Владимир Кочергин - Судьбы, как есть

Через пару минут Артем услышал голос генерала, срывающийся на крик. Через минуту полковник Тимохин пролетел мимо Шмелева и вернулся в кабинет комдива минуты через три вместе с первым замом и замом по вооружению.

При входе Тимохин так посмотрел на Шмелева, что казалось, проглотит майора или разорвет в клочья. Минут десять из кабинета Кулибина слышалась то громкая, то матерная, а то приглушенная речь, но только одного генерала. А когда все его замы вышли, генерал сам пригласил Шмелева войти в кабинет. Он был спокоен и даже предложил сесть.

— Майор! Вы оказались правы. Мои замы сумели найти мужество и признать ваши доводы обоснованными, а мне за доверчивость наука на будущее. Я прошу случившееся оставить между нами, я имею в виду ваш визит и что вам удалось услышать. Никаких гонений и тем более снятия вас с должности не будет. Спокойно работайте в батальоне, без вас батальон скатился вниз по всем показателям. Наводите порядок, особенно среди взаимоотношений офицеров, Начальник штаба вашего батальона в пьянстве замешан.

Я постараюсь в ближайшее время подъехать и на кое-какие вещи открыть вам глаза. Прощаясь, Кулибин пожал реку Шмелеву и сказал:

— И все-таки не стоило бы так демонстративно покидать зал, а вот так защищать свою честь, как сегодня у меня в кабинете, я поддерживаю. В целом я вами доволен. До свидания.

Артем вышел с территории штаба и почувствовал себя за последние месяцы человеком. Вот это комдив! Нашел в себе чести признать ошибку! Молодец!

Первым делом Шмелев зашел в кабинет к Ермаку и рассказал все о встрече.

— Ну, вот и молодец, все сработало. Мы воткнули этому монстру перо в зад. Тимохина давно надо было как-то осадить, а то тебя тут, когда не было, он за комдива оставался, это был мрак, издевался, как мог, а главное — хамство из него перло такое, что служить не хотелось.

— Это вам спасибо, Сергей Данилович! Надоумили, научили.

— Запомни, Артем, начал бороться, так ищи способы доказать и победить. Кулибин прав, распространяться нам по проколу замов не стоит, себе только навредим. С партией ты, брат, сам выкручивайся. Я думаю, Кулибин найдет, что сказать начальнику политотдела, чтобы от тебя отстали. Не лезь с ними в бутылку, оттягивай время.

Дома жене Артем сказал просто:

— Ты знаешь, Людочка, кажется, комдив мою выходку простил. Сказал, что у меня нервы сдали, ведь столько времени человек дома не был. Вошел в положение.

На следующий день окрыленный Шмелев прибыл в батальон на подъем, начав закручивать «гайки» с физической зарядки, а около восьми утра к батальону неожиданно подъехала черная «Волга» и из нее вышел генерал Кулибин. Шмелев оказался на месте, как будто угадал намерения комдива. Кулибин походил по казармам, посмотрел порядок в ротах, наговорил кучу замечаний и уже перед отъездом сказал главное, что так давно хотелось услышать майору Шмелеву.

— Пришел из Армии приказ, по Целине, где командарм объявляет вам благодарность и представляет к правительственной награде, медали «За трудовое отличие». Я вас, майор, поздравляю и желаю успехов в батальоне. Наводите порядок. Удачи!

Вот так закончилась эта нелегкая эпопея с целиной.

Артем встал с кровати, глубоко вздохнул и вышел на кухню. Плохо, когда дома нет жены, и Оленька уехала в Ковров, где-то там сейчас светит его «солнышко», светит и, как пташечка, щебечет. Как же он любит своих девчонок, но Оля стала ему здесь, в Москве, очень сильно дорога и близка, а без нее скучно и грустно. Как бы она отнеслась к тому, что происходит в квартире, какие тут закручиваются опасные дела?

Артем выпил стакан воды и, проходя мимо комнатки, где спал Егор, приостановился, послушал ровное дыхание солдата. Как же они с Володей Цветковым не подумали и втянули ребенка в эту бойню с бандитами? Сами влипли по самое-самое, что назад хода нет, и Егора за собой втянули. Егор же от плена-то еще не отошел, ночью все бормочет, все еще «воюет». Завтра они с Фомичом, чует мое сердце, могут влипнуть, а там, в Центре, щадить не будут. Надо бы их подстраховать.

Артем снова улегся на кровать, и снова почему-то предстала Монголия, военный городок в песчаной долине, и как после Целины, уже весной, его будут выдвигать на заместителя командира мотострелкового полка в Сайншанд. И как тут не вспомнить слова полковника Безверхнего про удачу.

Случится это, можно сказать, день в день. Случится то, что отбросит, его выдвижение, на целых полтора года.

Беседа с командармом должна была состояться до обеда, в штабе дивизии, так как он должен был залететь вертолетом в наш городок, но что-то не склеилось, и кадровики сказали, что можно идти на обед, а к 15 часам снова прийти в штаб и ждать его прилета.

Артем шел на обед и, войдя в жилой городок, у магазина, увидел большое скопление людей. Протиснувшись сквозь зевак, он увидел закрытое окровавленной простыней, лежащее неподвижно на земле у магазина чье-то тело. Кровь, где-то в области живота и груди, ярко выступала на белом полотне.

— Кто это? — спросил Артем у стоящего впереди него соседа по подъезду, старшего лейтенанта Васильева.

— Это монгольский мальчик, приходил играть с нашими школьниками в волейбол, ему, говорят, всего-то лет пятнадцать. А убил его вроде часовой, вон тот, который стоит рядом с полковником Тимохиным.

Хоть это был и не его солдат, но Артему вдруг стало резко не по себе, заломило виски, и даже немного затошнило. Артем не стал больше задерживаться, а пошел домой. После обеда, возвращаясь в штаб, Артем вдруг узнает, что убил монгольского мальчика, его солдат — старший повар батальона Салянов, по национальности бурят, который уже уволен в запас и завтра должен был уехать домой в свою родную Бурятию. После выстрела Салянов убегал от места происшествия, но как раз недалеко от комендатуры его задержал проходящий мимо офицер и сразу передал его начальнику караула, который определил Салянова в камеру до выяснения личности.

Караул был полковой, и Шмелев смог упросить начальника караула повидаться со своим подчиненным.

Артем вошел в одиночную камеру. Салянов, увидев своего комбата, сразу соскочил с табуретки, забетонированной в пол, и пополз к ногам Шмелева.

— Товарищ майор, простите, я вас подвел. Я сволочь! Я тварь, и нет мне прощенья. Потом он начал сильно биться головой о цементный пол. Артем позвал охрану, и они снова усадили преступника на табуретку.

— Как все произошло? — спросил Артем.

— Я не хотел убивать, я хотел лишь попугать, — ответил Салянов.

— Как у тебя оказался в руках автомат?

— Я взял его у часового, который стоял у магазина.

— И чем же провинился монгольский мальчик?

— Он показал мне ножичек.

— Кто разрешил тебе выйти из расположения части?