Игорь Гриньков - Криминальная история

Потом, в той же Астрахани он окончил курсы фотографов, и устроился в Элисте в «Горбыткомбинат» разъездным фотографом. Но, видимо, чтобы быть приличным фотографом нужны какие-то дополнительные качества, кроме умения клацать затвором фотоаппарата. Одним словом, фотографа из него не получилось тоже.

Тем не менее, он с гордостью хранил все дипломы, удостоверения и справки с прежних мест работы в пузатом чемоданчике — «балетке». Помнишь Олег, в шестидесятые годы мужчины ходили с такими в баню.

Я как-то давно видел передачу нашего телевидения об интересных людях города, посвященную Максиму Кокуеву. С какой любовью он вытаскивал из «балетки» аккуратно сложенные документы, характеристики и фотографии и как подробно рассказывал тележурналисту о происхождении каждой бумаги. Педантом большим был наш потерпевший.

Но, и скупердяем, каких поискать! Гарик рассказывал мне, что однажды, когда еще был жив его покой шеф, друган Кокуева, будущий потерпевший Максим Сергеевич по какому-то делу пожаловал в Бюро судебно-медицинской экспертизы. Шеф и Гарик быстренько решили его пустячный вопрос, а потом Шеф стал колоть другана на магарыч. Так, тот сделал вид, что не слышит, хотя предложение сначала поступило в завуалированной форме, а затем прямо, без затей; дескать, беги за бутылкой. Так и не обломилось ничего экспертам в тот день от будущего потерпевшего.

Сыскарь приостановил свой рассказ, чтобы передохнуть; он не умел так много и долго говорить. Поднявшись с лавочки, купил в ближайшем киоске две бутылки холодной питьевой воды, одну из них протянул Зеленскому, а из другой отпил добрую половину.

— Слушай дальше. С начала перестройки многогранно одаренный Кокуев, который находился уже в предпенсионном возрасте, окончательно уяснил для себя, что бесполезно общественный труд не принесет ему ни удовлетворения, ни денег. А деньги он любил, и физически был крепок. Он решил, что сама Судьба определила ему стать предпринимателем. И после некоторых раздумий он решился на оригинальный ход, заняв пустующую нишу в бизнесе республики.

Кокуев решил разводить мясную курдючную породу овец, которых в Калмыкии не осталось. Тонкорунная калмыцкая овца весит немного, а спекулянты, скупающие шерсть, берут ее за бесценок, так что никакой выгоды. Специально для этого он съездил в Среднюю Азию, откуда привез десятка полтора-два ягнят, так называемой «гиссарской» курдючной породы.

Я не поленился сходить в библиотеку, в читальный зал, выписал из «Большой Советской энциклопедии» статью об этой овце. Держи, — сыскарь подал Олегу Зеленскому сложенный вчетверо листок из школьной тетради, заполненный убористым почерком.

Олег с удивлением посмотрел на Володю.

Тот, как бы оправдываясь, сказал:

— Все надо делать на совесть. Мелочей в нашем сыскном деле не бывает.

Володя продолжал:

— Сам прочитаешь, но овца действительно уникальная. Крупная, ширококостная, безрогая. Вес баранов достигает до 140 кг, максимум — 190 кг; маток до 80–90 кг, максимум до 150 кг. Убойный выход 58–60 %. Очень скороспела; к шести месяцам вес баранчиков достигает 60-ти кг и более. На крестце крупный курдюк, где откладывается жир, до 18–20 кг. Неприхотлива, вынослива, приспособлена к круглогодичному пастбищному содержанию. Плодовитость достигает 115–120 %. Правда, шерсть никуда не годная; бурая, грубая, с большим количеством сухого и мертвого волоса, настриг незначительный. В основном используется для изготовления грубой кошмы и войлока. Одним словом, идеальная мясная порода. Хорошо прижилась у Кокуева в Калмыкии.

— Ты так скоро станешь специалистом по овцеводству, — с невольным уважением заметил Зеленский.

— У нас работа такая, что по характеру уголовного дела приходится становиться то автомехаником, то бухгалтером, то еще, черт знает кем.

— Кстати, ты очень хороший, интересный рассказчик, — добавил Олег.

— С кем поведешься, от того и наберешься. Вы с Гариком такие краснобаи. Да и книжки читаю. Правда, я больше люблю слушать ответы на заданные вопросы.

— Продолжать? — спросил сыскарь Володя у Зеленского, и, получил утвердительный кивок. — В начале свой частнопредпринимательской деятельности Максим Кокуев в длинном брезентовом дождевике лично выводил овец пастись в степь, жил-то он на окраине города. Но, когда отара разрослась, купил за бросовые деньги под Троицким покинутую чабанскую точку, капитально отремонтировал ее, и разместил своих «гиссаров» там. Ему потребовались помощники. Людей нанимал в основном из числа родственников, хотя платил им не по-божески. Сына Хонгора, чтобы не болтался без дела и пил меньше водки, пристроил старшим в это же крестьянское овцеводческое хозяйство, которое назвал «Гиссар».

Появились деньги. Реконструировал дом, во дворе открыл большой, просторный круглосуточный магазин, тоже под названием «Гиссар», где продавал предметы первой необходимости, спиртное, сигареты и продукты. Нанял двух женщин-продавцов, работавших посменно. Каждый вечер лично и дотошно проверял выручку, финансовые документы вел аккуратно.

Потом на своей улице открыл овощную лавку. Был нелюдимым, не шиковал, в личной жизни довольствовался малым. Вредных привычек не имел.

— Экономил», — предположил Олег Зеленский. — Интересный типаж нарисовал ты мне, Володя. Никаких излишеств, только дело. Прямо по протестантской этике жил, царство ему небесное. А денежки где ховал?

— Удалось совершенно достоверно установить, — ответил сыскарь, — что основной капитал Кокуев держал в банке, бухгалтерия у него была совершенно прозрачная. Но на всякий пожарный случай в сарае домовладения существовал тайничок, где находилась сумма для оперативных целей и непредвиденных расходов. Сумма для нас с тобой запредельная, Олег. Да и сам тайничок был очень хитроумно устроен. Штабеля досок плотно закрывали кирпичную стену сарая. Но две доски находились в таком состоянии, что стоило надавить в определенное место, как эти доски свободно мог бы вытащить даже ребенок. А за ними в кирпичную кладку стены и был вмурован стальной тайничок-сейф, «пещера Алладина». Причем снаружи все идеально закамуфлировано под натуральный кирпич. Продуманный был старичок!

Зрительные картины, стоявшие в глазах Зеленского, уже на лавочке в сквере стали трансформироваться в образы-строчки будущего «произведения».

Вот, Кокуев Максим Сергеевич, ранним утром, строгий лицом, целеустремленный, одетый в резиновые сапоги и длиннополый, заношенный, выцветший брезентовый дождевик с капюшоном, гонит по грязной, не- заасфальтированной улице свою небольшую отару бурых, горбоносых «гиссаров» в степь, где они проведут целый световой день. В одной руке и него посох, в другой — холщевая торба со скромной снедью. Вот вам вид современного апостола! У него все получится! Внутреннее чувство явственно свидетельствует ему об этом. Да, и астрологические прогнозы весьма благоприятны …