Джерард О`Нил - Черная месса

Минус один в компании.

Тем не менее в распоряжении Балджера и Флемми все еще оставались Коннолли и Моррис. Налили еще вина и приступили к обсуждению деловых вопросов.

Джон Коннолли, позже говорил Флемми, обеспечил их свежей информацией о том, каких контактов оба криминальных главаря должны избегать в своей преступной деятельности. Назвал нескольких полицейских осведомителей. Затем разговор перешел на приближающийся суд над мафией, пленки ФБР, возможные уязвимые места Балджера, и самое важное – соблюдение обещаний, данных когда-то агентами.

«Не помню, кто поднял эту тему, – рассказывал Флемми. – Мы волновались, потому что считали, что во время разговора о Принс-стрит наши имена непременно будут упомянуты в связи с криминальными делами. В то время я знал, что на пленках имелась запись разговора между Джерри [Анджуло] и Ларри [Дзаннино], они говорили о Джиме Балджере и обо мне. Я опасался, что в один прекрасный момент это будет использовано против нас, и спросил об этом Джона Морриса и Джона Коннолли. Но они ответили, что волноваться не о чем, потому что никто не будет предъявлять мне обвинений ни в чем, что может оказаться на этих пленках. Ну а раз уж мы обсуждали эти записи, разговор привел к обещанию, данному Джоном Моррисом мне и Джиму Балджеру».

Это заявление оказалось самым лучшим из всего обещанного им Моррисом и Коннолли раньше. Моррис, совершенно трезвый, несмотря на бокал с вином в руке, сказал: «Вы можете делать все, что угодно, если при этом никого не грохнете».

Флемми понравилось услышанное. «Я сказал Джону, ну, в смысле, говорю ему: “Джон, так давай ударим по рукам?” И он сказал: “Давай”».

«И мы пожали друг другу руки, и Джим Балджер тоже пожал ему руку».

Наконец-то пришло время шампанского.

Обед длился три часа. Балджер, Флемми и Коннолли уехали около половины одиннадцатого. Прежде чем отправиться в постель, Моррис навел в доме полный порядок.

Пусть Кондон и ушел слишком рано, не в силах наслаждаться таким важным вечером, но Балджер и Флемми все равно чувствовали себя превосходно. Гангстеры решили, что агенты ФБР дали добро на то, что у них получалось лучше всего: организацию преступлений.

«Я истолковал это именно так, – говорил позже Флемми о чудесной жизни, которую ему пообещали. – За исключением убийств, да, я думал, они могли дать нам такую гарантию».

По мнению Флемми, агенты вновь подтвердили свою политику поддержки группы, включающую полный перечень услуг: урегулирование неприятностей до возможного начала расследования, как они делали в прошлом – в случае с торговым автоматом «Мелотон», вымогательством у Фрэнка Грина, многими нераскрытыми убийствами, захватом винной лавки у Рейксов; информирование о прослушке, как они поступили в случае с гаражом на Ланкастер-стрит и, совсем недавно, с операцией «Бобы» от АБН; спасение их в случае возбуждения уголовного дела, как это было с прокурором Джеремайей Т. О’Салливаном и обвинением в махинациях на скачках; и наконец, если все остальное не поможет и Балджеру с Флемми в самом деле будет грозить официальное обвинение, обеспечение им хорошей форы.

Все выглядело так, будто на десятую годовщину их тайной сделки они снова повторили свои обеты. Балджер и Флемми вышли из-за стола, воспрявшие духом и полные сил. Ринг, возможно, и был непредсказуем и потому ненадежен, но они могли рассчитывать на Морриса и Коннолли. Но ни один из них тем вечером не сообразил, что другому Балджеру, Билли, тоже вот-вот потребуется дружественная рука в ФБР.

К 1984 году Билли Балджер прочно сидел во главе сената штата, управляя им уверенно и решительно, применяя политику кнута и пряника. А вот частную адвокатскую практику, которую содержал на пару с другом детства, игнорировал, кроме того, испытывал финансовые затруднения в обеспечении своего сумасшедшего семейства с девятью детьми. Он беспокоился из-за обветшавшей крыши дома, полного детей, переживал из-за трудностей в оплате их обучения. Опасался, что видавшая виды машина может заглохнуть на обочине, и жена Мэри, храбро возившая детей туда-сюда, окажется в сложном положении. Хотя в тот год он заработал что-то между 75 000 и 100 000 долларов, он словно плыл против течения, тратя денег больше, чем получал. В своих мемуарах Билли сетовал, что хотя еще и не обанкротился, но был «очень близок к тому».

Затем, по словам Билли, в его городскую юридическую контору совершенно неожиданно вошел чудо-клиент. Двое братьев хотели выкупить у него свою собственность, и Балджер получил для них ссуду в 2,8 миллиона долларов у дружественного банка в Южном Бостоне. В обмен на помощь в переговорах с банком и выкупе собственности Билли предложили непомерно большую оплату. Перспектива наполнила сознание Билли чудесными видениями: «Новая машина для Мэри… новая крыша».

Занимаясь выкупом довольно спорадически, Балджер все же решил вопрос в 1985 году и согласился на вознаграждение в размере 267 000 долларов – этого было более чем достаточно, чтобы они с Мэри перестали волноваться из-за машины и платы за обучение. Но проблемы с наличными продолжались, поскольку Балджер согласился на выплату гонорара только в 1986 году. Он сказал своему коллеге-юристу из Южного Бостона, Томасу Финнерти, что будет «обнищавшим богачом» до тех пор, пока эти деньги к нему не поступят.

Но Том пришел на выручку. Он предложил Балджеру заем в размере 240 000 тысяч долларов в обмен на гонорар. Билли был в восторге, но облегчение оказалось недолгим. Спустя несколько недель после того, как он взял эти деньги, выяснилось, что Финнерти сотрудничает с бостонским застройщиком Гарольдом Брауном. Балджера чуть удар не хватил от тревоги, когда выяснилось, что Финнерти имеет дело с людьми, подобными Брауну, и предупредил коллегу, что этот сомнительный домовладелец – источник больших неприятностей. Но Финнерти только рассмеялся и поддразнил Балджера, назвав его неисправимым паникером. Кроме того, добавил он, вознаграждение от застройщика в размере 500 000 долларов уже лежит в доверительном фонде, основанном Финнерти.

Вздрогнув при упоминании фонда, Балджер понял, что его недавний заем – это деньги Брауна. «Ты мне этого не говорил, – возмутился Балджер. – Я верну все до последнего цента, причем немедленно. Не хочу иметь с Брауном ничего общего, даже косвенно». К концу 1985 года деньги Брауна в сумме 254 000 долларов (включая проценты) были возвращены. Мэри он сказал, что с планами на безбедное существование придется подождать.

На следующий год Балджер понял, что не ошибся в своих предположениях – федеральный суд признал Брауна виновным в подкупе должностных лиц. Браун стал носить на себе микрофон от ФБР и пытался заводить разговоры с политиками. Балджер и Финнерти шутили, что теперь нужно избегать Брауна во время грозы, чтобы не ударило электричеством, и здорово повеселились по этому поводу.