Фергюс Хьюм - Потайной ход

– Вы спрашивали у меня разрешения в салоне Маракито. Рядом были Хэйл и Клэнси.

– Хм. Сами видите – детали головоломки прекрасно складываются, – сказал Дженнингс. – Вероятно, кто-то из этих двоих подслушал нас.

– Возможно. Этот Хэйл кажется хитрой тварью, способной на многое. Не удивлюсь, если он в родне с Солами. У него такой же нос.

– И такие же сходящиеся над переносицей брови, – сказал Дженнингс. – Такая же черта есть и у миссис Херн. Я уверен, что она в родстве с Маракито.

– Если она ее тетка, можете называть меня дураком, – сказал, вставая Карэнби. – Я знаю, что у Эмилии не было сестры. Каков ваш следующий шаг, Дженнингс?

– Я допрошу того типа, который поджег ваш дом, и вытяну из него правду. Я оставил слежку за миссис Херн…

– И Маракито?

– Она прикована к постели, так что не сбежит. Но теперь, когда цех уничтожен, мне будет трудно обвинить кого-то в этом преступлении. Жаль, что Катберт не пришел.

– Вы его ждете?

– Да. Послушайте, лорд Карэнби, – и Дженнингс рассказал о ноже и о том, как он свел Мэллоу и Джульет вместе. – И мне кажется, – продолжал детектив, – что Катберт узнал что-то от мисс Сэксон, но мне об этом рассказывать не хочет.

– Что-то связанное с миссис Октагон.

– Почему с ней? – резко спросил Дженнингс.

– Да потому, что, на мой взгляд, Изабелла на многое способна. Это роковая женщина!

– Что вы хотите сказать?

– Изабелла разрушила мою жизнь. Не будь ее, я женился бы на Селине и не попался бы в сети Эмилии Сол. Я был бы счастлив, и, возможно, Селина не встретила бы такую трагическую смерть.

– Вы думаете, что ее сестра как-то причастна к этому?

– Не могу сказать. Я знаю только то, что все, кто сталкивался с Изабеллой, попадали в неприятности. Недаром я ее назвал роковой женщиной.

– Хм, – ответил Дженнингс, – я, скорее, назвал бы роковой женщиной Маракито. Я уверен, что она каким-то образом подстроила смерть мисс Лоах, чтобы заставить ее замолчать и помешать свадьбе ее соперницы с Катбертом.

Забавно, но в этот момент в комнату вошел Катберт. Дженнингс и Карэнби так увлеклись разговором, что не услышали звонка. Мэллоу был жив и здоров, но вид у него был озабоченный. Поздоровавшись с дядей, он без обиняков направился к другу.

– Дженнингс, – спокойно сказал он, – я виделся с Джульет, и мы согласились в том, что дело надо закрыть.

– И она тоже? Но почему?

– Потому что она согласилась выйти за меня замуж. Она по моей просьбе решила передать деньги мисс Лоах своей матери. Мы достаточно возились с этим убийством, и оба устали от этого.

– Думаю, вы поступили очень разумно, – неожиданно сказал Карэнби. – Оставьте это дело, мистер Дженнингс.

– Что рассказала тебе мисс Сэксон? – невпопад спросил детектив.

Мэллоу сел и спокойно рассказал обо всем, что он узнал от Джульет.

– Как видишь, это света на дело не проливает.

Если бы Мэллоу упомянул о том времени, когда Джульет видела его перелезающим через стену, свет наверняка бы пролился. Но он нарочно выпустил эту деталь и просто сказал, что Джульет его видела.

– Я говорил тебе, Дженнингс, что я там был, – добавил он.

– Да, – ответил детектив. – Ничего нового мы не узнали.

– Ну так оставь это дело.

– Боюсь, придется, поскольку рекстонский дом сгорел. – Майлз, в свою очередь, рассказал, что случилось.

Катберт угрюмо выслушал его.

– Ну, вот видишь, – сказал он, – всё против нас. Я хотел раскрыть тайну, чтобы Джульет вышла за меня замуж, но теперь она и сама этого желает, причем без дальнейшего расследования, и я больше ничего не хочу.

