Ярослав Зуев - Месть. Все включено

– Да и форму бы нацепить – не помешало, – добавил Леонид, теребя нос.

– Раньше надо было думать, – холодно бросил Бонифацкий, избегая смотреть на окровавленный труп в мундире с оборванными погонами и пуговицами.

– Обойдемся, – процедил Витряков. – Берите, короче, тачку…

Однако и с машиной возникли сложности. Ключи от замка и дверей бесследно исчезли. Приведенный в чувство и немедленно избитый в кровь Любчик клялся и божился, что связку из замка вынул Вардюк.

– Чтобы мне в жизни счастья не видать! – тучный милиционер вздрагивал рыхлым телом, в глазах стояли слезы. – Чтобы мне сдохнуть, если вру. Коля их в карман спрятал.

Вардюк лежал в углу, глядя в пространство. Будто стены бунгало раздвинулись, и потолок тоже исчез, открыв его затухающим глазам недоступные живым дали. Карманы серого милицейского кителя и галифе были вывернуты при обыске наизнанку, да так и остались висеть снаружи, словно сдутые резиновые шарики. Витряков в ярости ударил мертвеца, но только потянул сухожилие.

– Ах, ты, сучара, б-дь на х… ментовская, развел меня, как лоха!

Боник подумал, что Леня сам во всем виноват, но, благоразумно смолчал.

– Вынесет, б-дь, кто-нибудь это вонючее дерьмо или нет?! – завопил Витряков, хромая на левую ногу.

– Леня, пускай хотя бы немного стемнеет… – попросил Дима Кашкет, не смея смотреть Витрякову в глаза. – Тогда мы его со Шрамом тихонько закопаем. Или – в море…

Витряков перевел дух.

– Ладно, – буркнул он, немного успокоившись. – Вацик, давай решать, кто в аэропорт поедет?

– А как с ним быть? – осведомился Забинтованный.

– Завалить по дороге, – предложил Шрам. – Не вопрос. Завалим.

– Э, нет. Ни в коем случае, – вмешался Бонифацкий. – Он мне нужен живым.

– На кой хрен он тебе сдался, б-дь на х…? – не понял Витряков.

– Потолковать. По душам.

Витряков, подумав, кивнул.

– Тоже дело. Сюда привезем, побазарим, конкретно, и в расход. – При этих словах Леня одарил Любчика многообещающим взглядом. Полные ненависти глаза показались лейтенанту двумя колодцами в преисподнюю, он так хотел убежать, что едва не надул в штаны.

Оглядев своих головорезов, Леня остановил выбор на бандите, прозванном приятелями Рыжим. На самом деле Рыжего звали Игорем. Когда-то он служил прапорщиком в конвойных войсках, откуда вылетел за жестокое обращение с заключенными. Почти, как в бородатом советском анекдоте про батьку, которого за садизм поперли из Гестапо. За вертухайское прошлое Рыжего недолюбливала и чуралась братва. Ему бы, пожалуй, давно выпустили кишки, если бы не заступничество Витрякова, который Рыжего ценил. Не совсем понятно, за что.

– Ногай, – сказал Витряков, – давай, короче, поедешь с Игорем.

Для поездки бандиты решили воспользоваться красным «БМВ» Бонифацкого. Боник поморщился, но возражать не стал. Речь, в конце концов, шла именно о его жизни или смерти.

– Поосторожней с машиной, – предупредил Бонифацкий, расставаясь с ключами. Рыжий молча кивнул.

Вскоре после того, как Рыжий и Ногай отчалили, Бонифацкий тоже засобирался.

– Ты куда? – удивился Витряков, как раз собиравшийся вынюхать «дорожку».

– В банк. Ты что, забыл?

Леонид выругался, хлопнув себя по лбу:

– Б-дь. Совсем они мне мозги заклепали. Этот штрих, из Киева, и эта коза долбаная.

