Александр Тамоников - Группа специального назначения

— Подумаешь, — пробормотал Буторин. — Вы тоже, герр обер-лейтенант, не лучший образец германского военнослужащего. Справимся, — вздохнул он. — Мы же мобилизованные.

Перед сном пожевали серый хлеб, съели по банке консервированной каши, которые тут же зарыли под деревом. Банки были советские, не дело их тут оставлять. Расстелили на дне лощины немецкие прорезиненные плащи, стали отходить ко сну.

Максим дежурил первым, лежал на опушке, вглядывался в темноту. Неважно было на душе. Группа могла лишь импровизировать, не имея ни опыта, ни знаний. От идеи двигаться ночью он отказался — больше вероятность попасть в ловушку, не зная местности. Район кишел немцами, складывалось впечатление, что их не было только в этом лесу. Небо периодически озарялось, огоньки сновали по дальнему краю поля. Гудели моторы за спиной — на той дороге, где они видели мотоциклистов. Максим напрягался, превращался в обостренный слух — не собирается ли кто высадиться? К двум часам ночи шумы стали затихать. Он глянул на часы — время будить Сосновского. Собрался покурить перед сном — отполз в лес, долго чиркал хваленой немецкой зажигалкой, затянулся с отвращением сигаретой «Империум» — дрянь, а не табак…

Утро выдалось солнечным, мелкие перистые облака уносились на запад. Проселочная дорога тянулась через ромашковое поле. Трое немецких военнослужащих, идущих по дороге, в этой местности были нормальным явлением. Навстречу проехал шумный вездеход, в кузове подпрыгивали солдаты в касках. Пришлось отступить на обочину. Проехал грузовик с гражданскими, машиной управлял военный, рядом с ним сидел субъект в офицерской фуражке. На пеших офицеров посматривали свысока, с сочувствием.

«Не смотримся мы в пешем виде, — размышлял Максим, — в город придем и что объяснять будем?»

Желающих проверить документы пока не было. Минут через пятнадцать они подошли к лесу, отправились вдоль опушки. Начинался разреженный березняк.

За спиной послышался шум. Опять ушли с дороги. Средние вездеходы тащили легкие полевые орудия. Из кабин равнодушно взирали водители. Замыкал колонну бронированный «Кюбельваген» с удлиненным кузовом. Водитель притормозил, сидящий рядом офицер подался вперед, бросил:

— Подвезти?

— Спасибо, — отозвался Максим. — Сами дойдем, не надо.

Офицер пожал плечами, водитель прибавил скорость. Самое время освежить знание немецкого. Преподаватели в прошлом хвалили за правильное произношение и беглую речь.

Колонна, волоча клубы пыли, ушла за лес.

«Абсолютно не смотримся в пешем строю», — удрученно резюмировал Шелестов.

— А помните, как Коган оскорбился, когда узнал, что мы его не возьмем? — вспомнил Сосновский. — Умора. Он словно и не еврей с ярко выраженной харизмой. Грозился морду всем набить, кричал, что его притесняют по национальному признаку, что это несправедливо и все такое… А представьте его в этой форме. Немцы от хохота сдохли бы.

— Хочешь сказать, они так недолюбливают евреев? — проворчал Буторин.

— Недолюбливают? — удивился Сосновский. — Ну да, можно сказать, недолюбливают. Я с этой темой еще в Париже столкнулся, чуть не накололись. Пришлось доказывать немецким дипломатам, что у парня из нашей подставной группы итальянские корни… Командир, далеко еще до города?

— В лес сворачиваем, — проворчал Максим. — Что-то с нами не так, обдумать надо…

До городка Кущице оставалось версты три. Сосновский отдувался и пошучивал, мол, чем дальше в лес, тем дороже водка. Верной ли дорогой они шли? Но уже голубел просвет. Лес размыкался, пропуская сквозь себя очередной проселок. Проехал мотоцикл с вооруженным до зубов экипажем. Успели попятиться, залечь в зарослях папоротника.

— Нужен транспорт, — убежденно сказал Максим.

Вдоль дороги стояли несколько строений. Начинало попахивать цивилизацией. Кособокая постройка, похожая на маленький склад, вагончик на бетонных опорах, квадратная яма с опалубкой. Здесь пытались строить, возможно, что-то сельскохозяйственное, но давно забросили. Судя по запустению, тут никто не жил. За вагончиком громоздилась груда металлолома.

— Буторин, проверь, — приказал Максим.

Они с Сосновским остались на опушке, отошли за деревья. Буторин засеменил к постройкам, сунулся в одну, потом поднялся в вагончик, исчез за скрипучей дверью. Что-то неосознанное. Опять интуиция? Задребезжал двигатель, появился еще один мотоцикл. Чертыхнувшись, Максим метнулся в кустарник. Сосновский присел. Это был немецкий мотоцикл «БМВ». Снова трое в форме, с оружием. Пулемет на данном транспортном средстве отсутствовал. Двигатель работал как-то странно, неровно. «Аритмия», — подумал Шелестов. До строений оставалось метров тридцать. Мотор чихнул. Водитель свернул на обочину, остановил свою колымагу. Все трое выгрузились, стали жестикулировать, громко говорить. Водитель огрызался, потом извлек из багажника коробку с инструментами, полез в движок. Остальные закурили, начали подсказывать. Водитель отмахивался. Офицеры недоуменно переглянулись.

— Командир, это не немцы, — шепнул Сосновский. — Форма у них хоть похожа на немецкую, но другая.

— Вижу, — буркнул Максим. — Это венгры или румыны, союзники Германии. Их тут тоже хватает. Понагнали всякого… дерьма.

Он задумчиво наблюдал за развитием событий. Видно, союзникам немцы отдавали самую убитую технику. Мотоцикл был не новый. Но с техникой водитель был знаком, проворно орудовал ключами. Что-то затянул, отрегулировал, сел на место, завел. Двигатель заработал ровно. Мастер победно посмотрел на сослуживцев. Те одобрительно закивали.

В окне вагончика, обращенном к лесу, появилась вопросительная физиономия Буторина. Идея была авантюрная и обещала большие неприятности. Но Максим кивнул. Кто не рискует… Отворилась дверь вагончика, обращенная к дороге, высунулся Буторин, крикнул по-немецки:

— Эй, солдаты, помогите мне! Тут надо кое-что вытащить!

Экипаж мотоцикла сильно удивился. Они переглянулись, вопросительно уставились на Буторина. Откуда взялся этот фельдфебель? Вроде не было никого.

— Давайте быстрее! — нетерпеливо покрикивал Буторин. — Что вы там стоите? Нужно вытащить несколько ящиков. Все трое идите сюда!

Военные пожали плечами и вразнобой потянулись к вагончику. Ничего опасного они не заподозрили — не были научены происками лазутчиков с советской территории.

Буторин раздраженно поморщился, покачал головой: какие черепахи, право слово. Отступил в вагончик. Мотоциклисты по одному зашли внутрь. Со скрипом захлопнулась дверь. Участилось дыхание у притаившегося рядом Сосновского.

— Командир, ты уверен, что поступаешь правильно?

— Да, — процедил он, хотя ни в чем он не был уверен! Слишком много условностей, подводных камней и возможных сюрпризов. Но пешком они далеко не уйдут. Что-то подсказывало, что пропавших венгерских солдат не будут искать с таким упорством, как немецких.