Инна Тронина - Непреклонные

— Лёша, я найду их… Или его. Обязательно, обещаю тебе. Только не надо меня торопить. К сожалению, Наталье Лазаревне уже ничем не поможешь, а остальные могут и подождать. Детский энурез лечится, так что не волнуйся. Пойми и меня тоже. Не называй, пусть мысленно, бабой, не опускай на каждом шагу, демонстрируя недоверие и снисходительное презрение. Я докажу вам всем, что имею право именоваться сыщиком. Докажу это вам с Кулдошиным, потому что многим другим уже доказала…

Жамнов не успел ответить, потому что зажурчал мобильник. Я даже не сразу смогла начать разговор, и от волнения уронила трубку на сидение. Лёшка набычился и отвернулся к ветровому стеклу.

— Да, слушаю!

Больше всего я боялась, что Голобоков откажется от встречи, и я уже приготовилась его уговаривать.

— Оксана Валерьевна, добрый день!

По тону Голобокова я поняла, что он намерен встречаться и даже хочет этого.

— У вас планы не изменились? Если нет, то жду вас в баре на заправочной станции. Вы на машине?

Голобоков говорил быстро, по-местному окая, а у меня после разговора с Октябриной снизилось внимание. Я слышала печальный детский голосок в трубке и страшно переживала, потому что не могла тотчас же улететь в Москву.

— Мы на машине. Меня привезут, куда скажете.

— Вы с водителем? Города сами не знаете, правильно? Дайте ему трубку, я объясню. Вы, когда приедете, зайдите на первый этаж, там автомагазин. Увидите лестницу наверх, подниметесь. Бар на втором этаже. Там я буду обедать. Всё остальное при встрече, договорились?

— Договорились, Пётр Петрович! — облегчённо вздохнула я и протянула трубку Жамнову: — С тобой хотят поговорить. Объяснить, как добраться.

Пока мы мчались по городу сквозь пургу, мимо высоченного здания бывшего обкома партии и прочих достопримечательных мест, через центр города на другую его окраину, я держала под полами дублёнки скрещенные пальцы — чтобы не попасть в пробку или, хуже того, в аварию. Гористый рельеф уральской столицы пугал даже меня, москвичку, привыкшую гонять на машине по семи холмам. Но Жамнов действительно оказался асом. Шестаков не преувеличивал, и потому я успокоилась.

Вспоминала, как первый раз позвонила директору АЗС, попросила о встрече, и он думал целые сутки. Но всё-таки согласился, потому что жалел детей Кулдошиной, а Никифор очень просил помочь. И это было уже удачей, так как остальные автомобилисты и собачники отказались иметь со мной дело. Кто — прямо, кто под предлогом занятости или неосведомлённости. Обзванивая соседей по списку Никифора, я наслушалась всякого, вплоть до угроз оторвать башку тому, кто назвал их адрес. Из всей компьютерной распечатки, переданной мне юным Пермяковым, остались лишь две фамилии — автомобилиста Петра Голобокова и владелицы здоровенного ротвейлера Эллы Швалги.

Дома девицу застать не удалось, но Голобоков пообещал переговорить с ней и попросить подъехать на заправку ещё до нашей встречи. Судя по всему, Элла тоже оказалась приличным человеком, и за это я была безмерно благодарна им обоим.

На станции очень воняло бензином, и под ногами радугой переливались маслянистые лужи. Я пожалела, что надела светлые бурки. Всю дорогу до дверей автомагазина думала только о том, как бы их не испачкать.

Всевозможные авто объезжали меня, отрывисто сигналили, заставляя посторониться, и я повиновалась. Жалела, что оставила Жамнова у «пистолета» — практичный Лёша решил совместить ожидание с заправкой. Здешняя публика таращилась на меня, даже не пытаясь скрыть интерес, и это раздражало больше всего.

В освещённом неоном автомагазине я скинула капюшон. Сгребла пятернёй длинные волосы и при изумлённых продавщицах заплела косичку. Рванула крючки, распахнула полы дублёнки и только после этого обратилась к ним. Обе девушки, как по команде, разинули рты и навалились на прилавок, изнемогая от любопытства.

— Извините, Пётр Петрович наверху?

— Да, пошёл обедать, — кивнула длинная белобрысая девица и хлопнула фиолетовыми веками.

Другая, пухленькая, с косой вокруг головы, улыбнулась мне, как старой знакомой, и стыдливо потупила глаза.

Настоящей профессиональной слежки я за собой не замечала, но провинциальные замашки здешнего люда заставляли нервничать не меньше. При желании можно было не тратиться на наружное наблюдение за мной. Достаточно любому смазливому мужику обратить внимание на этих самочек, и они бесплатно выдадут любую информацию. Кроме того, будут безмерно счастливы, что удалось пощебетать с человеком в брюках.

В бар я вошла уже с дублёнкой на локте и сразу же огляделась в полутёмном зальчике. Почти все столики были пусты, и около стойки сиротливо стояли четыре кожаных табурета. Должно быть, Голобоков позаботился о том, чтобы в момент нашей встречи не возникло никаких помех. Для чужих ушей разговор явно не предназначался.

Пётр Петрович выглядел, как типичный парижанин — вельветовые брюки цвета горячего шоколада; чёрная, будто бы поношенная куртка; тонкая шерстяная водолазка. Только дорогие часы «Ориент» в сочетании с демократичным нарядом смотрелись слишком уж по-нашенски.

— Здравствуйте, здравствуйте! — Голобоков протянул мне руку, словно хорошему приятелю. — Садитесь, Оксана Валерьевна, не стесняйтесь. Сразу же представляю вам Эллочку, только не людоедку…

Между делом я рассмотрела Петра Петровича — седой ёжик волос, худощавое лицо, суровые складки у рта. Запах элитной туалетной воды, перемешанный с табаком и опять-таки с бензином.

Миленькая блондиночка с интересом наблюдала за мной из тёмного угла — наверное, статус частного сыщика очень привлекал её. Судя по всему, Элла была студенткой, происходила из довольно состоятельной семьи. По крайней мере, у родителей хватило средств на брючки с лайкрой в цветочек и на лёгкую куртку-дублёнку цвета недозрелого баклажана. А к бледным щекам Эллы очень шёл тускло-багровый пиль-офф-лак, нанесённый профессиональной маникюршей.

— Не хотите пообедать с нами? — галантно предложил Голобоков. — Разумеется, за счёт принимающей стороны.

— Спасибо, я не голодна. Разве что сок…

— Какой предпочитаете? — немедленно спросил Голобоков.

— Виноградный. — Моему мозгу срочно потребовался сахар для интенсивной работы. — Желательно красный. Есть здесь такой?

— У нас всё есть. — Пётр Петрович что-то сказал официантке, убиравшей сто стола грязные тарелки.

Через пять минут перед мной стоял переливающийся алыми гранями бокал. Эллочка имела другие вкусы — ещё до моего прихода ей подали ананасовый компот.

— Элла живёт в нашем доме, только в третьем подъезде, объяснил Голобоков. — В тот день она долго была во дворе. Когда Никифор сказал, что вы расследуете дело об убийстве Натальи Лазаревны, она изъявила желание вам помочь. Сама мне несколько раз звонила…