Лейф Перссон - Подлинная история носа Пиноккио

Однако, по словам Петера Даниэльссона, у них не было подобных бумаг. Ни доверенностей, ни договоров, ни финансовых отчетов и уж точно никаких счетов любого рода, и, если верить ему, по той простой причине, что для данного утверждения отсутствовали какие-либо основания. Его бывший коллега ни от кого не получал такого задания. Допрашивавшие его инспекторы придерживались противоположного мнения, и поэтому довольно быстро в качестве объяснения возникла версия, что Эрикссон, возможно, имел каких-то клиентов «на стороне». И что данное поручение носило большей частью приватный характер.

– Подобного, естественно, нельзя исключать, – согласился Даниэльссон. – Порой, конечно, и мы, адвокаты, оказываем услуги хорошим друзьям. – Здесь мы похожи на врачей, – продолжил он. – Нас тоже постоянно осаждают близкие нам люди, которые хотят получить помощь и советом, и делом.

У него столь явно полегчало на душе, когда они начали обсуждать такую возможность, что и Альм, и Блад заметили это. После окончания допроса они договорились, что Даниэльссон и его помощники на всякий случай проверят все еще раз. Блад даже добавил от себя пару слов, когда он и его коллега оставляли бюро.

– Если тебя что-то беспокоит в связи с такой деятельностью Эрикссона, мне кажется, ты сам да и вся ваша фирма заинтересованы рассказать нам об этом, – предположил он.

– Естественно, – заверил его Даниэльссон. – Но, положа руку на сердце и между нами говоря, у меня и моих коллег никогда и мысли не возникало в таком направлении, если говорить о Томасе и его работе.

«Где я слышал это раньше?» – подумал Блад и лишь кивнул в ответ.

Его коллега Альм все-таки дал волю чувствам.

– Мы с напарником в любом случае считаем, что именно так все обстояло. Поэтому предлагаю и тебе подумать над этим делом.

После первого часа Бекстрём настоял на коротком перерыве. Вдобавок предложил фон Комеру кофе, минеральную воду, бутерброд, немного размять ноги и даже посетить ближайшую к допросной курительную комнату. Всю программу, короче говоря, с целью продемонстрировать свое благосклонное отношение.

Барон отказался от возможности покурить, но принял все остальное, и в ожидании кофе они вышли в коридор, где Бекстрём отвел его подальше, незаметно кивнув в направлении прокурорши, которая стояла немного в стороне и о чем-то тихо разговаривала с Эком. Было самое время поговорить один на один, и Бек-стрём для начала предложил перейти на «ты». При всем уважении, конечно, но, по крайней мере, чтобы не терять времени даром, поскольку его самого нисколько не радовала вся история.

– Я вообще-то занимаюсь расследованием убийств, – сообщил Бекстрём, многозначительно пожав плечами, – и подобная ерунда, между нами говоря, меня абсолютно не интересует. В отличие от некоторых прокуроров, – добавил он, кивнув в сторону Лизы Ламм.

Естественно, они могли перейти на «ты», согласился фон Комер. Не только в целях экономии времени, но также поскольку он понял, что наконец встретил полицейского, готового выслушать его. Единственного, кто не осудил его заранее.

Пятнадцать минут спустя допрос возобновился. Все получили кофе и минеральную воду, а фон Комер два бутерброда с сыром и ветчиной.

– Если я тебя правильно понял, оба упомянутых типа появились в твоем доме совершенно неожиданно, – сказал Бекстрём, как только жертва его интриг с помощью салфетки убрала возможные следы короткой трапезы. – Два абсолютно незнакомых тебе человека, – добавил он.

– Как я уже говорил до перерыва, никогда не видел никого из них раньше.

– Почему они захотели встретиться с тобой?

Они пришли забрать картины и прочие предметы искусства, с продажей которых он обещал помочь Эрикссону.

– Они были вежливы и обходительны, поэтому не возникло никаких проблем, – сказал фон Комер. – Представились, и, насколько я помню, здоровый парень, его, по-моему, звали Окерстрём, дал мне визитку, когда мы стояли в дверях и разговаривали.

– Что произошло потом?

– Я попросил их войти, а затем объяснил, как все обстояло. А именно, что, скорей всего, вышло какое-то недоразумение, поскольку Эрикссон забрал всю коллекцию за несколько часов до них.

– В твоем понимании, значит, они пришли от Эрикссона?

– Да, кто иначе отправил бы их ко мне домой? – ответил фон Комер и удивленно посмотрел на Бекстрёма. – Как я догадался, они просто бегали друг за другом из-за какого-то недопонимания.

– Допустим, – кивнул Бекстрём. – И что ты сказал им?

– Я пошел и принес расписку, которую мне дал Эрикссон. Из нее следовало, что он уже забрал картины.

– И как они отреагировали?

– Ну, у нас не возникло никаких проблем по данному пункту. Насколько мне помнится, я даже дал им копию расписки. Мы пришли к согласию, во всяком случае, я так понял. Относительно недоразумения между ними и Эрикссоном, я имею в виду.

– Но они не сказали напрямую, что именно Эрикссон прислал их?

– Нет, но кто иначе сделал бы это?

– Бесспорно хороший вопрос, – проворчал Бекстрём и улыбнулся дружелюбно в то самое мгновение, когда Надя Хёгберг постучала в дверь и осторожно заглянула в комнату. – Допрос прерывается в 10.31, – сказал Бекстрём, бросив беглый взгляд на часы. – В чем дело, Надя? – спросил он.

– Я не могла бы обменяться с тобой парой слов? – поинтересовалась она.

– Да, – сказал Бекстрём. – Дай мне только минуту, а потом мы продолжим, – добавил он, обратившись к фон Комеру.

– Как дела? – спросила Надя, как только Бекстрём вышел в коридор и закрыл за собой дверь в допросную.

– Разбираемся, – ответил Бекстрём и пожал плечами. – А как у тебя?

– Мы, конечно, нашли массу картин в его доме, но ни одной из тех, которые ищем. Зато обнаружили расписку Эрикссона, где тот подтверждает, что забрал все предметы. И в ней указаны даже время и место. Пятница 31 мая, адрес фон Комера.

– Что-то еще?

– Эту визитку, – сказала Надя и передала визитную карточку, лежавшую в пластиковом карманчике. – Она, похоже, Окаре, Фредрика Окерстрёма. Генерального директора «Окаре Секьюрити». Кто бы мог подумать, что у Фредрика Окаре есть собственная охранная фирма, – заметила Надя и улыбнулась. – Расписка за картины здесь, – продолжила она и передала Бекстрёму еще один пластиковый карманчик.

– О’кей, – сказал Бекстрём. – Как дела с его компьютером? И с банком?

– Мы работаем не покладая рук, – сообщила Надя.

– Мы возобновляем допрос в 10.35, – сказал Бекстрём, включив магнитофон, как только снова занял свое место в допросной.

– По твоим словам, один из двух посетителей дал тебе визитную карточку, – напомнил Бекстрём. – Ты имел в виду ее?

– Да, – подтвердил фон Комер. – Это именно та карточка. Я абсолютно уверен в этом.