Меган Хорхенсен - Измена

Прочитав роман, восторженно покачал головой и мысленно поаплодировал писателю, наступившему на горло собственной журналистской хватке, но показавшему, что он прекрасно знал всё, что происходило на самом деле. И сделал он это так, что никто ничего не понял.

Зато через пару веков, когда тайна станет явной, автора поднимут на щит – не как писателя, а как человека, сумевшего поставить интересы страны выше сенсационных разоблачений. (Хотя, возможно, ему заплатили в ответ на обещание не раскрывать тайну, кто знает.)

В романе идёт речь о том, как президент Соединённых Штатов Америки вдруг сходит с ума. Причём сходит так, что однозначно понять и объяснить происходящее невозможно. Он ведёт себя нормально. Принимает гостей, издаёт распоряжения, утверждает постановления, даёт пресс-конференции, проводит совещания, поругивается с окружающими, воркует с супругой…

И только иногда, крайне редко, президента внезапно заносит. Например, президент громогласно предлагает поставить на прослушивание все телефонные разговоры в стране, дабы раз и навсегда покончить с преступностью. Пресс-секретарь обращает предложение в шутку, призванную показать абсурдность подобных стремлений, – мол, не говоря об антиконституционности таких действий, это технически невозможно.

Однако в личных беседах президент выдвигает идеи, по абсурдности своей превосходящие предыдущую на порядок, – начиная с мысли об объединении Европы, Канады и США в единую державу и заканчивая постоянно муссируемыми обвинениями тех или иных деятелей, включая вице-президента, в государственной измене.

Ситуация накаляется. Один сенатор убеждается в том, что президента мучают приступы умопомрачения. Процесс необратим. Никто не знает, когда охваченный безумием вождь отдаст приказ об аннексии Канады, отмене налогов, запрете политических партий, ядерной войне.

Осознав угрозу, сенатор пытается предпринять шаги, направленные на исправление ситуации. Но попытки бесплодны – политики воспринимают предупреждения сенатора как попытку набрать очки в предвыборной гонке. Военные не знают, как поступить в том случае, если из Белого Дома придёт приказ о начале войны. Вице-президент в растерянности – а не пора ли перенять власть, отстранив недееспособного лидера? Возможно, предупреждения о помешательстве президента всего лишь бред самого сенатора. А если решение о снятии с должности главы государства будет принято, – что скажут массы? Сколько человек поверят в безумие президента, а сколько решат, что стали свидетелями переворота?

Посвящённые в тайну растеряны. Непонятно даже, как организовать медицинскую проверку здоровья главного лица страны, что делать, если мнения врачей разделятся, как поступить, если вдруг во время медкомиссии президентский мозг заработает нормально, а безумные идеи, вроде присоединения Норвегии в качестве очередного штата, будут временно забыты. Нет закона, который регламентировал бы такую ситуацию… Страна находится на пороге катастрофы.

Убедительно показав тупик, в который попадёт страна в случае безумия лидера, даже просто подозрения на безумие, автор находит милый выход – президент вдруг приходит к пониманию долга и подаёт в отставку по состоянию здоровья. Кризис исчерпан, страна так и не осознала, перед какой пропастью находилась. Всё хорошо, что хорошо кончается.

Только в реальности сумасшедший никогда не отдаёт себе отчёта в своей болезни.

Имя главного героя романа – сенатора, распознавшего опасность и тщетно пытающегося её предотвратить, – Джим Маквей. Ничего общего с Джоном Макконом, конечно, нет. Даже то, что фамилии литературного героя и директора ЦРУ в момент гибели Кеннеди свидетельствуют об ирландском происхождении, разумеется, простое совпадение. Ряд других странностей и совпадений тоже, вне всякого сомнения, случайны.

Вот только есть одна непонятная закавыка. Незаметная непосвящённому читателю.

Роман вышел в 1964 году. Действие его происходит в 1972. В книге один персонаж вспоминает, как за пятнадцать лет до событий романа только что ушедший в отставку министр обороны в припадке безумия покончил с собой, выбросившись из окна. Автор задаётся вопросом, а что бы могло случиться, если бы министра вовремя не отправили в отставку, распознав болезнь?

Случай реальный. Он имел место с министром Джеймсом Форрестолом в 1949 году. Прибавляем к году гибели Форрестола пятнадцать лет и получаем 1964 год.

Иначе говоря, автор даёт понять, что действие романа происходит не в семьдесят втором году, а в шестьдесят четвёртом, ни годом позже.

А ведь с марта 1964 года такие события стали невозможными. Почему? Потому что конгресс принял решение о процедуре проверки здоровья президента и отстранения того от власти в случае подозрения на болезнь.

Сразу после покушения на Кеннеди знаменитый автор книг о хитросплетениях американской политики пишет книгу о том, как мрачно будут развиваться события в случае возможного помешательства президента. Любопытный выбор темы.

Опросите толпу, пролетал ли в небе зелёный слон… Или спросите, куда пролетел, не оставляя места для сомнений в факте полёта! Десяток свидетелей подтвердят, что слон пролетал. Укажут направление, высоту, заверят под присягой, что приземлился, озорно помахивая хоботом, в соседском гараже. Кто-то оспорит цвет и размеры, утверждая, что речь идёт о розовом мамонте или жёлтом слонёнке. Но толпа покорно примет на веру заявления о слоновьей реальности.

Не так уж сложно заставить толпу в пять миллиардов человек уверовать в заговор ЦРУ или мафии с целью убийства Кеннеди. Главное – найти методы и убедительные аргументы.

А вот кто начал игру, с какой целью, почему игра идёт до сего дня, – ответить прямо сразу не удавалось. Не потому что ответ был слишком сложным, нет.

Но чтобы найти ответ, необходимо было разобраться в переплетениях политики того времени, вжиться в то время, вжиться в ту страну, слиться с тамошним народом и проникнуться его психологией. Мне же, воспитанному в советских догматах веры, понять суть американской психологии было сложновато.

В записях Виктора я нашёл недостающие звенья, внятные и здравые объяснения, как он вляпался в события, что за ними стояло, зачем создавался настоящий, а не пародийный заговор.

В последних беседах Виктор прояснил то, что не успел охватить в записках. А не успел, потому что тянуть дальше с передачей материалов не мог – болезнь не оставила времени.

Нет, Виктор тоже не знал, у кого первого родилась мысль объявить Кеннеди мёртвым. У Роберта Кеннеди? У Линдона Джонсона? У Джона Маккона? У Эдгара Гувера?

Впрочем, не у Маккона. В этом Виктор был уверен. Но Маккон, схватывающий на лету любые полезные идеи, без колебаний понял необходимость объявить Кеннеди мертвым.