Александр Тамоников - Группа специального назначения

— Командир, тебе не кажется, что тех хмырей было больше, чем двое? — уныло спросил Сосновский. — И они тоже разделились…

Какое глубокомысленное замечание! Милиция на последний труп просто обязана отреагировать. Будут расследовать, путаться под ногами…

— Да уж, отмочили, товарищи офицеры, — прокомментировал последние известия Павел Егорович Малютин, вернувшись поздно вечером с работы. — Такого наворотили, что без бутылки не разобраться… Ладно, выпутывайтесь сами, не буду вмешиваться в вашу работу, а то выйдет еще хуже.

Куда уж хуже…

— Как вы тогда сказали: «ювелирно и красиво»? — едко заметил майор госбезопасности Платов, выслушав доклад. — Хорошая попытка, Максим Андреевич, но больше так не делайте. Да, согласен, возможно, вы не засветились, хотя как сказать. Честно говоря, вы ставите меня в тупик: даже не знаю, хвалить вас или снять с этого дела, вернуть обратно в камеру. С одной стороны, непростительная неудача, вы оборвали единственную ниточку. С другой — мы имеем уже четыре трупа наших врагов — Михалец, Грибов и эти двое… как их там. Сами при этом потерь не несем, не считая избитых вами милиционеров. С этого дня основную работу должны вести местные органы контрразведки. Их руководству даны указания выполнять все приказы из горкома и поменьше задавать вопросов. Работайте по трупам, чего им лежать без дела.

Закордонная разведка хранила молчание, порой возникало опасение, что там уже всех переловили и никого не осталось. Двое суток группа маялась вынужденным бездельем, сидя взаперти. Было стыдно есть стряпню Глафиры, ведь они ничем ее не заслужили!

Буторин делал попытки завоевать расположение Екатерины, но даже перевязанная голова, как признак мужественности, ему не помогала. Екатерина загадочно улыбалась, избегала общения и больше поглядывала в сторону Шелестова. Но тот не замечал, у него другое было в голове.

Цветков и Малашенко отсутствовали все дни напролет. Павел Егорович уезжал на работу рано утром, возвращался поздно вечером. Сетовал: к задержанному Кострову снова применяют методы физического воздействия. Да, совершенно правильные и целесообразные методы, но тот ли это случай? Он бессилен повлиять на ситуацию. Хорошо, что Инга Александровна об этом не в курсе. Вчера он ей звонил, снова наобещал, что в ближайшее время все разрешится…

В последние сутки офицеры связи просто пропали — ни слуху ни духу. Поздно вечером появился Цветков — донельзя уставший, но с блестящими глазами.

— Докладываю по порядку, Максим Андреевич, — предварил он. — За последние двое суток местными органами проведена большая работа. Вкалывали, как черти. Начальство сделало стойку, получив пинок из центрального аппарата. Документы убитых на складе оказались поддельными. Данилевского и Решетняка в природе не существует. Данилевский — это старший сержант городского отдела милиции Архип Бундарь. Работает в городе полгода, направлен в Западную Белоруссию из Ворошиловграда. Но это тоже туфта — не было в Ворошиловграде такого человека. А есть хорошая легенда и профессионально выполненные документы. Впрочем, нареканий по службе у Бундаря не было — исправно косил под милиционера, занимаясь в личное время подрывной антисоветской деятельностью.

Решетняк — уголовник Пчельник из Гродно, по всей видимости, натасканный в немецкой разведшколе. Освободился в 1939-м, отсидев в могилевской колонии восемь лет за разбой, после чего его следы теряются. В Берестове работал подсобным рабочим, жил на подселении у глухой бабки в частном секторе. Личности восстановили быстро, благодаря местным милиционерам. С Пчельником — глухо, а вот круг знакомых Бундаря очертили быстро. Подозрение вызвал некто Зубов Виталий Иванович — сосед по дому. Зубов — квартиросъемщик, год обитает в городе, а Бундарь — его жилец. Судя по всему, последний вел насыщенную ночную жизнь. Неужели Зубов не знал бы об этом, проживая в том же доме? На допросах твердил: ничего не знаю, рано спать ложусь и вообще со слухом проблемы. В принципе, всякое бывает, но ему не поверили. А тут еще отдельная группа прорабатывала окрестности Гремячего хутора и в деревне, что в трех верстах на востоке, наткнулись на пацанов — в ночь убийства группы Берзина они в ночное ездили. Вроде видели кого-то рано утром. В общем, показали фотографии, разговорили, пригрозили — ребята и раскололись. Один из них по нужде под утро пошел, видел, как несколько мужиков по лесу крались, совсем рядом прошли, злые такие, с оружием, кровь на них была. Пацан перепугался, дружкам сказал, вместе поклялись больше никому не говорить. И вообще, он втайне от бабки в ночное поехал, боялся, что отлупит. Но вылезла правда — она всегда вылезает!

Несколько снимков мальцу показали, признал Бундаря и Зубова. На последнего через пару часов так надавили, что полностью раскололся. Член «Российского общевойскового союза» — есть такая белофашистская организация, бывшие беляки в ней состоят, махновцы, прочая недобитая контрреволюция. Сам пришел к немцам, попросил подучить и забросить в Советский Союз вредить ненавистной Советской власти. Из идейных, короче говоря. Восемь месяцев в городе, работал сторожем на заводе, самому уже далеко за тридцать. Семья у него, видите ли, пострадала от большевиков — когда Крым в 1920-м от врангелевцев зачищали по приказу товарища Бела Куна. Мелким еще был, но запомнил, сука… С этим все понятно — либо в расход, либо на долгий срок, пусть вкусит матушку Сибирь. Поначалу упорствовал, героя изображал, товарища Сталина матом крыл. Потом его так обработали, что звонче соловья запел. Несколько явок сдал, пару ценных агентов: один на пристани расписание составляет, другой — ответственное лицо на ж/д станции.

Самым ценным оказался некто Готфильд — из семьи бывших немецких колонистов. Сам уже в годах, работает в городском архиве. Ассимилировался, так сказать, хамелеон хренов… Есть категорическое указание: немецкое население не задерживать и репрессиям не подвергать. Но случай здесь особый, разрешение получили. Не стойким оказался «оловянный солдатик», раскололся на первом же допросе. К сожалению, структура агентурной сети такова, что агент знает только двух-трех своих сообщников, не больше. Их уже взяли на контроль: заместитель директора автотранспортного предприятия и инженер проектного бюро по энергоустановкам. Представляете, Максим Андреевич, во все сферы пролезли эти «друзья». У работника архива Готфильда в подвале имелась радиостанция, он использовал ее фактически безнаказанно: работы по пеленгации не частые, о каждом таком мероприятии его предупреждали. Последний раз он выходил на связь позавчера, получил сведения, что к нему направляется связной абвера с важным сообщением. Это офицер германской разведки, хорошо владеющий русским языком. Были указаны время и место перехода. Утро сегодняшнего дня, полтора километра к югу от крепости. Готфильду предписывалось встретить агента и получить указания и документы…