Дмитрий Поляков-Катин - Берлинская жара

— Рад вас видеть, старина. — Он расслабленно помахал рукой. — Идите сюда, пока я тут совсем не растаял.

Это была их вторая встреча с момента вынужденного знакомства, оба без слов понимали: если результат для каждой из сторон не будет иметь конкретной ценности, третьей не бывать. Важно было так обозначить свои возможности, чтобы сохранить перспективу и в дальнейшем разговаривать на равных, не теряя интереса к друг другу.

Хартман ослабил галстук на шее, бросил на сиденье шляпу, снял пиджак, перекинул его через плечо и только тогда приблизился к «Мерседесу». Он прислонился к задней дверце.

— У меня очень мало времени, Жан, — сказал он, пытаясь извлечь пламя из заевшей зажигалки. — Постараемся быть предметными.

Жан протянул окурок сигары, Хартман прикурил. Рука Жана заметно тряслась. «Кубинская, — подумал Хартман, вдохнув сладкий аромат дыма. — Скорее всего, Cohiba». Эти сигары можно было купить только на черном рынке, с которым имперская безопасность безуспешно боролась все годы войны. Поговаривали, что сам Геринг покровительствовал подпольной торговле. Во всяком случае, на границе с Италией вагоны с самым разным товаром беспрепятственно проходили германскую таможню под негласным надзором заместителя Геринга Мильха, чтобы затем бесследно раствориться в пучине черного рынка.

На линии горизонта, в точке пересечения автомобильных дорог, тонкий шпиль деревенской кирхи обозначил собой трассу ввысь.

— Вы только взгляните на эту красоту, Иван, — вздохнул Жан, озирая полевые просторы. — Как это просто. Как это грандиозно просто. Кратковременный прилив вечности, как глоток родниковой воды. Такое впечатление, что все это не имеет к нам никакого отношения. — Он опять вздохнул и продекламировал: — «Природы пышное величье, как безразличие врача»… Говорят, пейзажи в России не сильно отличаются от наших?

— Не знаю. Не бывал.

— Не очень тонкий заход, верно? — невесело хмыкнул Жан. — Я это к тому, что наш с вами гешефт должен иметь ориентиры.

— Скорее уж — бизнес?

— Один: один, Иван. — Жан постучал костяшками пальцев по порогу автомобиля.

Хартман открыл дверцу «Мерседеса» и уселся на заднее сиденье в такой же позе, что и Жан, с которым они могли переглядываться через открытое окошко.

— Касательно ориентиров, — сказал он, — согласитесь, тема, которая нас занимает, важна в любом формате. Именно потому мы с вами сейчас и разговариваем.

— Что ж, попробуем. Кто торговал помидорами на рынке в Кале, тот справится и с огурцами.

Хартман взглянул на часы.

— Ну, тогда вот вам свежие огурчики. — Через окно он передал Жану тонкую папку, которую прихватил с собой. — Полагаю, вам известно, что норвежский завод, производящий тяжелую воду в ущелье Верморк, в феврале подвергся атаке британских диверсантов и, по сути, был выведен из строя. Думаю также, что вам понятно назначение тяжелой воды в качестве замедлителя нейтронов в урановом котле. Так вот, в документе, который вы держите в руках, содержатся данные о полном восстановлении электролизного производства воды в Верморке. Там же сведения о размещении заказа на резкое увеличение ее производства от министерства науки. Ну, и подробности.

Это была подлинная информация, полученная им от Шелленберга. Тот не удержался от соблазна вбросить ее англичанам через Виклунда. Хартман не знал, что она является частью масштабного отвлекающего маневра нацистов, рассчитанного на то, чтобы англо-американские союзники не столь рьяно занимались поисками других объектов уранового проекта рейха, взрывая, бомбя и расстреливая «Норск-гидро». В исследованиях немецких физиков тяжелая вода в качестве замедлителя использовалась все реже — ее сменили менее объемные и более эффективные пластины из сверхчистого графита. Но упорное внимание немцев к норвежскому гидрокомбинату создавало у противника иллюзию, что они совершенствуют технологию управления цепной реакцией, опираясь на продукцию завода, и что, если разрушить его, работа немецких ядерщиков остановится. При этом сами британцы, глядя на германских коллег, использовали тяжелую воду с удвоенным рвением.

Хартман не знал этого. Он сдал информацию Шелленберга союзникам затем, чтобы помочь разрушению «Норск-гидро», не подозревая, что, по сути, сдает дезинформацию.

— А это что? — спросил Жан, разглядывая схему на второй странице в папке.

— Это набросок трубы для обогащения урана термодиффузионным методом. Говорит вам это о чем-нибудь?

— Нет, — беспечно мотнул головой Жан. — Что-то вроде упрощенного котла?

— Можно сказать и так, — согласился Хартман, получивший эту схему от Зееблатта.

— А подробности? Технологическое описание?

— Подробности будут, — заверил Хартман. — Но — позже.

— Ага, аванс, надо понимать? — Жан захлопнул папку и бросил ее на сиденье. — Русские в таких случаях любят говорить: долг платежем красен.

Пепел с сигары упал на брюки, и Жан, ругнувшись, поспешно стряхнул его.

— Англичане более категоричны. Они говорят: долг — худший вид бедности. И часто приговаривают: время — деньги.

— Хорошо, — решительно хлопнул себя по коленям Жан, — у меня для вас тоже припасена прелюбопытная новость. Где-то в сентябре, может быть, октябре немцы осуществят испытательный подрыв урановой установки. Место пока еще уточняется. Но известно, что это произойдет на Востоке Европы, скорее всего, в Белоруссии, где-то в районе Гомеля. Тут, — он протянул сложенную вчетверо страничку, — детали и ссылки на источники — в общих чертах, разумеется. — Он вынул изо рта окурок сигары, осмотрел его и бросил под ноги. — Это бомба, Иван. Это — бомба. Акцию курирует СС. Безопасность возложена на гестапо. — Он вздохнул. — Я хочу верить в Бога, старина. Очень хочу. Но чем дальше, тем больше я верю в дьявола.

— Эта информация от Маре? — спросил Хартман.

— Какая разница?.. — замялся Жан, напряженно всматриваясь в горизонт. — Ну, да, предположим, от Маре, раз уж вам так важен источник. А ваша новость откуда?

Хартман поднялся, надел пиджак, выдернул манжеты из рукавов и с максимально приятной улыбкой ответил:

— А вот это уж точно не ваше дело, мой дорогой друг.

Жан сложил пальцы в виде пистолета, прицелился в удаляющуюся машину Хартмана и издал губами глухой звук — пу-у.

Сдул воображаемый дымок над указательным пальцем, затем, кряхтя, уселся за руль, достал из-под газеты револьвер, сунул его под сиденье и повернул ключ в замке зажигания.

В тот же день Гесслиц в составе опергруппы выехал на Гертрудесштрассе, где в огромной квартире многоэтажного дома для состоятельных бюргеров на кухне был обнаружен висящий в петле труп мужчины. Его через окно разглядел сосед из дома напротив, он и вызвал полицию. В квартире все было на своем месте, полный порядок, следов насилия не обнаружено.