Инна Тронина - Отторжение

Шеф опять сделал паузу. Я молчала — не знала, что говорить. Тем более, до главного он пока не добрался.

— Я намывал эти сведения, как старатель — золотой песок. И, наконец, выяснил — дикими расправами непосредственно руководил некто Андронов. Полковник Андронов Антон Александрович. Вместе с прочими многозвёздными лицами он заседал в гостинице «Мир». Кстати, за все эти подвиги он был удостоен звания Героя Российской Федерации…

— Значит, ты нашёл его? Вычислил? — Я буквально задохнулась. — И что теперь будешь делать?…

— Погоди, дай договорить. Я проверил всех людей с таким именем и понял, что никто из них не мог быть тем полковником. То грудной младенец, то подросток, то пенсионер, то инженер. Короче, получалось, что тот Андронов в Москве не прописан. Я особенно не удивился. Тогда в Москву нагнали ОМОН и милицию из других регионов. Все подразделения были сводные — комплектовались с бору по сосенке. Я приготовился разыскивать Андронова в каком-нибудь другом городе. И вдруг, через друзей на Петровке, неожиданно выяснил его настоящую фамилию.

— Ронин? — догадалась я.

— Именно. Слог «рон» объединяется эти фамилии. А звать его действительно Антоном… Чёрт, даже спокойно говорить о нём не могу! — признался Озирский. — Он и разработал тот самый сценарий. Фишка была в том, чтобы привлечь к расправам с мирными людьми натуральных отморозков. Он лично договаривался с главарями банд о сотрудничестве. Всё увиденное покажется людям страшным сном, о котором лучше не рассказывать. Всё равно никто не поверит. Чудовищная реальность отторгается человеческим сознанием. При дневном свете ветер разорвёт все воспоминания в клочья. Они растают, как туман. Как грязные сугробы по весне. Ведь не может быть такого в Москве, не может! Чтобы свои убивали своих, да ещё так жестоко…

Андрей взял со стула вязанные Откины башмачки, стал внимательно их рассматривать. Я выстирала их вчера и потом долго сушила над плитой.

— С третьего октября Ронин и его подручные были свободны от ответственности перед людьми и совестью. А уж о законе и говорить нечего. Вышел высочайший указ, который разрешал всё. За сутки полковник и компания успели свыкнуться со своей неприкосновенностью, неуязвимостью, всесилием. В те дни на подавление выгнали всех — и внутренние войска, и ОМОН, и простых ментов, а также МУР и РУБОП. Так вот, как оказалось, полковник Ронин — мой бывший коллега. Он тоже боролся с организованной преступностью. Кстати, этим он занимается и сейчас. А год назад он образцово справился с заданием. Руководил спецгруппой, предназначенной для выполнения особо важных поручений. Все члены группы имеют номера и псевдонимы. Они даже не знают настоящих имён друг друга. На их командира я вышел лишь чудом. Видно, ему судьба поплатиться за всё. Группа эта и похитит, кого надо, и обработает нужного человека. Разное ещё они делают — не в том суть. «Погружаются» ронинцы часто. Агентура у них мощная. Бандиты предпочитают с ними договариваться. Вот тогда и договорились. В спецгруппе есть пять женщин, выступающих, как правило, в роли приманки. Все они имеют спецназовскую подготовку. Структура подчиняется напрямую министру внутренних дел. По крайней мере, мне так сказали.

— Андрей, объясни, что тебе нужно! — взмолилась я. — Мне ещё бельё стирать…

— Ну, бабы! — присвистнул шеф. — Им такое говорят, а они — бельё стирать. Небось, когда с Сашком в постели кувыркалась, о белье не думала.

— Андрей, мы же не успели ничего, — призналась я. — Прости и забудь. Это больше не повторится.

— Прощение не только попросить, но и заслужить надо, — назидательно сказал шеф. — Да, я тебе не муж, и потому ревновать не могу. Но я год назад сидел с тобой в одном окопе. И потому отношусь к тебе, как к боевому товарищу. А с них всегда особый спрос. Так вот, службист и умник Ронин никогда не халтурил. Всегда выполнял задание только на «отлично». Знаешь, что он в те дни сказал коллегам?

— Что? — У меня уже гудело в голове.

Но нужно было заслужить прощение — любой ценой. Иначе я могу потерять Андрея навсегда.

— Он вспомнил, как жил в клопастых общагах. И потому был вынужден заниматься истреблением паразитов. «Когда моришь клопов, яд надо пускать в каждую щёлку. Иначе весь труд пойдёт насмарку». Это его подлинные слова. Так и на Пресне полковник работал. Аккуратно и вдумчиво, чтобы ни один баррикадник не ушёл. Да и простым жителям досталось, как следует. Своей группе и данным в подчинения уголовникам Ронин поставил предельно ясную задачу. Судя по отзывам коллег, он выделялся именно привычкой тщательно планировать любое своё действие, анализировать, обобщать, изобретать. Он схватывал каждую мелочь на лету и тут же встраивал её в цепь логических рассуждений. Мгновенно уловив суть профессии карателя, Андронов в очередной раз показал пример смекалки, выдержки и дисциплины. Он знал, что уголовники — самые подходящие исполнители. Озлобленные, засидевшиеся без привычных дел, просто сексуально изголодавшиеся, они пойдут на всё. Отсюда и столько случаев изнасилований…

— Ах, вот оно что! Значит, это были не омоновцы? — удивилась я. — Вот это да!

— Помнишь, когда мы над лифтом сидели? Один из них крикнул: «Ты что, язык в жопу засунул?» Так выражаются именно зэки.

— Эти голоса мне до сих пор по ночам снятся…

Я вдруг начала грызть ногти, чего никогда не делала, и сплёвывать на ковёр лак.

— А если так, не допусти, чтобы Ронин получил генеральские звёзды. Это — его голубая мечта. Надеть лампасы — наиглавнейшая цель карателя. Героем он уже стал. Так надо показать этому мерзавцу, что не все убиты не запуганы, не все смирились. Пока жив я, жива ты, не будет ему покоя.

Андрей вскочил с кресла, отдал мне Откины башмачки. Глаза его горели, переносицу прорезали три глубокие складки.

— Он сплоховал, упустив нас, и пожалеет об этом! Между прочим, поиски сторонников Парламента продолжались до самой амнистии. Их находили в разных городах. Под тем или иным предлогом тащили в милицию, заставляли признаваться. Сама понимаешь, какими способами… А что уж говорить непосредственно о тех днях! Андронов присутствовал везде. И на стадионе «Лужники», на «Асмарале» — тоже. Всегда появлялся со свитой. Часто — в сопровождении служебных собак. Не все его подчинённые были в камуфляже. Многие переодевались в гражданское, бегали по дворам. Предлагали свою помощь вышедшим из Дома Советов. Особенно отличились их женщины. Они якобы сочувствовали загнанным людям, обещали спрятать. А сами выводили прямёхонько к автозакам*. А ещё до этого выманивали под различными предлогами из Дома. Арестовывали, везли в отделения милиции…

— Андрей, какой он? — перебила я. — У тебя есть фотография?