Александр Тамоников - Группа специального назначения

— Да мы и на курицу-то никогда не ходили, — прыснул Сосновский.

Справа кусты расступались. Они выбирались на травянистый обрыв, перебегали, пригнувшись. Скатились с тропы в лощину, сбились в кучку.

— Немецкое пока не надевать, — предупредил Максим. — Уделаем к чертовой матери, как потом в приличное общество выйдем? Так что натягивайте свои портки.

— Согласен, командир, — кряхтел Сосновский, вытаскивая скрученное свое барахло. — Про приличное общество это ты мощно задвинул…

Облачались молниеносно, не время разводить волокиту. Все затянули, чтобы не бренчало, баулы за спину. Ну, пошли, бессмертные!

Снова продирались через кустарник, ползли, когда ветки вставали ершистыми стенами. Выбирались из зарослей на пустое волнообразное пространство, забирались в канаву. Здесь раньше были сельскохозяйственные угодья, иссеченные бороздами, теперь пространство не использовалось, заросло бурьяном. За полем, чуть правее, чернел лес. Слева еще один массив, между ними — пустота, возможно, местность понижалась. Офицеры лежали неподвижно, всматривались в полумрак.

— Где город? — прошептал Буторин. — Что-то не вижу никаких дорог.

— Там, — кивнул Максим на массив справа, — за этим лесом. К нему и надо пробираться. А далее посмотрим. Зыбко все и неясно, товарищи офицеры. Нужно время, чтобы сообразить. Не забываем про ориентиры — нам еще возвращаться. Если повезет…

Время, пусть и немного, у них имелось. На открытом пространстве дул ветер — восточный, с небольшими порывами. Люди ползли, перебегали по канавам. Половину поля преодолели минут за двадцать. Снова лежали, вслушивались. Буторин был уверен, что из леса доносится гул, и это крайне ему не нравилось. Вскоре и остальные стали различать эти звуки — прерывистые, странные. Такое ощущение, что приближались к запрятанной в лесу индустриальной зоне.

— Не нравится мне это, очень не нравится… — бормотал Буторин. — Командир, есть предложение. Незачем нам валить толпой. Оставайтесь здесь, а я сползаю на разведку. Не вернусь через двадцать минут — начинайте волноваться. Да не бойся, командир, я незаметно.

— Давай, — согласно кивнул Шелестов. — Не заплутай только на обратном пути.

— Не заплутаю, — пообещал Буторин. — У меня компас в голове со всеми необходимыми топографическими причиндалами.

Буторин вернулся ровно через двадцать минут. Скатился в канаву, мокрый от пота, запыхавшийся.

— Нет, командир, не подходит нам это направление… Там повсюду немцы. Весь лес кишит людьми и техникой, двигатели работают на холостом ходу, полевые кухни дымят… Я подполз почти к опушке, там дорога. На опушке танки стоят — задом в лес въехали, стволами — наружу. Механики шныряют, танкисты. В лощине у леса костры горят, греются, супостаты, ночи-то нежаркие… По моим прикидкам, там не меньше танкового батальона, а еще грузовики и минометы. Засада, одним словом…

— До сих пор в голове не укладывается, — пробормотал Шелестов. — Неужели вся эта армада к нам нагрянуть собирается? Умом-то понимаю, а вот рассудком — ну никак. И такое, заметьте, вдоль всей границы…

— Может, мы неправильно понимаем политический момент? — предположил Сосновский. — Боятся, что мы сами на них нападем, вот и подтянули войска?

— Сам-то понял, что сказал? — фыркнул Буторин. — Какого ляда нам нападать на них? У нас и войска отведены от границы и аэродромы бог знает где. У нас все части наполовину укомплектованы, ни боеприпасов толком, ни горючки. Никаких приказов привести войска в готовность. Они ведь это знают, не дураки… Да и пакт у нас с ними о ненападении…

— А как они пойдут-то на этом участке? — терялся в догадках Сосновский. — Переправы нет, глубина большая, обрывы не позволят использовать танки. Понтонную переправу или наплавной мост тоже громоздить надо — это какие же надо понтоны, чтобы танки прошли? Да и не видно, чтобы шло строительство…

— Что говорит о том, что нападут не завтра, — глубокомысленно заметил Максим. — Долго ли подвезти понтоны и смонтировать мост? Сутки — и вся эта армада уже на нашем берегу. Немцы все продумывают… Передохнул, Виктор? Давайте, мужики, к соседнему лесу. Не могут же эти гады быть везде.

Лесок справа, похоже, пустовал. Он был не таким растянутым — в него не запрячешь танковый батальон. Люди переползали, уже изрядно уставшие. Массив приближался, в нем было тихо. Просматривалась проселочная дорога, петляющая вдоль опушки. До дороги не добежали — залегли. Слева из-за леса показались огоньки, затрещали моторы. Мимо затаившейся группы прошла колонна мотоциклистов, двинулась к северо-западному лесу, укрывшему бронетанковую часть. Блики света плясали по угловатым каскам, по лицам мотоциклистов, напоминающим застывшие мумии. На всех мотоциклах — коляски, оборудованные пулеметами «MG-42» на поворотных турелях.

— Хреново на чужбине, — пробормотал Сосновский. — Не нравится мне тут.

— По старой схеме работаем, командир? — предложил Буторин. — Я — первым, а вы ждете?

— Дуй, — кивнул Максим. — Быть тебе, Буторин, впередсмотрящим.

На этот раз он отсутствовал минут десять. Вышел из леса, махнул рукой. Двое, пригнувшись, устремились через дорогу. Ноги вязли в податливом дерне.

— Нет никого, — сообщил Буторин. — Весь лес канавами изрыт, техника не встанет. А если опасность, по канавам и уйдем в поле.

Только к полуночи они добрались до северной опушки леса. Перелезали через поваленные деревья, обходили заросли кустов. Приходилось использовать фонари, чтобы не сломать ноги. Несколько минут сидели на опушке, прикидывали. Тьма сгустилась с подходом черных туч. На западе — небольшое поле, через которое петлял проселок, дальше снова леса. Городок где-то дальше, в низине, до него отсюда версты четыре. Насмотревшись, они отступили в лес, расположились на дне сухой лощины. Вскрывали баулы, извлекали содержимое. Немецкую форму заранее прогладили, в мешках она помялась, но должна была отвиснуть. Все это было непривычно, одежда странно пахла, в ней было неудобно, швы под мышками терли кожу.

Максим одернул офицерский китель, брезгливо поморщился. Примеряли фуражки, натягивали сапоги из мягкой кожи. Пристегнули портупеи, кобуру с незнакомыми пистолетами «вальтер». Автоматов «МР-40» в хозяйстве Малютина не нашлось, но они и не нужны.

— Разложить документы по карманам, — командовал Максим. — Сигареты, зажигалки, носовые платки, запасные обоймы. Не забываем про немецкую организованность и чистоплюйство.

С трудом, но все-таки привели себя в порядок.

— Как мы смотримся, командир?

Он осветил их фонарем, скептически покачал головой:

— Жутковато, господа, весьма жутковато. Вам, господин обер-фельдфебель, не хватает арийского блеска в глазах. Что за глупая славянская улыбка, прошу прощения? Тренируем выправку, господа, надменный взгляд на мир, пренебрежение к славянской расе, к которой, между прочим, относятся и поляки. А вам, господин фельдфебель, рекомендуется побриться. Ваша щетина — уже не первой свежести. Займитесь перед отходом ко сну. Вода во фляжке есть? Если не взяли опасную бритву, я вам одолжу.