– И я тоже, – печально сказал Дженнингс. – Больше ничего мы не узнаем. Это убийство так и останется нераскрытым.

Карэнби встал и взял Катберта за руку.

– Вы, молодежь, такие малодушные, – пожал он плечами. – Если хотите знать мое мнение – это миссис Октагон убила сестру. Говорю вам – она роковая женщина.

– И умная, – мрачно добавил Дженнингс. – Она обвела меня вокруг пальца.

Хотя Дженнингс с виду согласился на предложение Мэллоу прекратить расследование, он вовсе не намеревался этого делать. Его профессиональную гордость лишь раззадоривали препятствия, и он поклялся, что вопреки всему правду он узнает.

Более того, дело касалось не только гибели мисс Лоах, но и банды фальшивомонетчиков. Из различных фактов, связанных с убийством в Кривом переулке, Дженнингс делал вывод, что такая банда существовала, а цех находился в недостроенном доме. Теперь, когда дом сгорел, можно было подумать, что фальшивомонетчики потеряли убежище и, вероятно, прекратят свой нечестивый промысел. Поскольку эта банда – судя по количеству фальшивой монеты, ходившей в обороте последние пять лет, – существовала уже долгое время, вероятно, что у ее участников было достаточно денег, чтобы уйти из этого опасного бизнеса.

– Не поджег ли тот арестант дом из мести, – бормотал себе под нос Дженнингс, одеваясь перед выходом на улицу, – или банда, решив, что дело стало опасным после смерти мисс Лоах, велела ему сжечь цех? Вряд ли – ведь ради сохранения секрета мисс Лоах и была убита. Едва ли после таких усилий они бы пошли на уничтожение цеха. Его можно было бы перевести в другое место. Хмм. Интересно, куда. Лучше всего поехать в Рекстон и посмотреть на руины.

В Рекстон детектив и отправился. Вокруг стены парка он увидел огромную толпу. Стена была проломлена в нескольких местах, чтобы пожарные машины могли проехать. Дженнингс нашел дежурного полицейского, который первым заметил пожар и вызвал бригаду. Дженнингс представился, и тот охотно рассказал все, что знал.

– Я заступил на дежурство около восьми, – официально начал он. – Дул сильный ветер, но вечер был ясный и сухой. Проходя по Кривому переулку, чтобы выйти на тропинку к станции, я заметил свет за стеной парка. Затем увидел язык пламени, и тут уж не надо было великого ума, чтобы понять, что старый дом загорелся. Я еще и сделать ничего не успел, как внутри все занялось, сэр. Погода-то стояла сухая, и от жара и ветра все полыхнуло так, что дай боже! Я вызвал бригаду, они приехали быстро, как смогли. Но, поскольку ворот не было, нам пришлось проломить стену, чтобы машины проехали. К тому времени вокруг собралась толпа, и нам помогали как могли. Но дом уже полыхал вовсю. Когда мы проломили стену, дом по большей части уже выгорел, и огонь перекинулся на кусты, так что мы только и сумели, что сдерживать пожар, поливая огонь из брандспойтов. Но, видит бог, – пошутил офицер, – это было все равно как если бы дитенок пописал. Как видите, сэр, все внутри стен выгорело, кроме вон того большого дуба у стены.

Все было так, как говорил полицейский. Дом, деревья, кустарник, даже траву уничтожил страшный пожар. Внутри стен, отделявших это место от мира, остался лишь черный пустырь, заваленный горелым хламом. Там, где стоял дом, лежала груда железных перекрученных балок, почерневших брусьев и разбитых плиток. Ветер разносил над стеной серый пепел, словно бы скорбел о разрушениях прошлого вечера. Дженнингс все это вмиг охватил взглядом. У проломов стояли полицейские, не позволяя никому входить. Но детектив благодаря своей должности прошел по пустырю вместе с инспектором, топча черные угольки. Однако искать тут было нечего. Здесь был только выгоревший парк и груда хлама на месте дома.