Инна Тронина - Отторжение

Этот художник имел внешность типа «козья рожа», хоть и пользовался благами знаменитых дальневосточных курортов — климатических и грязевых. Теперь они стали недоступны подавляющему числу жителей Приморья.

Веденяпин — тощий, с бородкой клинышком, в кожаных штанах и сбитых кроссовках — проходил сквозь стены и двери благодаря своему знакомству с влиятельнейшими людьми края. Он тут же взял меня под локоть, сияя обширной лысиной. Косарев думал о своём и скрипел зубами, будто на лицо ему села муха. Художник приехал на новенькой «Тойоте-Крессиде», о чём и сообщил почему-то мне. Я вежливо улыбнулась и промолчала.

Нас провели за столик, всегда занимаемый Косаревым. Крахмальная чистейшая скатерть пахла лавандой. Я ёжилась, не зная, куда деть руки. Вспоминала тигра, которого, по распоряжению Ковьяра, выпускали на ночь бродить вокруг коттеджа, за забором из валунов. Как выяснилось уже после убийства Гуляева, в зоопарке не было только слона. А вот крокодилов было даже два.

В доме Эдуарда, на берегу Тихого океана, я почему-то не побывала ни разу. «Братец» сказал, что держит бурого медведя, леопарда и лемура. Кроме того, по коттеджу у него летают попугаи — и маленькие, и большие. Они качаются на кольцах, орут, разговаривают и ругаются матом. Косарев вскользь заметил, что тут у всех имеются редкие экземпляры живности, в том числе и змеи. Но лично мне их не показывали даже в зоопарке.

Самое потрясающее известие Эдик выдал, когда официант ушёл сервировать двухэтажный столик на колёсах. Оказывается, покойный Вадик Гуляев держал у себя на вилле бегемота и уйму тропических тараканов. Меня буквально передёрнуло. Гуляев и сам на блатном жаргоне должен называться «бегемотом» — хам, трус и подонок.

Художник Веденяпин тем временем пытался покорить меня своей мужественностью. Он вертел перед моим носом гражданский пистолет Марголина, который годился лишь для самообороны, да и то с натяжкой. Может, про Гуляева он и знает, а вот про предыдущих четверых — ни сном, ни духом. Иначе перестал бы петушиться со своими игрушками, не смешил бы опытных людей.

Хорохорился дядя до тех пор, пока официант не привёз столик. Мы выпили шампанского со льдом, закусила ананасом и приступили к деловой беседе.

— Дайана, ты видишь самого, наверное, интересного человека во всём Владике. По крайней мере, я так считаю.

Эдик болтал механически, а сам думал о чём-то важном. Мне даже показалось, что он влип в серьёзную разборку.

— Уговор нерушим. Саша согласен взять тебя на работу. Трудись прилежно, сестрёнка!

Веденяпина звали, как Меншикова — Александр Данилович. Но, несмотря на свой почтенный возраст, он требовал обращения, как к пацану.

— Если собиралась прокатиться мой счёт, сестрёнка, то зря. Начинай самостоятельную жизнь. Тебе ещё нет восемнадцати, поэтому я и принял участие в твоей судьбе. Будь ты совершеннолетней, я и пальцем не пошевелил бы. А ты ещё и человека убила…

Так, значит, Веденяпин обо всём знает. И, несмотря на это, хочет со мной работать? А если я и его тоже?…

— Хозяин не может отпустить тебя в Москву. Там у Вадима влиятельные друзья. А власть Ковьяра в столице гораздо слабее, чем тут. Я, тем паче, тебя не сберегу…

Эдик лично открыл вторую бутылку шампанского.

— К тому же, я хочу дать тебе шанс, деньги в руки. Мне некогда много думать о твоём будущем. Ладно, Саша, по дружбе, вошёл в положение. Берёт тебя на вакансию, за которую все «тёлки» Владика дерутся.

Мне мучительно хотелось сбежать от Ковьяра и его банды. Но в Москву, как выяснилось, хода нет. Но, может быть, Озирский спрячет меня в Питере? О связи своей мнимой сестры с этим городом Эдик ничего не знает. Наверное, там я смогу отлежаться. Тоска по дочери, по семье заставит меня хоть пешком пройти через всю страну. Нет смысла мне здесь оставаться.

Конечно, зря прикончила Гуляева. Но иначе он бы выдал меня с потрохами. А Эдик-то таков хмырь! В боди-арт, практически в проститутки отдаёт свою сестрёнку. Пользуется тем, что она сиротка, и никуда ей не деться. А от покойных родителей помощи, как известно, не дождёшься.

При встрече Веденяпин преподнёс мне камелии. Официант тут же притащил вазу, украсил цветами наш стол. Художник, хоть и под богему одет, носит часы «Pasha» и перстень их чистого золота. Видно, неплохо гребёт за мазню по голым телам.

Сама я оделась круто — даже Эдику понравилось. На ногах — длинные, выше колен, лакированные сапоги. Каблук — высокий, тонкий. Чем-то сапоги похожи на туфли с велюровыми чулками. Ещё на мне брюки с атласными лампасами и женский пиджак — под смокинг. Ногти я покрыла вишнёвым лаком, с блёстками.

Эдуард по дороге восхищался, что ногти у меня не накладные. Не нужно таскать с собой коробочки, как здешним путанам*. Ногти пригодились, чтобы снять стресс. Я впилась ими в ладони, подсознательно чувствуя — что-то Эдику во мне не нравится. Сегодня утром он отзывался о мачехе дурно. А по дороге в ресторан, наоборот, говорил, что она была привлекательной и сильной духом женщиной. Вспоминал, как они втроём играли в теннис на кортах, ходили на яхтах по шлюзам северных рек.

В салоне «мерса» горел яркий свет. Косарев внимательно следил за моей мимикой. Каждое слово, произнесённое мной, было для него исключительно важно. Пришлось перетряхивать в памяти сведения, сообщённые Гаем. Например, вспоминать огромного плюшевого медведя, которого братец подарил на трёхлетие.

Похихикивая в кулак, я рассказала, как столкнул с окна цветочный горшок — прямо в кузов грузовика, который тут же уехал. Эдуард смеялся, а сам не переставал сомневаться. Только в чём именно, я не знала.

Вместе с Веденяпиным и Косаревым я ела жульены, пила красное вино. О том цветочном горшке могла знать только сама Дайана. Она и рассказала мне забавную историю. А вот о кошках почему-то умолчала. Неужели хотела оставить братцу «маячок»? А. может, просто забыла. С наркоманки какой спрос?

Художник не мог скрыть своих чувств. Вожделение прямо-таки сияло в его глазах. Нет, не думаю, что Эдик подозревает меня в шпионаже. «Утка» надела бы крест, отстаивала все службы в церкви — лишь бы сойти за Дайану Косареву. Да и Гуляевым она обошлась бы совершенно по-другому. Стала бы с ним спать, но на рожон не полезла. А если и прикончила бы, то иначе.

Создаётся впечатление, что Эдик всерьёз боится меня, и желает поскорее сплавить Веденяпину. Тот довольно жмурился, воображая, как оттрахает девочку в мастерской. Я ела мороженое из тыквы с сиропом из какого-то местного плода, а художник смотрел мне в рот. Кажется, он остался доволен. Умилила его и сумочка, лежащая на скатерти рядом с моим локтем.

Это был очередной подарок Эдика — настоящая змеиная кожа с золотыми дорожками. Сегодня «братец» словно между прочим, проверил содержимое сумочки и не нашёл там даже крохотной иконки. Попивая минеральную воду, он смотрел на часы. Я же прикидывала, как мне удрать от художника.