Вячеслав Каликинский - Посол. Разорванный остров [publisher: 1С-Паблишинг]

Что ж, подумал Сайго Такамори, проиграв битву при Горёкаку, Эномото забыл про заветы предков и не совершил достойное воина-самурая харакири. Тем хуже для него. Вкусив от «прелестей» тюрьмы микадо и снова возвысившись, он на своей ладье полным ходом летит к страшному водовороту, где спасения уже не будет. Асикага Томео сумел подготовить полноценный удар, который и будет нанесён по его возвращению из Парижа: Эномото ждёт на сей раз русская тюрьма! А падение посла, в свою очередь, нанесёт удар по этому мальчишке-императору. «Хризантемный» трон пошатнётся – ну а он, Сайго Такамори, сумеет качнуть его ещё сильнее! Он заставит своих врагов сполна заплатить за все свои унижения… За всё – с того самого дня, как новое правительство императора начало выстраивать новые вертикали власти, мало прислушиваясь к его мнению и его советам.

Всё новое – это хорошо забытое старое. Исполнительную вертикаль власти в 1868 году создали в соответствии со структурой японского правительства VIII века. И уже через год с небольшим новое правительство было окончательно сформировано.

Оно делилось на три палаты – Главную, Левую и Правую. Главная была кабинетом министров, куда входили, кроме главного государственного министра, Левый и Правый министры с советниками. Левая палата стала законодательным и совещательным органом, в состав Правой палаты вошли восемь министерств.

Сайго Такамори, разумеется, вошёл в состав правительства Мэйдзи, хотя во многом не был согласен с провозглашённой императором политикой. Сайго терпеть не мог переговоров всяческого толка и уровней и полагал, что всего нужного для процветания страны можно достичь с помощью силы и несгибаемого духа самураев. Он был против модернизации Японии, свободной торговли с западными странами, выступал за скорейшую аннексию Кореи.

Во время длительной поездки правительственной делегации Японии по Европе и Америке Сайго, оставшись у штурвала страны, в течение 1871-73 годов провёл в Японии ряд реформ, идущих вразрез с политикой правительства. Действуя по принципу «победителей не судят», главный военачальник Японии действовал решительно и без оглядки. Однако после возвращения делегации был подвергнут резкой критике и понял, что остался в одиночестве.

Обозлённый этим, Сайго вышел из нового правительства и отбыл на свою родину, в Кагосиму. Однако его авторитет в армии был столь велик, что правительство просто побоялось сместить его с поста главы военного ведомства. Министры решили, что время само расставит всё по своим местам, что Сайго поймёт свою ошибку и вернётся в Токио. Курьёзно – но точно так же думал и оставшийся в одиночестве Сайго Такамори. Свою ненависть, до поры тщательно скрываемую, он обратил на юного императора. Именно в нём он видел корень зла и источник пагубной для Японии мирной «политики просвещения». Именно против него был запланирован удар в Европе, в России.

Всего месяц назад из столицы северных варваров, Санкт-Петербурга, пришло с нарочным первое официальное послание Эномото Такэаки с отчётом о начале переговоров по Северному Эдзо. Чтобы доставить этот отчёт, специальный курьер преодолел полмира, затратил на путь почти два месяца. Конечно, короткое сообщение было передано и по телеграфным проводам, но о закулисных подробностях дипломатии рассказывать по телеграфу было бы безумием. Тем более что почти весь телеграфный провод из Петербурга в Нагасаки был проложен по территории России. О сколько-нибудь подробном отчёте по телеграфу не могло быть и речи – даже если бы посол в России воспользовался южной «веткой» телеграфных коммуникаций, проложенной английской Великой восточной компанией из Европы через Мальту, Аден и Бомбей в Гонконг.

Теперь у Эномото остаётся только два курьера для отправки экстренных сообщений, подумал Сайго. Он покачал головой: если всё пойдёт так, как должно пойти, у Эномото не будет случая воспользоваться их услугами…

Министр не спеша двинулся по дорожкам сада, уже тронутым первыми осенними заморозками. Хито неслышно следовал за хозяином, лишь едва различимый шорох дроблённого ракушечника под лапами выдавал его присутствие. Настоящий хитокири [54] Хитокири – дословно: «тот, кто режет людей». Так в Японии эпохи позднего Эдо называли четвёрку знаменитых политических убийц, владевших уникальными фехтовальными приёмами. , в который раз с удовольствием отметил министр. Правда, до сих пор пёс вступал в схватки только с чёрными медведями, но Сайго не сомневался: Хито справится с любым двуногим противником.

Кстати, о двуногих… будь он, Сайго Такамори, на месте генерала Курода в битве при форте Горёкаку, он бы поступил с мятежным Эномото иначе. Да, он просто отпустил бы его. И Эномото, отказавшись от почётного самоубийства, стал бы ронином [55] Ронин – дословно: «человек-волна». Деклассированный элемент, потерявший покровительство своего господина. Не получая постоянных доходов от своего господина, что было необходимым жизненным статусом своего существования, ронин был не менее свободным в своих мыслях и поступках. . Да ещё каким!

Сайго знал: Япония нынче буквально наводнена ронинами! Ими стали и богатые вассалы, добровольно оставившие свои посты, и рядовые самураи, уволенные своими хозяевами за мелкие проступки – чаще всего хозяевами и выдуманным. Ряды ронинов пополняли и те, кто был изгнан из кланов за серьёзные проступки и жадность.

Были среди них и те, кого красноголовые франки называли странствующими рыцарями. Желая покарать обидчика своего хозяина, самурай не мог на это пойти, будучи тесно связан с кланом – иначе, по древним японским законам, он сделал бы соучастниками своего преступления весь клан. Тогда «рыцарь» публично порывал с кланом, совершал задуманное и возвращался к хозяину. А если прежний господин отказывался его принимать, то ронин предлагал свои услуги другому сюзерену.

Да, именно так глупому Курода и следовало разыграть «карту» с Эномото! Став ронином, «человеком-волной», он бы недолго скитался в одиночестве. Он, Сайго Такамори, нашёл бы его и приблизил к себе. А приблизив, можно было бы использовать Эномото напрямую, без участия в грязных заговорах. Без вынужденного доверия глупым пешкам вроде Асикага Томео!

Но что же теперь делать – прошлое нельзя повернуть вспять, с гневом и грустью размышлял Сайго. А жаль… Он много слышал о боевом искусстве владения мечом этого Эномото. Да и меч у него был знаменитый, выкованный одним из лучших учеников мастера Масамунэ. Конечно, для всякого сюзерена меч школы мастеров клинка Мурамаса [56] Муромаса Сэндзи – знаменитый кузнец и мастер клинков Японии XVI века. Масамунэ – представитель другой династии оружейников, живший двумя веками раньше. Философия этих мастеров сильно различалась: если клинки Муромаса были разящими, то мечи Масамунэ – защищающими. По одной из легенд, клинки этих мастеров, опущенные рядом в ручей, вели себя по-разному. Плывущие листья лотоса огибали острие Масамунэ без повреждений, тогда как клинки Муромасы рассекали их. был бы гораздо предпочтительнее.