Василий Веденеев - Крысиная тропа

Александр Трофимович даже задохнулся от возмущения и уставился на подчиненного выпученными, побелевшими от ярости глазами. Мальчишка! Да как он смеет так с ним, заслуженным работником органов внутренних дел, отдавшим всю жизнь?.. То, что Серов необычайно удачлив, всегда готов на расчетливый риск и частенько выигрывает, не дает ему права хамить непосредственному начальнику. Много воли получили в последнее время, вот она им и кружит буйные головы! И еще считают себя умнее всех на свете?

Ха, умнее! А ты попробуй, ершистый Сереженька, со временем сесть хотя бы в кресло начальника отдела! Тебе рога-то палкой отшибут, иголки и жало выдернут и, может быть, только потом дадут немножко поруководить. Прорывались, бывало, ершистые и зубастые, ядовитые умники и на посты повыше, вплоть до начальников управлений. Но какая их ждала судьба? Некоторое время они хорохорились, держались, а потом их просто выкидывали за ненадобностью, как рваный презерватив. Некоторые даже судиться пытались, дабы «восстановить справедливость», а что толку?!

Насчет каштанов это ты верно подметил — любой подчиненный хорош, пока он таскает начальству каштанчики из огня, а лишь только заартачится, заерепенится и покажет зубы, прочь его, немедленно прочь! Начальство, при каком бы режиме или строе оно ни было, всегда одинаково — хоть у нас, хоть в америках!

Впрочем, нельзя терять лицо и показывать, что ты от злости готов выскочить из себя. В какой же это западной книжечке так хорошо сказано про умников: то ли у Карнеги, то ли у Аллена Даллеса, то ли у Кейси?.. Так вот, автор давал прекрасный совет: не мешайте умникам, даже если они вам очень мешают! Дайте им на некоторое время свободу действий, и потом увидите, как они сломают себе шею!

Мякишев прикрыл глаза, расслабился и усталым голосом едва слышно сказал:

— Обижаешь ты меня, Сережа! Незаслуженно обижаешь, вместо того чтобы понять и выслушать до конца.

— Простите, — буркнул Серов, но тут же вновь перешел в атаку, радуясь, что Трофимыч пересилил себя, не полез в бутылку и удалось избежать, казалось, неминуемого скандала. — Вы тоже не хотите меня до конца выслушать! Лечо нормально заглотил упоминание о Самвеле и намек на Сергея Сергеевича и еще поинтересовался, знаком ли мой человек с Самвелом лично. Разве этого мало? Я далек от мысли, что Лечо блефует. В криминальной среде это может слишком дорого обойтись. А в том, что он кое-что знает о Самвеле и Сергее Сергеевиче, я полностью уверен.

— А я уверен, что нам никто не разрешит взять его под наблюдение, — открыв глаза, грустно поглядел на подчиненного Мякишев, намеренно объединяя себя и его словечком «нам». — Я уже объяснял тебе причины. Даже если я лягу костьми в кабинете генерала, меня спросят: а кто такой Лечо? Пока он — фантом! Да, да, — предваряя возражения, Александр Трофимович поднял ладонь, призывая Сергея помолчать. — Есть его фото. Ну и что?! С ним имел дело лишь Карцев, который сидит в камере и молчит в тряпочку, да твой таинственный осведомитель! Хорошо, ты его видел, но где гарантии, что тебе показали настоящего Лечо? Ладно, пусть ты видел и сфотографировал настоящего, но у нас нет никаких данных о нем!

— Я его все равно вырою, — упрямо наклонил голову Серов.

«Не знает еще, как играть с начальством, — удовлетворенно подумал Мякишев. — Сам лезет в западню. Ну да и Бог с ним!»

— Вырой, — неожиданно для Сергея согласился он. — Человечка своего пока попробуй прикрыть вместе с Туром и вырой Лечо. Тогда я тебе обещаю полную поддержку перед руководством.

«Вывернулся, — с горечью отметил Серов. — Опять вывернулся. Короче, при первом же признаке опасности придется Эмиля срочно выводить из игры, и пусть уезжает, пока тут все не утрясется. А Трофимычу скажем спасибо: за привет, за ласку и за то, что если не помог, так хоть руки не связал! Но голову мою, в случае чего, на заклание уже приготовил».

— Я пойду? — он выжидательно взглянул на начальника.

— Успехов, — откликнулся Мякишев. — Держи меня в курсе.

— Непременно, — пообещал Сергей и хотел взять фотографии, но Трофимыч быстро смахнул их в ящик стола и запер на ключ.

Посмотрев на закрывшуюся за подчиненным дверь, Мякишев мысленно похвалил себя, что не дал воли дурному гневу и умело повернул все в нужную сторону.

Лечо майор Серов непременно выроет — он малый хваткий, да и своего человечка, запущенного в «Каштан», ему прикрыть нужно. Если все сойдется, то не исключено, что вслед за Лечо вылезет Самвел. Тогда будет раскрыт ряд тяжких преступлений — это, в первую очередь, заслуга начальника отдела, умело руководившего личным составом и направлявшего его действия. А заслуги всегда поощряются. Вот так!

Если дело пойдет наперекосяк и одна неприятность начнет громоздиться на другую, то виновный уже заранее определен: все тот же майор Серов, как всем известно, излишне склонный к авантюризму и нарушениям нормативных актов, регламентирующих оперативную работу. Действуя на собственный страх и риск, он привел успешно начатую перспективную операцию к плачевным результатам. Вот так!..

Расставшись с Эмилем, сумевшим изрядно смутить его душевный покой, Лечо некоторое время сидел в одиночестве, бездумно глядя в стену и дымя сигаретой. Старый шулер свалился со своими вопросами как снег на голову, и теперь, хочешь не хочешь, нужно решать, что делать.

Скрыть визит картежника и Лени Барабана никак не получится: обслуга бара непременно доложит хозяевам об их встрече с Лечо, потом эта информация как пить дать доплывет и до Хафиза, а тот непременно спросит — зачем они к тебе приезжали? Солгать — себе дороже, поскольку все равно перепроверят.

Эмиль настолько ловко перетасовал свою колоду, что теперь трудно понять: действительно ли он слышал о человеке с одинаковым именем и отчеством — то есть о Сергее Сергеевиче — или это просто очередной блеф? Хотя какой блеф, разве можно придумать такое? Случаются ли подобные совпадения фантазии с реальной жизнью? Следовательно, картежник действительно мог получить прозрачный намек от Самвела, известного любителя азартных игр, и решил воспользоваться приоткрывшейся лазейкой, чтобы улизнуть.

В этом случае он — потенциальный клиент, а о состоявшемся разговоре необходимо поставить в известность Хафиза, а там пусть решают, что ответить шулеру.

Можно, конечно, ограничиться докладом о визите Барабана и Эмиля, но умолчать о содержании разговора — ведь он велся с глазу на глаз! — а потом под каким-нибудь благовидным предлогом ответить картежнику отказом. На этом и закончить историю. Но вдруг при беседе с Эмилем присутствовал некто третий? Даже вернее, нечто — бесстрастная электронная аппаратура, записавшая каждое произнесенное в комнате слово, каждый вздох. Что тогда? Поэтому умалчивать о содержании разговора не стоит, а вот подумать, как представить себя при докладе в самом выгодном свете, не только можно, но и нужно!