Лейф Перссон - Подлинная история носа Пиноккио

В пять утра комиссара разбудил звонок его мобильного телефона. Это был Хонкамяки.

– Случилось что-то? – спросил Тойвонен, хотя уже знал, что ответ на его вопрос мог быть только утвердительным.

– Да, к сожалению, – сказал Хонкамяки.

– Неприятности?

– Да.

– Рассказывай, – сказал Тойвонен.

Ара тоже смотрел телевизор вместе с Омаром и, пусть ему требовалось вставать уже полпятого на следующее утро, просидел перед экраном довольно долго. Омар оказался умнее его. Посередине фильма он широко зевнул, пожал плечами и виновато улыбнулся.

– Мне надо лечь. Я всегда трудно поднимаюсь рано по утрам.

– А я посижу еще немного, – сказал Ара. Картина ему нравилась, на улице было еще светло, и часом больше или меньше не играло никакой роли для такого как он, кто за последние годы провел сотни ночей за баранкой такси. Кроме того, он хотел увидеть развязку фильма.

– Обними меня, друг, – сказал Омар и улыбнулся ему. – Последняя ночь в Швеции.

– Последняя ночь в Швеции, – повторил Ара и заключил его в объятия так же крепко, как когда они ходили в школу и придумывали вместе нечто такое, за что один мужчина мог обнять другого.

«Настоящий мужчина», – подумал он.

Уже перевалило за полночь, когда он стоял в маленькой ванной на первом этаже и чистил зубы. На улице наконец стемнело, и он надеялся, что сможет быстрее заснуть, как только натянет на голову одеяло.

Было темно как в гробу, когда он на ощупь вышел в комнату, и уже явно начался дождь, поскольку Ара слышал, как он барабанил по железной крыше веранды.

Завтра он наконец сможет расслабиться, подумал Ара, и в то самое мгновение кто-то взял его за горло и сдавил так, что у него потемнело в глазах. Оттащил его к стене, поменял захват, взял его за волосы и резко оттянул назад его голову.

– Нам надо поговорить, Ара, – сказал Ангел Гарсия Гомез, одновременно с тем, как сделал резкое движение правой рукой и неожиданно прижал нож к кадыку своей жертвы. И ничего более явно не требовалось делать, поскольку Ара сразу обмяк и онемел и не мог произнести ни слова, в то время как Гарсия Гомез говорил тихо, почти дружеским тоном. Поэтому Ара только старался не двигать шеей, чувствуя острое лезвие у своей кожи. – Одно дело беспокоит меня, – продолжал Гарсия Гомез. – Насколько я понял, ты слишком много болтаешь. Я собирался дать тебе шанс убедить меня в том, что ты будешь держать язык за зубами.

Ара осторожно кивнул. Не смог издать ни звука, даже губами.

– Я слушаю, – сказал Гарсия Гомез, и в то самое мгновение вспышка света озарила темноту вокруг них. Ее сопровождал оглушительный грохот, от которого у Ары заложило уши. Гарсия Гомез дернул головой, отпустил его волосы, выронил нож и опрокинулся назад на белый ковер. Он лежал на спине и дергал руками и ногами, в то время как кровь ручьями вытекала наружу у него из раны в голове и рта.

– Черт! – закричал Ара. – Черт. Что происходит?

– Все нормально, – сказал Омар.

Он вышел из темноты, где, очевидно, стоял все это время, хотя Ара не слышал от него ни звука.

– Все нормально, – повторил Омар и улыбнулся в своей обычной манере. – Смотри на меня, не смотри на него. Я разберусь с этим. Тебе абсолютно не о чем волноваться, – сказал Омар и взял его за руку.

– Он же мертв! – заорал Ара и шагнул в сторону, поскольку уже вступил в лужу крови, которая образовалась на полу так быстро, что он даже этого не заметил. В результате ковер из белого стал красным, и неприятный запах распространился по комнате.

– С этим я разберусь, – пообещал Омар. Потом он снова взял Ару за руку, немного крепче, чем в первый раз, и посмотрел ему прямо в глаза. – Послушай меня. Послушай Омара, твоего лучшего друга. Я разберусь со всем этим. Ты же должен думать только о своей поездке. Через шесть часов ты будешь сидеть в самолете. Все другое уже история.

О чем, черт возьми, он говорит? – недоумевал Ара.

– О чем, черт возьми, ты говоришь? Какая еще поездка? После него! – закричал Ара и показал на мужчину, лежавшего на полу.

Омар только улыбнулся ему, все той же теплой улыбкой, немного печальной сейчас, словно он пытался образумить капризного ребенка.

– Тебя ожидает чудесная поездка, Ара, – сказал Омар. – Чудесная поездка, друг мой, – повторил он, похлопал Ару по руке, улыбнулся все той же теплой улыбкой, поднял пистолет и выстрелил своему лучшему школьному товарищу прямо в голову.

Открыв четверговое совещание розыскной группы, Бекстрём для начала повернулся к Аннике Карлссон и поинтересовался относительно новостей. Все равно ведь в ее задачу входило разбираться с практическими моментами, где не требовалось особых мозгов, чтобы он в тишине и покое мог решать более сложные интеллектуальные задачи. Если верить Аннике, ничего особенного не произошло. По-прежнему никаких следов Окаре, Гарсия Гомеза или их свидетеля. Столь же плохо обстояло дело со всей четверкой Братства Ибрагимов, которую их прокурор накануне приняла решение задержать.

– Все семеро, похоже, как сквозь землю провалились, – констатировала Анника Карлссон.

– Да, куда бы они иначе делись, – согласился Бекстрём. – Как дела с автомобилем? – продолжил он и кивнул Наде.

По ее словам, с этим все обстояло не намного лучше. Конечно, оставалось несколько десятков машин, которые они еще не успели проверить, но при мысли о сотнях уже отсеянных, честно говоря, надежды было мало.

За неимением реальных предметов для обсуждения их дискуссия быстро приобрела общий характер и в качестве одной из тем возникла гипотеза, что, возможно, они выбрали неправильный маршрут, и, пожалуй, стоит начать все сначала. Коллега Альм в любом случае подкинул эту мысль, и большинство других членов розыскной группы закивали в знак согласия и даже принялись строить предположения, как все собственно могло произойти. Недовольные клиенты, конкуренты, бывшие подружки, обычные психопаты, даже соседи жертвы.

– Давайте не забывать и тех, кто живет рядом с Эрикссоном, – сказал Стигсон. – Я не могу вспомнить ни одного расследования, в котором принимал участие, где соседи вылили бы так много дерьма на жертву, как в этот раз.

– Я услышал тебя, – перебил его Бекстрём. – Проблема только в том, как нам связать их с автомобилем, картонными коробками плюс той парочкой, которую мы еще не смогли идентифицировать. Того, кто обделался на диване Эрикссона, и его подельника, оставившего свой сопливый носовой платок на месте преступления.

– Возможно, все это не имеет никакого отношения к самому убийству, – настаивал Стигсон. – И мы просто-напросто бегаем по ложному следу, скажем так.