Николай Гончаров - Операция «Приятели»

Иван заболел золотой лихорадкой. А когда дружок Игнат Пьяных прислал с прииска письмо, Бандурин ринулся к нему, как шулер в картежную игру.

Теперь все это было позади, а разбогатевший Иван летел в Кисловодск.

К Пряхиной Бандурин явился поздним вечером. Из Москвы он послал телеграмму, и Женька ждала его, поглядывая в раскрытое окно.

Иван не стал рассказывать о новом своем занятии — еще неизвестно было, как Женька к этому отнесется. Сказал, что решил отдохнуть в Кисловодске, а чтобы не скучать одному, посоветовал Женьке взять месячный отпуск без содержания. Она с радостью согласилась. Иван еще больше подогрел эту радость:

— Завтра же сыграем свадьбу. Созови своих стоматологов, и пусть все знают, что ты моя законная жена.

— А твой развод?.. — спросила Женька.

Бандурин подал новенький паспорт — листики «для особых заметок» в нем были чистыми.

— Купил? — не поверила Женька.

— Все по закону, — не моргнув глазом, спокойно ответил Иван. — Прописаться надо у тебя. Не возражаешь?

— Глупый! Я столько лет ждала тебя! — и Женька повисла на толстой шее Бандурина. Он крепко, по-медвежьи, прижал ее своими большими руками.

Свадьбу устроили в ресторане. Было душно. Гости кричали «Горько!..». С редкими перерывами играл джаз, у подъезда стояли щедро оплаченные женихом легковые такси, украшенные алыми лентами и цветами. Женька в белом свадебном наряде легко кружилась в объятиях Ивана и других захмелевших мужчин. Все были довольны. На левом запястье невесты сверкали золотые часики швейцарской фирмы, длинные красивые пальцы рук были украшены широким обручальным кольцом и перстнем с уральским самоцветом. Женька впервые в жизни носила такие украшения, хотя, как многие молодые женщины, всегда мечтала о драгоценностях. На следующий день в комиссионном магазине Иван купил ей в тон перстня серьги и кулон. Женька была счастлива.

Медовый месяц пролетел незаметно. Пряхиной надо было выходить на работу.

— Попроси у начальства еще дней десять, — сказал ей Иван. — Дескать, в Сочи к родственникам съездить надо.

Пряхина послушалась совета, и заведующий клиникой отпустил свою любимицу, завистливо посмотрев ей вслед, когда она выходила из кабинета.

Был июнь. Черное море, обрамленное золотыми пляжами, принимало в свое теплое чрево тысячи людей, приезжавших сюда с разных концов страны. «Молодая чета» без труда сняла комнату вблизи моря. Пряхина даже не задумывалась о том, какие деньги надо иметь, чтобы вот так роскошничать месяцами. Рассчитывался Иван, небрежно, как карты, выбрасывая на стол хрустящие бумажки в ресторанах.

Однажды на берегу моря, когда речь зашла о будущей работе Бандурина в Кисловодске, он ответил:

— Здесь мне делать нечего.

— Как это? — удивилась Женька.

— Я работаю экспедитором «Золотопродснаба» в Магадане. Нахожусь в отпуске.

— И ты что... опять улетишь туда?

— Придется... — Бандурин обнял Женьку. — Тут ведь не заработаешь и половины тех денег. На что жить будем? Усекаешь?

— Что-то не усекаю, Ванечка! — Женька обиженно оттолкнула его руку. — Выходит, я опять останусь одна? Ты что ж своей головой думаешь?.. Ведь мне уже двадцать восемь. Годы идут, а я одна... Это при моей-то внешности! Мне ж курортники проходу не дают. Ты понимаешь, Ванюха?

— Дошло, — побагровев, выдавил Бандурин.

— Вот и решай, как жить дальше. Вдвоем проживем и на здешнюю зарплату. Квартира своя, садик тоже...

— Я буду часто приезжать...

— Это что же, у меня будет прикомандированный муж? — съязвила Женька. — Никуда тебя не отпущу, черта толстого! Разжирел, как медведь перед зимней спячкой. Я этот жир мигом сгоню!

— Ну ладно, ладно... — глухо произнес Иван. — Может, уволюсь, Потом поговорим. Сейчас надо отдыхать и загорать, пока в отпуске.

Надежно припрятав золотой шлих в доме Пряхиной, Бандурин не спешил с выездом в Андижан, где его уже ожидал Раджим. По утрам, уходя в горы, Иван наслаждался воздухом кисловодской долины, днем заходил в винный погребок у нарзанной галереи, затем шел в кино, где нередко просыпал весь сеанс. А вечером вместе с Женькой кутил в ресторанах, разбавляя водку холодным нарзаном; заказывал музыку.

Нравилась Ивану такая жизнь. Даже оставаясь один на один со своей совестью, он не чувствовал угрызений. Напротив, наблюдая в ресторанах вальяжных независимых гуляк, Бандурин испытывал сладостное удовлетворение, что живет не хуже этих дельцов, которые лихо швыряют деньги налево и направо.

Прошло три месяца. Перед отъездом из Кисловодска Бандурин решил поговорить с Женькой откровенно. Был теплый воскресный день. Они долго валялись в постели, потом не спеша пили чай.

— В Магадане золотишко можно дешево купить. Может, тебе нужно для коронок? — издалека начал Иван.

— Привози, израсходую, — как ни в чем не бывало ответила Женька.

— Да ты у меня умница! — обрадовался Бандурин. Быстро встал, открыл свой чемодан, извлек оттуда большую кожаную шкатулку с золотым орнаментом узбекских мастеров, широким жестом передал Женьке. — Это тебе на память. Можешь хоть все содержимое использовать для коронок. — И предупредил: — Только будь осторожна.

Женька с любопытством откинула крышку шкатулки.

— Тут же тысячи, Ванечка! — воскликнула она, восторженно рассматривая коллекцию колец и крестиков.

Начальник отдела Новосибирского управления госбезопасности подполковник Самойлов получил анонимное письмо. Прочитав его, вызвал к себе капитана Юрьева. В кабинет вошел невысокого роста, широкоплечий молодой человек в хорошо сшитом сером костюме.

— Олег Николаевич, — передавая ему письмо, сказал начальник отдела. — Ознакомьтесь и займитесь проверкой изложенных фактов. По-моему, доля правды в них есть. Клеветник-анонимщик обычно пишет громкими фразами, а тут просто одни факты.

Уйдя в свой кабинет, Юрьев углубился в чтение. На шести страницах размашистым почерком неизвестный автор излагал факты, которые компрометировали семью Бандуриных.

«Неизвестно, на какие средства Бандурины в один год купили мотоцикл с коляской, а потом — легковую машину «Победа». Старший сын Иван постоянно в Новосибирске не живет, а будто работает инспектором золотых приисков, разъезжает по командировкам и, как миллионер, сорит деньгами. Из разных городов страны часто вызывает отца для переговоров по междугородному телефону... — читал в анонимке Юрьев. — При выпивках Иван Бандурин восхваляет порядки в капиталистических странах, недоволен, что в СССР не дают ходу частникам, а всех заставляют работать на государственных предприятиях...»

Внимательно дочитав письмо до конца, Юрьев задумался. Судя по всему, автор анонимки знал значительно больше, чем написал. Да и личность заявителя заинтересовала капитана. Скажем, почему пишущий не указал свой адрес, не подписал письмо, если в нем изложены объективные факты? Не накатал ли он эти шесть страниц после ссоры с кем-нибудь из Бандуриных?