Александр Тамоников - Группа специального назначения

Дорога огибала лесок. Слева притулилось католическое кладбище. Зеленая трава, никаких оградок, разномастные серые памятники с крестами — они стояли плотно, как солдаты в строю. По соседней проселочной дороге шла колонна грузовиков. Два первых перевозили груз, в кузове третьего сидели солдаты в стальных шлемах. Облако пыли накрыло поле. Дорога пошла под уклон, приближалась к населенному пункту.

Показалось место дорожно-транспортного происшествия. Грузовик, затянутый брезентом, не смог разминуться с телегой с запряженной в нее кобылой. Очевидно, возница не успел съехать на обочину или сделал это как-то криво, и идущая навстречу машина зацепила телегу, протащив ее вместе с лошадью. Победителем в дорожном происшествии вышел, конечно, грузовик. Он не пострадал, но разбитую телегу намотало на ось, продолжать движение было невозможно. Лошадь затянуло под колеса, она жалобно мотала головой, ржала. Задние колеса были испачканы кровью.

Возница успел выпрыгнуть из телеги до столкновения. Его тряс за грудки разгневанный фельдфебель, увлеченно хлестал по щекам. Поляк с мучнистым лицом покорно сносил унижения — во всем был виновен, конечно же, он.

Потянулись опрятные домики с резными оградами. Зеленели фруктовые деревья. Городок растянулся на невысоких холмах, утопал в растительности. В нем стояла немецкая часть, и это не могло не удручать. На дороге за крайними строениями — мобильный пост на двух мотоциклетах. Судя по нагрудным бляхам, это была военная жандармерия. У служак были упитанные, довольные жизнью лица. Они передвигались вальяжно, на груди, помимо блях, висели автоматы «МР-40» со складным плечевым упором.

К мотоциклу приблизился рослый здоровяк, небрежно козырнул. Максим подавил зевоту, лениво потянулся к нагрудному карману, расстегнул пуговицу. Документы полицейский просмотрел бегло, глянул для «галочки» и вернул обладателю.

— Вы по делам в Кущице, господин обер-лейтенант?

— Да уж не в отпуск, — вяло улыбнулся Максим, — Людвиг Манн, связисты из 16-й моторизованной дивизии. Изучаем местность для прокладки телефонных линий. Командированы в район на сорок восемь часов.

— А еще не проложили? — удивился жандарм. — Или мы чего-то не знаем, господин обер-лейтенант?

— Все чего-то не знают, обер-ефрейтор, — многозначительно заметил Максим. — Есть приказ подойти вплотную к Бугу и наметить участки для безопасной укладки кабелей. Это будет не только телефонная связь…

— Есть новости из штабов, герр обер-лейтенант? — поинтересовался любопытный жандарм. — Долго нам еще тут торчать?

— Спешите на восточный берег? — усмехнулся Максим. — Считаете, что там будет не так скучно? Да, возможно, там будет веселее… Увы, не могу удовлетворить ваше любопытство, обер-ефрейтор, есть такое понятие, как режим секретности. Но кое-что назревает, и у всех нас есть редкая возможность принять участие в этом деле, гм… Мы можем проехать?

— Да, разумеется. — Жандарм отпрыгнул, отдал честь. — Счастливого пути, герр обер-лейтенант.

— Мы можем снять жилье в этом районе? — спохватился Максим.

— Почему нет? — пожал плечами постовой. — Вы имеете право беспрепятственно входить в любой дом и делать все, что требуется. Местные не возражают. — Жандарм хохотнул. — Но при подборе жилья будьте внимательны, возможно, там уже поселились наши солдаты.

Дальше их никто не останавливал. Мотоцикл подозрений не внушал. Все выглядело естественно. Тянулись чистенькие домики в зелени садов. Ближе к центру поселка вырастали особняки, мелькнула серая католическая церковь. А это представительное здание с колоннами, видимо, бывшая администрация. Сейчас в нем также размещались власти. Над крыльцом развевалось алое полотнище — но отнюдь не пролетарский символ, а совсем наоборот. В центре флага — черная свастика в белом круге. У крыльца стоял штабной «Хорх», грузовик для перевозки личного состава. Из динамика на столбе разносился бравурный немецкий марш в исполнении мужского хора.

«У фашистов, видимо, своя героико-патриотическая направленность, — невесело подумал Шелестов. — В самое логово попали…»

Он покосился на товарищей. Буторин припал к рулю, Сосновский сидел прямой, как штык, с небрежным видом поглядывая по сторонам. Пульсировала жилка на виске. В диковинку пока. Но ничего, какие наши годы…

До северной окраины они добрались за несколько минут. Здесь снова показался частный сектор, небогатые дома. С высоты возвышенности окраина городка предстала как на ладони. Море зелени, скаты крыш, кривые улочки, посыпанные щебнем. За крайними домами голубела речушка.

Въехали на пятачок с клумбой в центре. Максим показал направо. Буторин кивнул. Табличка на заборе извещала: «Stok Jabłkowy, 3» — Яблоневый Спуск, 3.

Мотоцикл въезжал на сравнительно широкую улицу. Заспешил к обочине немолодой поляк, толкающий перед собой тележку с углем. Буторин притормозил, нетерпеливо жестикулируя: прочь с дороги! Не участвовать же еще в одном дорожно-транспортном происшествии! Злобно фыркнул, выжал газ.

Дорога плавно спускалась с холма, змеилась то влево, то вправо. До околицы пришлось добираться довольно долго. Улицу обрамляли кусты акации, пестрели цветники. Проплыла небольшая подстанция, пустырь.

Строения под номерами 95 и 96 заслонял высокий дощатый забор. В нем имелись закрытые ворота, правее — калитка. Прохаживался часовой. Вдоль кустарника на обочине стояли легковые машины. С забора свешивался цветущий плющ. Никакой нацистской символики. Здесь было тихо, никакой суеты — и правильно, секретная служба требует тишины. Сомнительно, что советский разведчик мог ошибиться — это было то самое место.

Часовой уставился на них исподлобья. Сбрасывать скорость было рискованно. Мотоцикл проехал мимо указанных зданий. Городок обрывался, впереди маячил мостик через речушку. Часовой отвернулся, потеряв к мотоциклу интерес.

С обратной стороны все охранялось так же, сомнений не было. Шелестов скрипнул зубами. В таких условиях только штурмом брать. Он покосился направо. Там околица была на возвышении, удачное место занимала опрятная хата с голубыми наличниками — она находилась в глубине участка, замаскированная деревьями. Максим машинально отметил: неплохой наблюдательный пункт. В огороде возилась седоволосая женщина.

Не доезжая моста, Буторин повернул направо. От Яблоневого Спуска ответвлялась еще одна дорога. Она огибала крайние участки и переходила в параллельную улицу. Все подтвердилось. Автомобильный транспорт этой дорогой не пользовался, и она густо заросла сорняками. Растения вязли в спицах, наматывались на ось.

Белая изба с голубыми наличниками оказалась совсем рядом. Вблизи она уже не смотрелась нарядной, потускнела, стены разъедали трещины. Безымянная улочка тянулась по косогорам.