Андрей Троицкий - Москва 1979

Дядя Гена выстрелил еще раз, шагнул вперед и тут будто споткнулся о невидимое препятствие, повалился ничком. Были видно только подметки его сапог, облепленные глиной. На крыльцо вывалился уже знакомый мужик с бородой, в руках он держал охотничье ружье. Все произошло быстро, будто в кино. Человек вскинул ружье, плотно прижал тыльник приклада к плечу и выстрелил в Ивана Ивановича, стоявшего на открытом месте. Сначала из одного ствола, затем из другого. Иван Иванович был убит первым же выстрелом. Он шагнул назад, будто получил сильный удар в корпус и упал на спину, лицом вверх. Куртка на груди была разорвана картечью, лицо залито кровью.

Лещ, стоявший посередине дороги, все видел, но, кажется, не мог поверить глазам. Несколько мгновений он просто стоял, парализованный страхом. Зачем-то бросился вперед, но понял, что выбрал не то направление, хотел повернуть обратно, но тут снова поскользнулся на жидкой глине и сел в грязь. Бородач на крыльце переломил ружье, из стволов выскочили, запрыгали по доскам дымящиеся зеленые гильзы. Он вытянул из кармана два патрона, зарядил ружье.

Бородач действовал не очень быстро, но проворно, — движения были точными, уверенными. Он вскинул ружье. Лещ поднялся, оглянулся назад и понял, что времени, чтобы добежать до спасительного укрытия, не осталось. Он вытащил пистолет, надеясь сделать прицельный выстрел, но Бородач опередил, пальнул сразу из двух стволов.

Старуха хозяйка слышала выстрелы на улице, она заволновалась, вылезла из-за печки, но ни о чем не спросила, только перекрестилась на икону. Чаркина сидела в темном углу, от страха не знала, куда деться. Она до тошноты, до обморока боялась выстрелов, но больше всего боялась Гончара, который может убить ее только потому, что у него плохое настроение. Гончар заметил, как справа, с дальнего края, почти вне зоны видимости, в их сторону дорогу перебежал человек, за ним другой. Бежали быстро, но, кажется, ружей нет. Бородач по-прежнему стоял на крыльце, в левой опущенной руке он держал ружье, правой расстегнул куртку и стал скрести ногтями грудь. Он смотрел на дом через дорогу, словно за марлей, закрывающей окна, мог видеть все, что происходит в комнате. Гончар оторвался от зрелища, вытащил пистолет.

— Лыков, за мной, — скомандовал он.

Гончар метнулся в сени, повернул к двери на задний двор, толкнул ее плечом. Здесь не было крыльца, только три деревянные ступеньки. Гончар спрыгнул вниз, боковым зрением заметил справа темный силуэт человеческой фигуры, появившийся из-за угла. Выстрелы с обеих сторон ударили почти одновременно, но Гончар оказался немного быстрее. Человек схватился за грудь, выронил пистолет и упал. Гончар повернул за угол, резко остановился, перед ним в нескольких шагах другой незнакомец. Этот человек, услышал выстрелы за углом и замешкался, — решая, поворачивать ли назад или остаться.

Человек приподнял руку с пистолетом, Гончар выстрелил первым, навскидку. Попал в живот и добил выстрелом в голову. Стало тихо. Гончар выглянул из-за дома, — на улице по-прежнему никого. Бородач спустился с крыльца, подошел к калитке и пнул ее ногой. Он держал ружье двумя руками, готовый выстрелить. Стас Лыков стоял с другой стороны дома и выглядывал на дорогу. Он видел бородатого, но стрелять пока не спешил, ждал, может, этот тип подойдет ближе. Расстояние метров двадцать с гаком, — Лыков не был метким стрелком.

Когда на улице появились люди, Борис стоял за деревом и смотрел на улицу через бинокль. Он старался понять, что происходило, но понять было трудно. Сначала он видел двух мужчин, которые вышли из противоположного через улицу дома, уже немолодых, полноватых. Следом появился третий, этому лет тридцать. Невысокого роста в плаще. Человек дошел до середины дороги, но остановился, вытащил кепку и натянул на голову. Двое скрылись за ближним домом. Борис перебежал на другое место, но теперь вид закрывал темный прямоугольник сарая. Пришлось сместиться левее.

Он прятался за деревьями, но в этом не было необходимости, за высоким чертополохом и кустами со стороны улицы его и так было не разглядеть. С новой позиции видно двоих мужчин, молодого в кепке и самого старшего. Тут раздались выстрелы, сначала тихие пистолетные хлопки, а за ними громкие ружейные. Немолодой дядька, который остановился у поваленной секции забора, был убит наповал. Стреляли картечью из ружья, не оставив жертве никаких шансов.

Стрелка Борис не видел. Парень в кепке, заметался на середине дороги, как заяц, попавший в свет ночных фар, не зная, куда бежать, он поскользнулся, но устоял. Выхватил пистолет, тут задул ветер, понеслись клочья тумана, смазав картину. Грянул ружейный залп, парня срезали, как мишень в тире. Кепка слетала с головы, будто ее ветром сдуло. Он упал лицом в грязь и больше не шевелился. Борис решал, что делать. То ли побежать к дому и там уж действовать по обстановке, то ли ждать, чем все кончится. Он вытащил пистолет, передернул затвор, сделал несколько шагов, но остановился, вернулся назад и стал глядеть в бинокль.

Капитан госбезопасности Евгений Осипов пришел в себя от боли и от громких хлопков, похожих на выстрелы. Он приоткрыл глаза и справился с головокружением. Осипов сидел на полу возле двери, привалившись к стене и вытянув ноги. Пахло сыростью и пороховым дымом. Он подумал, что случилось какое-то чудо, по странному недоразумению он жив, хотя должен был умереть. На противоположной стене висело прямоугольное зеркало в деревянной раме, тусклое, с трещинами. В этом зеркале отражение: человек с мертвенно бедным, испачканным грязью лицом сидит у стены в кровавой луже.

Справа длинный стол, покрытый вытертой клеенкой. У окон стоят два человека и смотрят на улицу, третий сидит в противоположном углу на табуретке и курит. На коленях охотничий карабин. Осипов вспомнил, как перешел улицу, поднялся на крыльцо и постучал. Дверь открыл бородатый мужчина с приятным лицом, ярко голубыми глазами, одетый в нейлоновую куртку. По выговору заметно, что нездешний. Он сказал, что приехал порыбачить из Москвы, буквально на пару дней, предложил зайти. Осипов в ответ соврал, что он родом отсюда, из этой самой деревни, но сейчас живет в городе, а здесь случайно, проездом.

Едва за спиной закрылась дверь, на Осипова навалились в темных сенях какие-то люди, отобрали пистолет, ударили по голове чем-то тяжелым и ткнули ножом под ребра. Теряя сознание, он решил, что все кончено, но оказалось — нет, еще жив. Он сидел и чувствовал, что второй пистолет, под ремнем на спине, — на месте, не вытащили. То ли не нашли, то ли совсем не искали. Пистолет был с патроном в стволе. Чтобы выстрелить, хватит двух секунд, надо выключить предохранитель и нажать на спусковую скобу. Действуя медленно, он сунул руку под полу куртку, и дальше, за спину, под ремень. Потянул наверх пистолетную рукоятку. Ладонь была в крови, пальцы непослушные, рукоятка пистолета, словно сырой обмылок, выскальзывала.