ему никогда не достичь. — Пройдя мимо Будофски, он приблизился к сцене. — Ладно, парень! Давай вместе поломаем башку над тем, что тут можно сделать.

Барчестер-Тауэрс, роскошное тридцатиэтажное здание из стекла и бетона со множеством пристроек функционального свойства, стояло на углу Семьдесят девятой улицы и Ист-Ривер. В просторном холле были мраморные полы, резного дерева стены и огромные, хотя местами потрепанные ковры.

Когда Алехандро вышел из машины, которую прислал за ним Чи-Чи, его встретил один из помощников наркобарона. Он провел Алехандро мимо привратника и швейцара к уже дожидавшемуся их лифту. Пока они поднимались в пентхаус, спутник Алехандро не произнес ни слова.

В прихожей Алехандро встречал большой широкоплечий мужик с лицом профессионального боксера. На нем был белый пиджак дворецкого, джинсы, туфли на плоской подошве. Под пиджаком сбоку, естественно, топорщилась пушка.

— Мистер Моралес ждет вас, — сказал он, препровождая Алехандро в большую комнату, украшенную пятью скульптурными группами, наверняка английскими и французскими подлинниками двух-, трехсотлетней давности.

Впрочем, обстановка здесь была достаточно разнообразной.

Рядом с изысканной скульптурой соседствовал, например, вполне современный зеркальный столик, и тут и там валялись различные видеоигры. Было здесь и изрядное количество матерчатых игрушек, главным образом животных, включая гигантских размеров жирафа, слона и льва. Если эти игрушки предназначались для детей, то родители детей должны были быть великанами. В трех ведерках со льдом томились три бутылки шампанского «Дом Периньон», в серебряных чашах стояла зернистая черная икра.

Алехандро был поражен обилием и качеством антикварных вещей, резьбой и росписью по дереву, шелковыми гобеленами и прочим антиквариатом. Совершенно исключено, чтобы все эти приобретения были сделаны самим Моралесом, подумал Алехандро.

Моралес в одних плавках и в плетеных сандалиях, щеголяя ожерельем из акульих зубов, казалось, был поглощен компьютерной игрой «Звездные войны».

— Кто выигрывает? — пошутил Алехандро, остановившись за спиной наркобарона.

— Я, — ответил Чи-Чи, не отвлекаясь от игры. — Мне нужно, чтобы ты сложил и упаковал парашюты. Они должны быть готовы к завтрашнему утру.

Моралес наконец отвлекся от игры и потянулся к вазочке с икрой. Подцепив ее ножом с роговой ручкой, он слизал икру и вновь воткнул нож в черную маслянисто поблескивающую массу. Попутно он подхватил лежавший на столе конверт и вручил его Алехандро.

— Пятьдесят тысяч долларов за отличную работу. «Парапойнт» оказался чудом!

— Спасибо.

Алехандро взвесил конверт на руке, прикидывая, поместится он под рубашкой или нет.

Чи-Чи подошел к огромной игрушечной панде, прижал ее к груди, приник щекой к мягкому меху.

— В детстве у меня не было никаких игрушек. Зато теперь я покупаю все, что приглянется. Я держу эти игрушки всюду, где бы ни жил, они напоминают мне о том, что в детстве я вовсе не был таким дерьмом, как сейчас. — Выронив панду, Чи-Чи кивнул в сторону стеклянной двери на террасу. — Пошли потолкуем. У моих врагов есть лазеры, умеющие считывать содержание бесед с вибрации воздуха.

С террасы был виден раскинувшийся под ними город, огни, дороги, величественные мосты, широкие ленты рек, рассекающих сушу. Подойдя к самому краю крыши, Чи-Чи сказал:

— Я кажусь себе богом в образе змия Коатикве, охватывая и оплетая все вокруг моими кольцами.

Алехандро в недоумении уставился на него:

— Надеюсь, что ты не потребуешь, чтобы я называл тебя «Господи»?

Чи-Чи рассмеялся:

— Ты единственный, кому я позволяю разговаривать со мной в таком тоне.

— Это потому, что мы побратимы.

Яростное, почти дикарское выражение появилось на лице у Чи-Чи. Повернувшись к Алехандро, он задумчиво произнес:

— Когда я подростком сутенерил в Икстапе, я водил своих баб то в один модный отель, то в другой. Они как бы на бегу отсасывали гринго, пока жены гринго брали уроки самбы. С годами я возненавидел гринго. Все они свиньи, они смотрят на нас сверху вниз, обращаются с нами как с последним дерьмом. — Он отвернулся от друга. — Мы, торговцы наркотиками, — единственные, кто помогает нашему народу. Мы строим стадионы, больницы, мы привозим докторов, как только в них возникает нужда.

Алехандро согласно кивнул.

— Гринго ненавидят нас, потому что это мы, а не они изобрели торговлю наркотиками.

Лицо Чи-Чи озарила горькая усмешка.

— Все эти разговоры о том, что ты входишь в наше дело ради того, чтобы купить дом матери, — брехня, верно? Тебя привела к нам жажда денег — и острые ощущения, связанные с нашим ремеслом.

— Нет, Чи-Чи. — Алехандро отвернулся, тщательно подбирая слова. — Мы с тобой — сыновья Кортеса и Квахтермока, мы метисы. В глубине души все мы, мексиканцы, метисы, люди со смешанной кровью, гордимся тем, что именно мы контролируем наркобизнес. Это наше отмщение всем им.

Чи-Чи обнял его, расцеловал в обе щеки.

— Иногда мне так одиноко. И я счастлив, что ты вместе со мной. — Обхватив голову Алехандро руками, он зашептал ему в самое ухо на диалекте тараскан: — Но никому не доверяй и никогда даже не упоминай об этом разговоре, особенно Писсаро и этой шлюхе Юдит.