Люк Дженнингс - Убивая Еву: это случится не завтра [litres]

– Да, наверное, немного надо.

Он кивает.

– Тут свои проблемы, поскольку основная часть территории – это все же секретный полицейский объект. Но при этом мы располагаем изумительным историческим наследием. Все эти подземные пыточные камеры, помещения для казни… мы были бы идиотами, если бы не придумали, как их использовать. И у нас, конечно, есть актеры. В этой организации никогда не было дефицита людей, которые любят нарядиться в форму и кого-нибудь попугать.

– Полагаю, так все и есть.

– По крайней мере, утром вы проснулись, – усмехается он. – В старые добрые времена ваш пепел добавили бы в удобрения.

Ева вертит в пальцах стебель розы.

– Я неподдельно перепугалась, особенно после того, как вчера меня всерьез пытались прикончить. Вам это наверняка известно.

Он кивает.

– Да, известно, и мы сейчас об этом поговорим. Как там Ричард?

– В порядке. Шлет вам привет.

– Превосходно. Надеюсь, мы не даем его «русскому отделу» заскучать.

– Да уж. Он объяснил, зачем я решила сюда приехать?

– Объяснил. Вы хотите, кроме всего прочего, расспросить меня о Константине Орлове.

– Да. Особенно о его занятиях после увольнения.

– Помогу чем смогу. – Тихомиров поднимается и идет к окну. Он стоит спиной – силуэт в косых лучах бледного света. Раздается стук в дверь, входит мускулистый молодой человек в армейских штанах и футболке и ставит на журнальный столик поднос.

– Spasibo, Dima , – говорит Тихомиров.

Дико крепкий кофе бежит по ее жилам, и она ощущает легкий разряд оптимизма. Рассеивается туман беспомощности и унижения, который обволакивал Еву последние двадцать четыре часа.

– Расскажите, – просит она.

Он кивком отмечает перемену в ее настроении. Возвращается за стол – его движения медлительны, но взгляд сосредоточен.

– Вы слышали о «Двенадцати»?

– Не очень много.

– Мы полагаем, что изначально они были одним из тайных обществ, возникших при Брежневе, в позднесоветские годы. Заговор закулисных игроков, которые предвидели крах коммунизма и хотели построить новую Россию, свободную от старых порочных идеологий. По крайней мере, они так думали.

– Звучит вполне разумно.

Тихомиров пожимает плечами.

– Возможно. Но у истории, как это нередко бывает, свои планы. Политика Ельцина в начале девяностых привела к обогащению горстки олигархов, а всю страну ослабила и разорила. Похоже, именно в то время «Двенадцать» ушли в подполье и стали преобразовываться в организацию совсем иного типа. В организацию, которая сама пишет правила, сама отправляет правосудие и преследует собственные цели.

– И в чем они состоят?

– Вы знакомы с теорией организаций?

Ева качает головой.

– Есть такое философское учение, согласно которому основной задачей любой организации вне зависимости от ее изначальных идей рано или поздно становится собственное выживание. Поэтому она начинает занимать агрессивную, экспансионистскую позицию, и это в итоге изменяет ее саму.

Ева улыбается.

– Как…

– Да, если угодно, как и сама Россия. Как любая корпорация и любое национальное государство, которое считает, что оно в кольце врагов. Думаю, именно на той стадии «Двенадцать» и завербовали Константина Орлова. И это было совершенно логично, поскольку к тому времени они уже создали свое Управление С или нечто подобное и для руководства им нуждались в человеке с весьма специфичными навыками, которыми Орлов владел превосходно.

– То есть получается, что «Двенадцать» – это вроде как теневое российское государство?

– Не совсем. Полагаю, это новый тип государства, криптогосударство без границ, с собственной экономикой, стратегией и политикой.

– А какие у него цели?

Тихомиров пожимает плечами.

– Защищать и продвигать свои интересы.

– Ну а как вступить в эту организацию? Как стать ее частью?

– Сделать членский взнос – смотря что ты можешь предложить. Деньги, влияние, свой пост…

– Какая-то безумная идея.

– Так и времена безумные, миссис Поластри. И я утвердился в этой мысли, когда говорил с Орловым буквально несколько месяцев назад.

– Вы с ним встречались? Где?

– В Фонтанке, это под Одессой. СВР провела операцию, которая, как ни прискорбно, завершилась его гибелью.

– В доме у Рината Евтуха?

– Именно так. ФСБ поучаствовала в операции, предоставив информацию и личный состав, а взамен мне позволили допросить Орлова. Разумеется, он ничего не сказал, да я и не рассчитывал. Он принадлежал к старой школе. Человек, который скорее умрет, чем назовет своих нанимателей или обученных им киллеров. Но ирония состоит в том, что эти же киллеры его и убили.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Вероятно, «Двенадцать» сразу врубились, что похищение Орлова – это вовсе не местные гангстеры, которые хотят выкуп. Они увидели повсюду отпечатки СВР. И ликвидировали Орлова, чтобы тот не заговорил.

– Тогда зачем убили Евтуха?

– Вероятно затем, что он – по своей воле или нет – сотрудничал с СВР.

– А ваша служба вообще заинтересована в деле Евтуха? Вы хотите узнать, кто именно его убил?

– Разумеется, мы следим за развитием событий.

– Ричард говорил вам, что у нас есть кое-какие соображения по этому поводу?

– Нет, не говорил. – Он на мгновение задумался. – Позвольте задать один вопрос, миссис Поластри. Вам известно выражение «канарейка в шахте»?

– Что-то слышала.

– В давние времена русские шахтеры, когда шли разрабатывать новый пласт, брали с собой канарейку в клетке. Эти птички весьма чувствительны к метану и угарному газу, и поэтому шахтеры знали: пока канарейка поет, они в безопасности. Но если канарейка замолкла, значит, пора сматываться.

– Это занятный факт, господин Тихомиров, но к чему вы о нем вспомнили?

– Вы никогда не задавали себе вопрос, миссис Поластри, почему МИ-6 назначило именно вас для расследования серьезного международного заговора? Простите, конечно, но едва ли вы достаточно опытны в этой области.

– Меня попросили найти конкретного киллера. Женщину. И у меня есть ряд версий, разработка которых может на нее вывести. Я подобралась к ней ближе всех.

– Но именно поэтому вас вчера хотели убить.

– Пожалуй, да.

– Тут нет никаких «пожалуй», миссис Поластри. К счастью, наши люди за вами присматривали.

– Да, я их видела.

– Вы видели только тех, кого вам позволили увидеть. Но были и другие, и они задержали женщину, которая на вас покушалась.

– То есть вы ее поймали?

– Да, она у нас под арестом.

– Прямо здесь? На Лубянке?

– Нет, в Бутырке, это в нескольких километрах отсюда.

– Боже мой. А с ней можно встретиться? Допросить?

– Боюсь, это невозможно. Ее, скорее всего, еще не успели даже оформить. – Он берет серебряный разрезной нож в форме кинжала и начинает вертеть его между пальцев. – Поэтому я и побеспокоился о том, чтобы вас привезли сюда и чтобы вы переночевали здесь как гость.