Мила к тому времени с разрешения Бонифацкого ушла в свою комнату, которую ей подобрал Вацлав Збигневович. Довольно просторную, снабженную двуспальной кроватью, парой кресел и добротной металлической решеткой на окне.

– За час обернемся? – спросил Витряков. Боник, подумав, ответил, что должны. Прикинув расклад сил, Витряков прихватил с собой Белого и Желтого, двух головорезов из охраны Бонифацкого.

– Филя, – он подозвал Шрама, – остаешься, короче, за главного. Если Ногай с Рыжим киевского штриха раньше привезут, чем мы вернемся, знаешь что делать?

– Скрутить, и пускай лежит?

– Точно.

– Не бейте без надобности, – добавил Бонифацкий.

– Ага, сильно не бейте.

– Без проблем, Леня, – отозвался Шрам.

– Смотри, б-дь на х… не грохни его до моего возвращения, – предупредил Леня, хорошо зная садистские наклонности Шрама. – Уразумел?

Филимонов пообещал, что все будет в ажуре.

– Бабу не трогать, – продолжал Витряков, собираясь выходить.

– На хрен она кому далась, – сказал с крыльца Шрам.

Витряков хмуро покосился на Филю, и тут его голову посетила показавшаяся дельной мысль.

– Филя, ну-ка свяжи эту суку. Хрен ее знает, чего от нее ожидать.

– Свяжу, – заверил Филимонов.

– Сейчас, б-дь, свяжи! – рявкнул Леня.

Забинтованный и еще один бандит, которого остальные звали Бутербродом, поднялись.

– Бинт, где липучка? – спросил Бутерброд. Мила, появившаяся в дверном проеме, с мольбой посмотрела на Бонифацкого, но Вацик предпочел отвернуться.

Когда Витряков и Бонифацкий укатили, Забинтованный, Шрам и Бутерброд уселись на крыльце. Бинт сбегал за нардами, которые возил в отделении для перчаток. Она сыграли пару партий, пока Шрам не заскучал. Игра перестала клеиться. Захотелось промочить горло.

– Хорошо бы пропустить по рюмашке, – предложил он, рассеянно глядя на морской простор. С высокого горного кряжа, приютившего домики «Камня Шаляпина», море казалось выпуклой бирюзовой чашей, закругляющейся к востоку и западу. – Было бы в самый раз.

– Без проблем, – сказал Бутерброд и куда-то исчез, объявившись через пару минут с бутылкой «Столичной» и тремя пластиковыми стаканами.

– О! – Шрам с оживлением потер ладони. – Гарсон, бля.

– Леня по головке не погладит, – предупредил Забинтованный кисло. Правда, не очень искреннее.

Стоял полдень, солнечный и теплый, но не жаркий. Свежий ветерок с моря бодрил. В общем, обстановка располагала.

– А кто ему настучит? – прищурился Филя Шрам. – Может, ты, Бинт, настучишь?

– Я – нет. – Забинтованный часто заморгал.

– А то – смотри.

Бутерброд плеснул в стаканы. Беззвучно чокнувшись, выпили по одной. Потом закурили, и продолжили. Конечно, не хватало закуски, но они все равно опустошили бутылку, в три приема, без проволочек и лишних слов. Сразу стало веселее. Но недостаточно весело.

– Мало, – сказал Шрам. Лицо его раскраснелось, глаза слегка увлажнились. – Еще бы по столько же…

– Я принесу, – предложил Бутерброд.

– Ты чего, ларек по дороге бомбанул?

– Да кинул в сумку пару флаконов, – польщенно улыбнулся Бутерброд, – как Леня велел на природу ехать.

– Запасливый черт, – похвалил Филимонов. – Ты, часом, не еврей?

– Сам ты еврей, – обиделся Бутерброд. – Так тащить или нет?

– Давай, волоки. Не клепай мозги.

Забинтованный попытался напомнить собутыльникам о столичном киллере, которого, вероятно, привезут с минуты на минуту. В ответ ему посоветовали засохнуть. Он все равно настаивал, и, в конце концов вывел Филимонова из себя: